на главную страницу

   

0268.218   Люди не изменяются. Люди приспосабливаются  

   Эта мысль, что люди не изменяются, люди приспосабливаются, что ни говорите, а была выстраданной мыслью. И, как обычно это происходит с ним, эта мысль явилась ему через странность. Не будь этой странности, он, пожалуй, и посейчас не добрался бы до этой мысли.
    Впрочем, пожалуй, и эта странность тоже не проявилась бы, если бы не испытанное им вчера ощущение и если бы не интерпретация им этого ощущения. Нет, разумеется, это не было его какое-то особенное, ранее не испытанное им состояние. Разумеется, он и прежде испытывал его, однако он не понимал его значения. То же обстоятельство, что прежде он не понимал его значения, а теперь понял, было связано с другим процессом, который совершался в нём. Для себя он объяснил этот процесс как изменение в нём отношения между моралью и реальностью. И это изменение отношения между моралью и реальностью заключалось в том, что он, как ему это, во всяком случае, казалось, поверял своё поведение моралью и рассматривал мораль в качестве сущности человека. Разумеется, по его представлениям, человек может не дойти до морали, но в этом случае он поступает не как человек, а как животное, в этом случае он, следовательно, не дорос до человека. А сожительство человека с животным таково, что человек готов умереть от отвращения от такой жизни. Ведь, согласитесь, посадили вас, например, в катух со свиньей. Свинье в катухе хорошо, ей в нём и не пахнет, а если и пахнет, то только приятно, и чавканье её доставляет ей даже и эстетическое удовольствие, и ходит она под себя и видит в этом удобство и приятность: сходила, и разлеглась на всём этом, и заснула с наслаждением - а человеку всё это нехорошо, всё это невыносимо. А ведь ему приходится жить с ней. И он пытается как-то воздействовать на свинью, в смысле, привести её в чувство, окультурить её. Он пытается объяснить ей, что всё её поведение некультурно, что чавкать во время еды некрасиво, и уж тем более некрасиво ходить под себя и спать на всём этом. А свинья смотрит на человека и не понимает, чего он хочет от неё. И человек видит, что всё то, что он говорит свинье, всё это свинья игнорирует и продолжает жить, как жила. Окультуриваться свинья никак не хочет.
    Допустим, что человек, видя, что убедить свинью одними словами вести себя культурно, в соответствии с человеческим законом, никак не получается, берет палку и начинает палкой воспитывать свинью. Нагадила не на месте - он её палкой. И, смотришь, свинья перестала гадить где не следует, и человек заключает, что свинья вошла в понятие, что она стала культурной. Однако стоило человеку убрать палку, и всё "возвратилось на круги своя". И постепенно человек приходит к выводу, что свинья неспособна к образованию понятий, и всё её понимание ограничивается приспособлением к обстоятельствам: свинья не хочет получать удары палкой, и вся её культура - это приспособление к обстоятельствам, и больше ничего. И тогда  человек начинает, наконец,  понимать, что свинья - это не человек. И ему остается сделать ещё всего лишь один шаг, сформулировав для себя вывод, что человек - не свинья. Но, что ни говорите, а этот вывод нужно еще иметь возможность сформулировать, потому что для  того, чтобы иметь возможность такой вывод сформулировать, для этого нужны соответствующие объективные условия. Во всяком случае, перед человеком свиньей открыта одна дорога: стать свиньей. Человек может стать свиньей. Он может начать чавкать, может начать ходить под себя, и может, в конце концов, обнаружить, что всё это гораздо удобнее и приятнее, чем быть человеком, всё это может доставить гораздо большее удовольствие, чем удовольствие быть человеком. Но если человек - не свинья, но принужден жить со свиньей, то что ему остается делать, чтобы не превратиться в свинью? - он должен противостоять ей. Он должен брать палку и бить свинью. И это при том, что он против насилия, что его мораль отвергает всякое насилие, и его война со свиньей - это война не от хорошей жизни, и не от того, что ему есть какое-то дело до свиньи  или что он испытывает какие-то ненавистные чувства по отношению к свинье - всё это не имеет никакого значения. Единственно значимое обстоятельство заключается в том, что ему приходится жить со свиньей, и то, что он бьёт свинью - это не что иное, как его способ приспособления к свинье с целью самосохранения. У него в этом отношении нет выбора, если он не хочет стать свиньёй. Свинья, конечно, при этом страдает. Свинья возмущается. Свинья ненавидит человек. Свинья рассматривает его в качестве врага, и она ищет возможности для  мести. И от этого никуда не денешься.
    Человек неспособен сформировать понятие на основе только своих действий. Ему нужно наблюдать характер реакций на его действия. Определение действия человека является в реакции объекта на его действия. А характер реакций свиньи на его действия заключается в том, что сначала она возмущается, но по мере применения палки её реакции становятся всё более соответствующими ситуации: есть у человека в руках палка, она ведет себя так, нет палки - она ведет себя иначе. И  бы перестает обращать внимание на человека, он превращается для неё  в природный фактор, независящий от неё, который она по возможности должна обходить. И когда человек видит, что он превратился для свиньи  в пустое место, в неодушевленный предмет, тогда-то человеку и приходит мысль, что свинья приспособилась к нему. Обращая эту мысль на себя, человек получает, что его действия по по отношению к свинье есть не что иное, как, в свою очередь, способ приспособления его, человека, по отношению к свинье. И пока будет сохраняться то, что есть, свинья с её привычками, наклонностями, разумеется, останется свиньей. Но и он сохранит в себе человека ровно до тех пор, пока сохраняет свой способ приспособления к свинье.
    И когда человек сталкивается с этими двумя сторонами, он начинает понимать, что мораль, которая является его человеческой сущностью, это есть его, человеческая мораль, и эта мораль принадлежит собственно ему. Но точно также и свинья имеет свою свинскую мораль, и эта её свинская мораль является отражением её свинской сущности. И, значит, мораль сама по себе не первична, она являет в себе сущность соответствующего живого существа.  Мораль, которой пользуется существо, вторична,  мораль есть программа отношений с себе подобными. Мораль свиньи среди свиней работает, и она не работает в человеческом обществе, как и человеческая мораль не работает в обществе свиней.
