на главную страницу

0268.161   Общество и государство

На днях открыл рассказ Н.В.Гоголя "Страшная месть"

Теория и практика жизни. Вкус жизни.

"На двор выкатили бочку меду и не мало поставили ведер грецкого вина. Все повеселело снова. Музыканты грянули; дивчата, молодицы, лихое козачество в ярких жупанах понеслись. Девяностолетнее и столетнее старье, подгуляв, пустилось и себе приплясывать, поминая недаром пропавшие годы. Пировали до поздней ночи, и пировали так, как теперь уже не пируют. Стали гости расходиться, но мало побрело восвояси: много осталось ночевать у есаула на широком дворе; а еще больше козачества заснуло само, непрошеное, под лавками, на полу, возле коня, близ хлева; где пошатнулась с хмеля козацкая голова, там и лежит и храпит на весь Киев".

Если мы обратимся к сегодняшнему отношению к жизни, то встретим  те же самые критерии. Мы ощущаем, что мы живем, только тогда, когда перестаем жить, принадлежать самим себе. Мы ощущаем, что мы живем, только тогда, когда у нас отключено сознание, средством чего являются алкоголь, наркотики, религия. Мы ощущаем, что мы живем, только тогда, когда становимся "совершенно свободными", то есть когда превращаемся в животных, у которых отнято ограничивающее их чувство страха. Т.о., сущность вкуса нашей жизни - это животная жизнь минус животный страх. Вот этим нашим бессознательным, импульсивным состоянием мы и любуемся как нашим героичеством. Наша же сознательная жизнь ощущается нами как путы, как несвобода. И она ощущается в качестве таковой потому, что поведение животного в нас ограничивается страхом, который и создает в  нас чувство нашей личной, индивидуальной несвободны.
   Гегель писал, что свобода есть познанная необходимость. На деле это положение Гегеля означает, что человек становится свободным тогда, когда им у себя сформирована система понятий, которой определяется, "что такое хорошо, и что такое плохо", и, соответственно, что можно делать и чего нельзя, и он следует этим понятиям. И тогда мы и получаем описываемое Гоголем понятие и чувство свободы. Но нам это правило - формирования ограничивающих нас понятий - не подходит. Мы стремимся к нашей абсолютной индивидуальной свободе, и находим её, погрузившись в наркотики, алкоголь и религию, потому что иначе в обществе обрести абсолютную индивидуальную свободу невозможно. Мы именно не терпим самоограничений. Но когда мы не согласны ограничивать себя сами,  за нас это делает окружающая нас социальная реальность. И делает это она не так, как нам этого хотелось бы. И тогда мы возмущаемся несправедливостью существующего мира.

   И пришла удивительная мысль: мы живем в человеческой системе, в которой нет всеобщего закона, а существует только его видимость. А это значит, что действительно действующим является  лишь индивидуальный закон индивидуумов,  который имеет распространение в соответствии с силой индивидуума в системе индивидуумов. Закон человеческой общественной иерархии ничем не отличается от иерархии у животных, в стаде которых каждое животное занимает среди животных место в соответствии с его силой, в чем бы она ни проявлялась. Только  иерархия соподчинений в человеческом обществе осуществляется посредством механизма, который называется государством.

   В своё время в дипломной работе я написал, что биологические законы светятся в социальных и обусловливают действительное содержание их форм;  что социальные законы есть производная от биологических,  функция от них, то есть социальные законы надстраиваются над биологическими и возникают постольку, поскольку существуют биологические законы, и они изменяются в соответствии с флуктуациями последних. Разумеется, товарищи не согласились со мной. Согласно их мнению, социальные законы - это такие же первичные законы, как и биологические. Но на деле социальные законы - это формы взаимодействия людей, такие, посредством которых реализуют себя биологические законы, характеризующие отдельных индивидов. В конечном счете социальные законы - это формы взаимодействия, определяемые людьми. А человек в себе - это биология, и во всяком его действии светится интерес его биологии. И поэтому социальные законы как правила, которыми регламентируются поведенческие схемы различных групп людей в социуме и которые определяются человеком,  имеет ввиду его собственный частный биологический интерес в первую очередь, затем интерес группы, которой он принадлежит, и лишь в самую последнюю очередь он является всеобщим законом. Просто закон отдельного человека, обусловливающий действенность его социальных  содержания и формы, имеет распространение в общественной системе в той мере, в какой общественная система является частью личности этого человека как объективно, со стороны его положения в обществе, так и субъективно, со стороны субъективных целей и пристрастий человека.

   Собственно, моя мысль, грубо говоря,  сводится к тому, что в нашей реальности "закон - тайга, и медведь в ней хозяин". Но ведь важно не само по себе положение, а его применение. И вот здесь - то и важна собственно практическая установка. Пусть вы исходите из принципа закона. Закон исполняют люди, которые имеют как собственный интерес, так и представляют интересы других людей. И если вы не учитываете человеческого фактора, человеческого интереса, который стоит за всяким законам, то вы и приходите к тому безнадежному состоянию,  когда  вам только то и остается, что  повторять: "суди его бог, разводя безнадежно руками"
   Но вот если вы исходите из анализа объективно существующих интересов людей, то вы вполне  можете определить, при каких действиях с вашей стороны закон сработает, а при каких - нет, и какой окажется цена ваших действий   для вас.
   Тем не менее, разумеется, социальный закон существует как всеобщее требование, и в этом смысле накладывает ограничения на животные импульсы людей, заставляя их извращаться, для того, чтобы осуществить возможность превращения  всеобщего закона в закон для себя с тем,  чтобы он был как дышло: куда его повернул, то и вышло.

