на главную страницу

0268.268 Сон

Нормально открывается в Internet Explorer

    Проснулся от разрывающегося мочевого пузыря. Всё тело глубоко спит. Только связь между головой и мочевым пузырем. Нужно идти. Насильно заставляю спящее тело подняться и идти в туалет. Одна мысль - как я возвращусь и снова упаду в глубокий сон.   Возвращаюсь назад и чувствую, как всё спящее непроснувшееся тело дрожит от напряжения. Ложусь. И через некоторое время обнаруживаю, что не сплю. Вернее, тело спит, а мозг не спит. Я к этому отношусь спокойно, потому что на дневном бодрствовании это никак не отражается. Это обычно означает, что что-то не додумал за день. А за день не додумана всё одна и та же мысль. Хорошо, если истине соответствует противоположная ей истина, то как это может быть? И почему мы видим только одну back истину и не воспринимаем противоположную.a1.1 Истина есть свойство человека Но истина не может существовать как одна истина, поскольку она есть выражение сопротивления противоположному, потому что если бы его не было, то не могла бы явиться и эта мысль, поскольку не по отношению к чему ей было бы являться. То же, что мы видим лишь одну истину, связано с нашим отождествлением с собой и с нашим сопротивлением противоположной истине. Но что такое эта наша истина? - это не что иное, как наше некоторое объективное устойчивое бытие. И что такое противоположная истина? - это все те влияния, которые нарушают наше устойчивое бытие, то есть некоторое иное, внешнее нам бытие. И это - объективный, материальный факт. Мы осознаём наше собственное сопротивление. То же, чего мы не осознаём, есть воздействующее на нас, и оно отражается нашим бессознательным. И это противоположное вытесняется нашим сознанием в наше бессознательное. Потому что если бы этого не было, то мы получили бы объективизм, получили бы в качестве истинного и то и другое, и были бы превращены из деятеля в зрителя. Следует различать теоретическое и практическое отношение. Теоретическое отношение есть отношение идеальное, практическое отношение есть отношение чувственное, отношение действительной, а не иллюзорной жизни. Теоретическое и практическое отношение есть единство, образующее универсум, то есть некоторое автономное образование, подобно тому, как таковыми являются молекулы, атомы, семья и т.д. Человеку, для того, чтобы быть действительным, необходимо фиксироваться на чем-то, что-то принимать и что-то отвергать. Как раз на эту сторону отношения к реальности указывал Ленин. В противном случае получаем человека в качестве массы, на которую действует множество сил и движение которой является результирующей их действия. Но  всякое сопротивление связано с напряжением, с затратой энергии, со стрессами. Так разве не проще, ради избежания стрессов, отдаться воздействиям и плыть по течению. Ты обладаешь определенной массой, вот и пусть воздействуют на твою массу, определяя направление её движения, и не всё ли тебе равно, в каком направлении двигаться. Разве так уж необходимо обладать самодвижением и собственной траекторией движения.

   А back вот другой аспект того же самого. Выше речь шла о необходимости фиксации человека на какой-то стороне противоположности, и это позволяет изменять существующую реальность. Но есть в этом и еще одна сторона, которой связываются противоположные стороны и которая может быть представлена прямо противоположной выше высказанной мысли, а именно, что такое истина человека? - это всегда напряжение, всегда действительное отношение к реальности. Но ведь и это напряжение, и это устремление, и эта сила есть сами по себе всего лишь безымянные напряжение, устремление и сила, всего лишь нечто всеобщее и абстрактное и неопределенное. Определены они могут быть только через свою противоположность - через объект, на который они устремлены. Через внешний, объективно данный в чувстве объект, который требует относительно себя не мыслительных, а практических действий. Объект определяет наши напряжение и силу, и т.о. напряжение и сила, вызванные воздействием такого же рода объекта на нас, связывают нас с объектом и тем самым связывают противоположности в целостность, и т.о. создаётся  новый, производный, системный объект на основе проекции нашего субъективного состояния на внешний объект и отражения тем самым внешнего объекта в нас.