    И когда он осознал всё это, тогда и возникло у него это ощущение, ощущение того, что по жизни до сих пор довлела над ним  его мораль. И это ощущение преобразовалось в нём в ощущение  свободы от морали. Например,  его действия относительно свиньи в его морали - это неморальные действия, ибо он совершает насилие. И, однако, эти действия необходимы. Значит, не мораль первична. Первична реальность. И первичны всевозможные способы приспособления  к реальности. Мораль возникает в качестве механизма, которым обеспечиваются безопасные отношения с окружением. Но если  мораль воспринималась им как сущность человека, и если существуют минуты, когда он чувствует себя вне морали, то что всё это может означать? Действительно, мораль освящает наши действия. Если мораль в одних ситуациях говорит: "не убий", то она выступает в качестве запрета соответствующих действий и убийство явится для человека преступлением, которое он совершил. И, соответственно, если мораль в другой ситуации говорит: "убей" - то убийство превращается в подвиг, в святодействие, и убийца превозносится как герой.
    И таким образом мораль, которую человек обнаруживает в себе как данную, как существующую, как то, появление чего в себе он не осознает, то в этом случае мораль оказывается средством манипуляции человеком. Достаточно внедрения в человека положений морали, чтобы он превратился в своего рода автомат, который принужден действовать в соответствии с определенными правилами независимо от самого себя как субъекта действия.
    И вот тут-то он и остановился. Хорошо, он свободен от морали. И он не знает, что делать. Он свободен в своих действиях, ничто его в его действиях не ограничивает, однако он ощущает себя полностью дезориентированным. Тогда он начинает соображать, что порождение морали - это, скорее всего, естественный, природный, а не надприродный процесс. Что мораль для человека выступает в качестве чего-то внешнего тогда, когда она воспринята человеком извне как данность, когда она привнесена в него из окружающей его среды. И поэтому она выступает в качестве внешней ему силы, которой определяется его поведение. Однако,  если мораль есть природный фактор, то она вырабатывается человеком, и не существует некоей надчеловеческой морали. Человек либо принимает, либо вырабатывает правила морали. Но что означает вся эта выработка правил морали? И он снова подумал, что когда он вот так ощущает себя свободным от какой бы то ни было морали, он является животным в чистом виде. И когда человек в своей жизни действует в соответствии со своей выгодой, то он действует рефлекторно, как животное. Мораль для него может выступать, пожалуй, в виде красных флажков, которыми окружают охотники волка, и задача волка - выйти, вырваться за пределы этих красных флажков, обойти их. Вот что такое  свобода от морали. Отвергая мораль, он формирует в себе существо вне морали, хищника, которого интересует только его собственный интерес и задача которого состоит в уклонении от красных флажков морали с тем, чтобы не напороться на них. Значит, если он рассматривает себя вне морали, он не избавляется от неё, он вытесняет мораль как то, что является его сущностью, во внешнюю среду, и т.о. мораль из субъективно принуждающего его фактора становится объективным фактором, красными флажками окружающей его среды, которые он должен обходить, чтобы не напороться на них и не быть наказанным. Значит, принимает человек мораль или не принимает, он остается подвержен действию морали, он только что находится либо внутри действия морали либо вне морали. А в качестве существа, находящегося вне морали, он не становится просто существом, он становится аморальным существом, против которого объективно направлено действие морали. Значит, это не подходит. В чем же выход? - в естественной выработке морали, своей морали, соответствующей собственной природе. Мораль - это отражение реальности, реальных, объективных отношений человека с другими людьми и ею определяется способ бытия человека среди них. Качество морали определяется качеством людей - носителей морали. Как существует многообразие людей, так существует и многообразие моралей, которыми определяются способы приспособления, жизни людей среди людей. Поэтому мораль человека должна быть моралью, соответствующей его человеческому типу. У двух разных людей не бывает идентичных моралей, напротив,  при этом сами морали людей различны.
    Моральные положения высказываются людьми, и, хотя высказываемые ими моральные положения и имеют форму моральных, в действительности они, как правило, представляют собой способы борьбы одних людей против других людей ради удовлетворения своих интересов. Самое тяжелое, что связано с этих обстоятельством, заключается в том, что при этом люди искренне убеждены, что, по форме высказывая моральные положения, они следуют истине, и совершенно не замечают того, что за их выбором тех или иных моральных положений стоит их частный интерес, и что высказываемые ими моральные положения имеют своей целью удовлетворение именно их частного интереса и ничего более. Поэтому в реальности все эти люди, рассматривающие себя в качестве моральных, на деле аморальны: они не обладают никакой определенной моралью. Вся их мораль определяется необходимостью решать свои частные проблемы, и из разных моральных систем они выхватывают те положения, которые работают на их интересы. И этим определяется то, что все эти люди остаются инстинктивно - рефлекторными, бессознательными существами.
    Человек превращается в осознающее себя существо тогда, когда им вырабатываются моральные принципы самостоятельно, в результате размышлений, и когда этим принципам он следует. Только таким способом человек избавляется от своей бессознательности, и из бессознательного объекта, каковым он является, из существа неопределенного, не принадлежащего самому себе и поэтому существа страдающего -  превращается в существо, которое является объектом для самого себя и сознательноподдерживающего равновесие в себе.