Сознание и бессознательное

"Пан Данило ни слова и стал поглядывать на темную сторону, где далеко из-за леса чернел земляной вал, из-за вала подымался старый замок. Над бровями разом вырезались три морщины; левая рука гладила молодецкие усы.
   — Не так еще страшно, что колдун, — говорил он, — как страшно то, что он недобрый гость. Что ему за блажь пришла притащиться сюда? Я слышал, что хотят ляхи строить какую-то крепость, чтобы перерезать нам дорогу к запорожцам. Пусть это правда... Я разметаю чертовское гнездо, если только пронесется слух, что у него какой-нибудь притон. Я сожгу старого колдуна, так что и воронам нечего будет расклевать. Однако ж, думаю, он не без золота и всякого добра. Вот где живет этот дьявол! Если у него водится золото... Мы сейчас будем плыть мимо крестов — это кладбище! тут гниют его нечистые деды. Говорят, они все готовы были себя продать за денежку сатане с душою и ободранными жупанами. Если ж у него точно есть золото, то мешкать нечего теперь: не всегда на войне можно добыть...
   — Знаю, что затеваешь ты. Ничего не предвещает доброго мне встреча с ним. Но ты так тяжело дышишь, так сурово глядишь, очи твои так угрюмо надвинулись бровями!..
   — Молчи, баба! — с сердцем сказал Данило. — С вами кто свяжется, сам станет бабой. Хлопец, дай мне огня в люльку! — Тут оборотился он к одному из гребцов, который, выколотивши из своей люльки горячую золу, стал перекладывать ее в люльку своего пана. — Пугает меня колдуном! — продолжал пан Данило. — Козак, слава Богу, ни чертей, ни ксендзов не боится. Много было бы проку, если бы мы стали слушаться жен. Не так ли, хлопцы? наша жена — люлька да острая сабля! "