    Эта сторона дела понятна. Но как это можно выразить формально. В виде логики, имеющей свои законы, подобно тому, как свои законы имеет формальная логика. И это, т.ск., будет логика "высшего уровня", диалектическая логика. Но ведь ты же сам говорил о том, что одна сторона противоположности не может высказываться о самой себе, что она делает это при помощи другой стороны противоположности.¹ n1 Сторона back противоположности, рассматривающая себя  в качестве цели, не может реализовать себя иначе, как рассматривая другую сторону противоположности в качестве средства и тем самым реализуя себя через неё. Это - простое, элементарное отношение. Но ведь из отдельных  элементарных отношений складывается  сколь угодно сложная  система такого рода опосредованных отношений, зависимостей средств и целей.  А это уже создает методологические основания для исследования сложных систем, причем, не только целеполагающих, каким является человек.
    Ведь это же твоя собственная мысль. А формальная логика как раз и является наукой об адекватном выражении мыслей. Она в этом отношении является всего лишь средством, формой, орудием. Тогда back как, говоря о двух противостоящих друг другу истинах ты имеешь дело с содержанием. Так что же, получается, что форма противостоит содержанию и они не могут быть тождественными? Что содержание использует форму как средство, что они находятся в динамическом отношении друг к другу и отношение тождества является лишь моментом в их нескончаемом движении относительно друг друга. Содержание производит свою форму и исчерпывает себя в ней, исчезает, сгорает в ней.
    Но всё это рассуждения по поводу реальности, а как это выглядит в самой реальности, которая представляется нашим чувствам, нашему бессознательному, которое от нас не зависит.

    Чувственное back и теоретическое отношение к реальности может быть представлено как феноменологическая форма проявления условного рефлекса и двух его фаз: его формирования и его функционирования. Условный рефлекс представляет собой систему с двойными обратными связями, которые выступают относительно друг друга в качестве противоположностей. Условный рефлекс есть отношение между условным и безусловным раздражителями. Безусловный раздражитель непосредственно связан с жизненным процессом и представляет собой его элемент, выражая собой связь между субъектом и объектом, субъектом и его средой. Безусловный раздражитель представляет самого себя. В отличие от него, условный раздражитель представляет не себя, а в данном случае безусловный раздражитель. Иначе говоря, безусловным раздражителем представляется частный, насущный интерес субъекта интерес. Условный раздражитель  есть всего лишь метка, указатель на безусловный рефлекс. В условном рефлексе доминирующим является безусловный раздражитель. Формирование условного рефлекса обусловлено потребностью в безусловном раздражителе.  Но когда рефлекс сформирован, отношения переворачиваются, и при том, что безусловный раздражитель остаётся определяющим, условный раздражитель становится первенствующим. В этом отношении между формированием условного рефлекса и его функционированием как сформированного рефлекса существует качественный скачок, переход количества в качество. Процесс формирования условного рефлекса  есть процесс формирования новых  межнейронных связей. И как во всяком строительстве объект не функционирует до тех пор, пока он не готов полностью, подобно тому, как автомобиль не готов к эксплуатации, пока в него не залита тормозная жидкость, подобно этому процесс формирования рефлекса есть количественный процесс, которым характеризуется мера окончания строительства объекта. Но вот объект построен - и отношения переворачиваются. Объект начинает эксплуатироваться. 
    А теперь представим себе, что в силу каких-то  условий, сложившихся обстоятельств возникло переворачивание в рефлексе, в котором на первое место в качестве значащего выступил условный раздражитель, что связи, которые формировались рефлекторно и определялись, с одной стороны, существующими связями среды, и с другой стороны, приспособлением к  ним и использовании их в жизнедеятельности организмом, что это отношение было осознано. Это явление осознания, поскольку оно рассматривается с внешней стороны, выглядит как мутация. В условном рефлексе условный раздражитель обозначает некоторый физиологически (биологически) значимый объект. Но если возникла мысль о самой сущности этого процесса - обозначении, то тем самым уже становится возможным возвести это отношение в жизненный принцип, и обозначать теперь уже произвольно любые объекты, независимо от их биологического значения, поскольку сознание само по себе вне чувственно. Фиксация, установление на этой точке создает условия для формирования языка как ведущей сферы жизнедеятельности и, сл.,  человека.
   