    Все эти его мысли были порождены в нём из неожиданного набросившегося на него бедлама. В качестве человека, которому до всего есть дело и который не скажу, что чужую беду воспринимает как свою, но в качестве человека, при виде чужой беды бросающегося на выручку, он, когда узнал, что у Светы нелады с почками, несмотря на все её протесты повез делать снимки срезов почек и после сам получил результаты исследований. А тут приехали врачи - урологи, к другой больной, и он бросился к ним, прося им высказать мнение о снимках срезов почек. И тут случилось неожиданное. Врачи посмотрели снимки, высказали мнение  и захотели увидеть Свету. Он позвал Свету. Света вошла в голом виде, и при этом весь вид её был совершенно естественен, как будто она была одета. Она говорила с врачами, отвечала на их вопросы, и всё выглядело так, что, казалось, ни врачи не обращали внимание на её наготу, ни она. И, самое главное, он не обратил внимания на то, что она вошла в комнату голой. Да ему, пожалуй, было не до того. Врачи выписали лекарство, и он бежал в аптеку. И пока он выходил на улицу сквозь "не до этого" в его голове по поводу вида Светы, его пронзила мысль: это её дело, в каком виде являться. Может быть, он и не выдержал в ту минуту этой мысли, потому что, оказавшись на улице и увидев группу молодых людей, он, движимый чувством, а не сознанием, на глазах у них снял с себя куртку и положил на лавочку с тем, чтобы испытать их, а сам пошел дальше с мыслью: я всегда успею их догнать. Не прошел он двух десятков шагов, как его куртка оказалась в руках молодых людей, они перебежали улицу и скрылись в подворотне. "Ишь ты, не успел"- удивился он, и это "не успел" неизвестно по какой ассоциации утвердило его в мысли, что это дело Светы, в каком виде являться, и это совсем не его дело заниматься испытанием  молодых людей. Вот с этого всё и началось, все его мысли, приведенные выше, потому что для него и в его  взгляде на Свету, и в его взгляде на поведение молодых людей значилось:  "аморально".

    13.06.10 г.

×