Существует важное распределение содержаний сознания и бессознательного. Со стороны сознания мы благородны, и все, кто "за нас", кто с нами, благороден. Мы - благородные души. А там, на другой стороне - там враги, там исчадия ада, они не благородны. Это всё на уровне сознания и это всё у нас исключительно благородно. Но всё это благородство наше как положительный полюс есть не что иное, как производная  поляризация относительно противоположной, отрицательной стороны, имеющей прямо противоположное лицо, которого мы не хотим видеть и которое поэтому нами вытеснено в бессознательное.
   Представители воюющих сторон сами по себе совершенно одинаковы. В себе и для себя они существуют в качестве благородных, добрых и пр. и пр., а другая сторона ничтожна, быдло, греховна и не заслуживает снисхождения. Когда, кто первый начал войну, никто никогда не узнает, но каждый военный шаг одной стороны - это поленья в пламя войны, которые подкинет другая сторона, и эти отношения существуют от века и, видимо, закончатся с человеческим веком. Подобное влечет подобное, действию соответствует противодействие. Но при этом возникает вопрос о механизме, который  поддерживает нас в этом страшном по сути своей, но блаженном состоянии собственного благородства. Ведь если разобраться, то и на одной, и на другой стороне - люди. Обычные люди с их  обычными повседневными интересами. И что, у вас поднимется рука на такого же человека, как вы? Ведь не поднимется? Совесть заест? - если вы убили женщин,  детей, разграбили их хозяйство? А ведь именно это одинаково, с переменным успехом делают и одна и другая стороны.
   Обратите внимание на приведенный отрывок из "Страшной мести". Сначала Данило говорит о враждебных действиях ляхов и о своих ответных действиях против них. И всё это благородно. И тут же врывается в его речь бессознательное, но очень практичное: у колдуна должно быть много добра, так что мешкать не надо. Не всегда на войне можно добыть. Т.о. война имеет два лица: война, когда на тебя напали, есть война благородная - с твоей стороны. Но с другой стороны война является средством  обогащения. И Данило руководствуется тем же принципом: война - это средство обогащения. Когда тебя грабят - это не благородно. Я же, грабя и имея своей целью грабеж, я не вижу в моём сознании никакого неблагородства. Неблагородство моих действий  вытеснено,  не существует. Но грабёж - это  именно то, ради чего заводятся все войны. И до тех пор, пока это мне сходит с рук, это для меня хорошо, это благородно. Но когда в ответ грабят меня- это, разумеется, очень не хорошо, и это возмущает мою благородную душу. 
   Для того, чтобы не замечать этого рода поляризации, нужно иметь  знамя справедливости моих действий. И таким знаменем справедливости является религиозный бог.
    Посмотрел "Тараса Бульбу". Сколько слов сказано о православной вере, о её защите, сколько выпито вина за веру. Но ведь и  со стороны запорожцев и со стороны ляхов, турков, татар и нескончаемо имя рек произносятся слова, тождественные по своей сути. Сколько произнесено великих слов. И, однако, за всеми этими словами стоит одна цель - грабежа. Всем хотелось бы, чтобы ограбил, и тебе за это еще спасибо сказали, назвали бы благородным, и ты именно и требуешь этого от ограбленного тобой - его благодарности  тебе. И ведь ты можешь и получить от него благодарность, когда берешь у него всего лишь кошелек, но оставляешь жизнь. Как же ему тебя не благодарить?! Когда же в ответ грабят тебя, ты возмущаешься, ты обращаешься к богу: ведь ты знаешь, что ты - хороший и благородный человек, что то, что ты делал - ты делал для своей семьи, для близких тебе людей, и вообще ты - благодетель ближних и дальних. Ведь  мы воспринимаем всё то, что хорошо для нас, все наши действия, ведущие к этому, как действия благородные. И все те  действия, которые не хороши для нас, мы воспринимаем как наш грех или грех, допущенный в отношении нас.
   Человек есть правда. Каждый отдельный человек есть правда. И каждому человеку принадлежит его правда. И мы имеем, т.о., множество правд, которые в чем-то совпадают, и в чем-то не совпадают друг с другом. То, что не соответствует правде человека, определяется им как неправда. И, т.о., в мире существуют только человеческие правды. И следствием множества истин, множества правд самих по себе является их производная - множественная, нескончаемая неправда.
   Но человеку мало своей частности, своей единичной правды, он непременно должен выступить в качестве всеобщего закона, сделать свою личную, индивидуальную правду законом для всех, потому что только всеобщий закон развязывает ему руки и делает его свободным делать то, что ему заблагорассудится в его личной правде.
   И так и получается, что мы - гады, и  имеем дело с одинаковыми гадами на одной и на другой стороне. И один гад пожирает другую гадину. И из всего множества гадов выживают более сильные, ловкие и приспособленные, а менее сильные и приспособленные  гады погибают. С одинаковой природой и породой и одними по сути своей и теми же богами, которые имеют свои индивидуальные имена и своим именем прикрывают, превращая гнусь в благородство,   импульсы грабежа. Ибо бог - это всегда чей-то бог. И чужой бог  превращает поклоняющихся ему в  неверных, и на них не распространяется закон бога человека. Растащили бога всех людей люди по своим сусекам, и дали богу каждого сусека своё имя, и противопоставили бога богу, и под знаменем индивидуальных богов борются частные интересы людей - животных. Животных, ибо бог есть дух. Но бог - часть человека. Если же бог видится человеком как внешняя ему и объективированная по отношению к нему  сущность, то это говорит о том, что человек лишен духовности. А уберите у человека духовность - и получите человека-животное, всепобеждающую чувственность. И всепобеждающая чувственность и воспринимается им  как жизнь.

Когда у нас говорят о государстве и обществе, то, как правило, представляют дело таким образом, что вот де государство не соответствует обществу. Что оно де подавляет общество, а оно должно общество слушать.  Но что представляет собой наше общество? Смотри выше. А так как функции государства реализуются людьми, то что представляет собой государство? И снова смотри выше. И когда государство смотрится в общество, а общество смотрится в государство, и оба остаются недовольными тем, что они видят, то невольно приходят на ум слова: на зеркало неча пенять, коли рожа крива. 

   05.11.09 г.

 Миниатюры ×
151 О свободе воли 151
152 Бессознательное 152
153 Патрифрх Кирилл в Ростове 153
154 Ленин в мавзолее 154
155 Кто что говорит,тот то и делает 155
156 Проотивно 156
157 Прерывность сознания 157
158 Невидимая сторона сознания 158
159 Молчание музыки 159
160 Из дома в дом 160
161 Государство и общество 161
162 Ржачка напала 162
163 Счастье 163
164 Смычка любви к себе и воровства 164
165 Кусок мяса 165
166 Вытеснение 166
167 Два дня из жизни предателя 167
168 Агрессия 168
169 Не сошлись левыми полушариями 169
170 Нравственный закон и свобода 170
171 Приколист 171
172 Деньги 172
173 Всё дозволено 173
174 С другой планеты 174
175 Тянет 175
176 Чёрная дыра 176
177 Множественность причин 177
178 Инстинкт и сознание 178
179 Миражи и реальность 179
180 Надрывы 180
181 Торможение 181
182 Правила 182
183 Кто закрывает скобки? 183
184 О восприятии физических излучений 184
185 О дыхании 185
186 Человек и его натура 186
187 Грязненький 187
188 Цивилизация, мысль, государство 188
189 Бестолковщина 189
190 Ирод не нашего бога 190
191 Уходят люди 191
192 Следуя за мужчиной и женщиной 192
193 Давид Оганесович 193
194 Социальная база бандитизма... 194
195 Рынок и демократия 195
196 Сфера бессознательного 196
197 Тузик 197
198 День рождения 198
199 Страсть 199
200 Иван-да-Васька 200
×