    Я back являюсь человеком глупым, человеком, глупым по определению. Я являюсь человеком глупым потому, что моё левое полушарие не только не имеет своего влияния на правое, не только не доминирует в отношении его, что является признаком умного человека, но, напротив, правое полушарие осуществляет свою доминанту над левым и управляет им. А что такое это управление бессознательного сознания (а ведь бессознательное, не осознаваемое нами сознание и есть как раз то, что может быть названо сверхсознанием,  как не управление импульсами, ощущениями, как не реализацией самой жизни. И в этом смысле я - не человек, я тождественен своей жизни, программе, которая заложена в меня физикой или духом и я реализую её.
    А поэтому, back когда осуществляется переход от теории к делу, то я обращаюсь к реальности, забыв об ограничениях, которые накладываются на нас всякой теорией. Есть вещи, которые в принципе не реализуемы, но эти вещи создают процесс, движение. Человек стремится к любви как к заложенной в него природой цели. И никогда не достигает её, не постигает её сущности. Ведь если бы он постиг её сущность, любви бы уже не было, ибо если сущность познана, то это означает окончание пути. Мы идем от явления к сущности. И это противоречие между явлением и сущностью обеспечивает процесс движения. Как говорит персонаж в повести Стивенсона "Приключения принца Флоризеля", для меня основное - не результат. Для меня основное - процесс. И точно также о процессе в своё время говорили меньшевики. Вот и я, получается, из этой же компании.
    И поэтому, в противоречии с самим собой и при полном убеждении в правильности теоретических положений я на практике поступаю в прямом противоречии с ними. То есть я предполагаю, что возможна формальная диалектика. Я задаю противоречие, потому что "иначе не интересно", и подобно тому, как в процессе подготовки к войне, на которую тратятся огромные средства, находятся новые технологии, точно также и я сжигаю свою жизнь в своём по-видимому бессмысленном занятии.
    В back основе всякой науки лежат некоторые основные законы. В основании формальной логики лежит принцип непротиворечия, который описывается тремя законами - тождества, исключенного третьего, противоречия. Согласно логике противоположностей, они должны быть дополнены соответствующими тремя противоположными законами.  И тогда, если законом формальной логики является принцип однозначности,  то ему должен соответствовать принцип неоднозначности. И, соответственно, отсюда получаем и методологические и технологические принципы: если речь идет о непротиворечии, то это означает, что в многообразном следует выделять присущее ему общее. Если же речь идет о противоречии как исходном пункте, то в тождественном следует выделять многообразное.  Как видим, исходным пунктом этих движений является противоположное, но каждое из этих движений, в свою очередь, даёт переход в противоположное. И более того, каждое из этих движений в себе уже содержит не реальность, а результаты не только её чувственной, но и рациональной переработки, то есть мы имеем дело с некоторым отражением, содержащим в себе не только объективные, но и субъективные компоненты, требованием к которым является одно - чтобы они работали. Неважно, лжём мы или говорим правду. Важно, чтобы то, что мы говорим или делаем, чтобы это работало на практике. Но тогда,  если ложь принадлежит субъективности, а правда объективности, то в целом ложь принадлежит чувственно-практической деятельности субъекта и представляет собой  его способ бытия, и, следовательно, способ его объективации в реальности. За всякой ложью субъекта стоит некоторая правда его бытия, которую он пытается реализовать, то есть пытается реализовать свою субъективность в материальной реальности. И когда ему это удаётся, то его ложь превращается в правду.  И, с другой стороны, то, что принадлежит объективности, это может быть только существующим результатом. Но всякий результат есть то, что произведено в прошлом, и в этом смысле он есть ложь по отношению к настоящему. И, значит, правда оказывается ложью, поскольку всякий результат в качестве новых условий существования порождает новую субъективность, отражающую его и отталкивающуюся от неё. Ведь это природное свойство живых систем: не повторяться: субъективность изменяется с изменением условий её существования. Но деятельность субъективности также и порождает объективную реальность (преобразование природы в соответствии с её импульсами). В целом мы сталкиваемся во всём этом движении с одной очевидной вещью: всякий раз, отрицая нечто как частное и полагая, что мы посредством новой концепции приходим ко всеобщему, к универсальному, всякий раз мы снова впадаем в очередную частность. Множество  людей, владеющих некоторым знанием, соответствующим их сущности, искренне полагают, что они обладают истинно всеобщим. И им даже в голову не приходит, что они - всего лишь мизерабельный частный случай в насмешливых опытах природы. И в таком случае что вы прикажете с ними делать? А, между тем, они - основная и массовая  бессознательная сила природы. Человек стремится к постижению всеобщего. На каждом новом этапе он полагает, что стоит овладеть ему очередным знанием, и он овладеет загадкой мира. А в реальности он снова приходит к некоторому частному случаю. Подо всем этим лежит механизм сексуального отношения, и он в элементарном и естественном своём виде  проявляет себя в половом акте: стремление к истине любви, нарастающее возбуждение, пик, черт, казалось, вот уже достигли того, к чему стремились, и вот всё кончилось. Придется повторить, иначе невозможно, ибо необходимо достичь этой истины любви. Ну, и ходит человек по кругу, всякий раз испытывая разочарование  недостижения цели  из-за того, что мышцы не вовремя сработали и прекратили процесс вхождения в нирвану. А это всего лишь механизм воспроизводства живых существ, придуманный природой, и вся эта субъективность направлена единственно на эту цель: а иначе попробуй заставить людей заниматься воспроизводством. Хотя и человек не лыком шит, и в своём стремлении к самоуничтожению посредством осознания загадок природы научился отделять мух от котлет и удовольствие от секса от воспроизводства себе подобных.
    Но к этому ведь можно подойти и с другой стороны. Разве частность не является формой  актуального существования всеобщего? Ведь если мы говорим о всеобщем как актуально существующем, то тем самым мы говорим о нём как о предмете, как о некотором результате, и тем самым мы отрицаем категорию времени и пространство. А это означает, что мы имеем дело с идеальным, поскольку именно оно не характеризуется этими категориями. Тогда как основной характеристикой объективно- чувственной реальности является то, что она существует в пространстве и времени, а это означает, что она есть процесс, а не объект только, то есть что она есть объективный процесс или представляет собой процессуальный объект. А это означает, что всеобщее может существовать только в форме частного. Но это означает также, что когда человек рассматривает себя как центр мира, как универсум, как всеобщую, абсолютную истину, то он прав, потому он действительно таковым оказывается. И этот человек, и другой, и третий, и всякий - каждый является некоторым частным экземпляром всеобщего, и оно оказывается реализующим себя во всём многообразии существующих индивидов.
    Т.о., мы пришли к двум положениям:
    1. Наши попытки устранить частность, перейти ко всеобщему неизменно снова порождают некоторую частность, причем, того же самого порядка. Об этом я говорил, когда представлял модели двух противоположных логик и двух противоположных истин. Эта модель как нельзя лучше показывает, что отражение реальности, которое связано с рассмотрением противостоящих, противоположных элементов, при всей их противоположности, с неизбежностью приводит к тому, что за деятельностью обеих сторон стоит всё та же формальная логика. Просто всего лишь то, что является истинным для одной стороны, является ложным для другой, и обратно. Сама же эта противоположность связана с фиксацией элементов на противоположных позициях, и, соответственно, на противоположных истинах.
    Собственно, я постоянно говорю об одном и том же, пытаясь рассматривать его с возможных позиций, и это хождение по кругу, это "стремление к сексуальной удовлетворенности без возможности  её полной  удовлетворенности, что и является её инстинктивной обманной целью" имеет своей целью выписывание этого рода реальности с целью превращения её из процесса в объект, в некоторый результат. 
    2. Мы не можем пощупать всеобщее как таковое, но содержание нашего инстинкта заключается как раз в стремлении к этому. И дальнейший обман состоит в том, что то, к чему мы приходим и что рассматриваем в качестве всеобщего, на деле представляет собой очередной частный случай, который определен этим  всеобщим, а это неизбежно превращает и нас самих всего лишь в частность. А иначе и быть не может,  поскольку что может означать познание абсолютной идеи в гегелевском смысле на не конец познания и, соответственно, жизни, потому что жизнь невозможна без познания.
    И отсюда получаем: мои разговоры о некоторой формальной универсальной диалектической логике с неизбежностью должны порождать очередную односторонность. Такое сознание существует. Но ему противостоит противоположный инстинкт. И если этот инстинкт существует, то зачем - нибудь он, да нужен. А так как инстинкт первичен, а сознание вторично, то я и следую своему инстинкту, хотя это и глупость, как глупа  зашоренная лошадь, которая не видит перед собой ничего, кроме дороги непосредственно перед ней.

    Сделаем back вот что. Когда я рассуждал о диалектической логике, я исходил из того, что она противостоит логике формальной, что она выше её, совершеннее её. Но если это так, то следовало бы говорить, что формальная логика является некоторым частным случае логики диалектической. И в этом направлении и шла вся разработка, связанная с введением количественных характеристик истины, сил, их соотношения и т.п. Тем самым я с необходимостью выходил за границы формальной логики и, основное, её методологии и её философии. И этим определялся переход от формального аппарата логики к математическому знанию вообще, которое универсально и приложимо к любой сфере, а не только к применению языка. Но в настоящем случае я говорю о противоположных истинах и буду исходить из методологии всё той же диалектической логики, которую я всё строю и никак не построю и которая уже давным-давно построена до меня, я же всего лишь пытаюсь ввести её содержание в себя. Так вот, если существуют противоположные истины, и если формальная логика есть некоторый результат, то она есть некоторое отрицание предшествующего, некоторая борьба с ним. За всяким результатом скрывается процесс, который его породил, фактическим отрицанием которого результат и является. А это означает, что формальная логика есть сопротивление и отрицание чего-то. И если так, то следует начинать  с философии логики. Другими словами, я всё пытался идти вперед. А почему бы не попытаться осуществить движение назад, и начинать не с теории, а с реальности, с чувственной практики. Всякий теоретический объект есть сопротивление чему-то в реальности. Скажем так: он есть сопротивление незнанию реальности посредством создания соответствующего знания. Т.о., так или иначе, но нам следует реанимировать этот путь, пройденный логикой. В качестве формалистов, или, лучше сказать, математиков. Мы берем законы формальной логики и задаёмся вопросом, что является противоположностью им. Очевидно, что в результате этого мы должны будем получить противоположные полюс, и, соответственно, отношению между полюсами будут соответствовать все переходные фазы от одного полюса к другому.
    Итак, закон тождества. Закон тождества требует, чтобы объект рассматривался как тождественный самому себе. Противоположным является положение: ничто не может быть тождественно самому себе. Если мы не будем основываться на явлениях, но - на реальности, обусловливающей явления, то мы не должны также останавливаться на теории, но - всюду иметь ввиду механизмы приспособления, которыми в конечном счете и определяются теории. А такими механизмами приспособления являются рефлекторные механизмы.

    Отрицание каждого из законов формальной логики даёт в качестве истинного выражение р&р. Достижение не бог весть какое.
    Пусть дан закон тождества р→р. Что он представляет собой? Очевидно, некоторое удвоение, в своём основании имеющее операцию отождествления. В формальной логике речь, конечно, идет о языке, но как мы мыслим, так мы и относимся к реальности. Метафизика языка ведет к онтологической метафизике, это - обычный рефлекторный факт. Рассуждать вы можете сколь угодно правильно, но это будут только слова. Практика будет метафизической. Итак, в выражении р→р по отношению к различным объектам - и при этом совершенно не важно, являются ли эти объекты чувственно данными объектами или их образами - к этим различным объектам применяется операция отождествления. Объекты различны, потому что удвоением. Операция отождествления - потому что они рассматриваются как одинаковые. Это разные объекты, но они одинаковы. То есть мы выделили в них какую-то совокупность общих им признаков и абстрагировались от признаков, различающих их друг от друга. Это мы сделали, то есть это мы их отождествили. Мы не ставим сейчас вопроса о том, почему мы это делаем. Мы берем лишь факт производимой операции сам по себе. И, если это наше действие является произвольным, то мы можем отождествить между собой практически любые объекты. Это - форма мышления. Конечно, наше отождествление может вступить в противоречие с нашей практикой. Что же, тогда совершенно с тем же успехом мы можем начать различать объекты, то есть выделять в них различные признаки. И это - точно такая же форма мышления, что и первая. Но это означает также, что в нашем мышлении относительно одних и тех же объектов мы можем утверждать, что они тождественны либо различны.
    Но различение так или иначе связано с противоречием. Ведь чтобы различать, нам нужно что-то одно взять в качестве образца, и по отношению к нему рассматривать другое, и, выделяя в нём признаки, не соответствующие образцу, мы вступаем на почву противоречия. Различение так или иначе связано с отвержением. Чужое воспринимается как враждебное опасное.
    Но простое отрицание одних положений даёт нам просто противоположную логику, причем, обе логики оказываются тождественными друг другу, но исходящими из противоположных истин. Одна и та же формальная логика поляризуется, поскольку её применяют стоящие на противоположных позициях субъекты. Но ведь у меня речь идёт не только о противоречии, но и о тождестве противоположностей. И мы выяснили, что в реальной жизни обе противостоящие друг другу стороны применяют одну и ту же логику. Просто критерии истины у них противоположны, находятся в прямом противоречии друг с другом.

    Но мне нужно не это. Формальная логика так или иначе связана с принципом самотождественности. Объект отождествляется с самим собой, знание об объекте отождествляется с объектом. Мы имеем, с одной стороны, с удвоением одной и той же точки, и с другой стороны, с её отождествлением с собой. Мы имеем сначала различение объекта от самого себя, и затем отождествление различенного. То, от чего мы отталкиваемся, к этому же мы и приходим. Здесь нет движения. Значит, если мы хотим говорить о движении, мы должны иметь дело с переходами. Не с самоотождествлением, а с разотождествлением. р→р выражает принцип отождествления. р→р - принцип разотождествления. Не р, потому что р, или, что то же, р, потому что не р. Но отрицание чего-то должно быть превращено в нечто положительное, и, значит, если р→р, то р как чистое отрицание р должно породить некоторое положительное р₁. Но этот переход превращает исходное р в р₀, и р₀ и р₁ превращаются тем самым в видовые значения общего понятия р. То, что, казалось, принадлежит одному объекту, как оказалось, на деле принадлежит его модификациям.

    Обычно, когда говорят о законах, то рассматривают их как некоторый абсолют. Но ведь в реальности это не так. Закон - это то, что выделяется и фиксируется человеком в реальности. И если это делается, то это означает, что закон есть форма защиты человека от реальности. Если речь идет о законах логики, то это означает, что они противостоят стихийной реальности, которая как раз и заключается в том, что в ней эти законы нарушаются. И это точно также, как христовы заповеди типа "не убей", "не возжелай жены ближнего своего", "просите, и вам дастся" именно потому, что и убивают, и убийство или угроза убийством являются законом жизни, и желают жены ближнего своего, потому что приятно, и не просят, потому знают, что от этого станет только хуже. Всюду имеют место противоположные силы. Подобно тому, как в механике всевозможные механизмы создаются посредством набора связей, эту же функцию выполняют человеческие законы. В реальности существует человек с его целями. Законы и их реализация в реальности есть выражение целенаправленной, целесообразной деятельности человека, которым вносится человеческий порядок в стихийные силы природы.

    Я почувствовал, что меня повело: начали возникать какие-то неконтролируемые образы, и я понял, что засыпаю. И я заснул.

    Проснулся я от шумной тишины, и, еще не открыв глаза, обернулся в её сторону. В полуоткрытую дверь в другую комнату я увидел в первую очередь Вику. Она еще растолстела, так что при её маленьком росте она вполне стала похожа на коробочку. И тут же услышал шепчущиеся голоса её ребят. Впрочем, их самих я не видел. В известном смысле, это был для меня удар. Когда она подкинула мне свою мать и после этого знать её не хотела, я прервал всякую связь с ней, и когда Римма умерла, я сказал, что не буду сообщать ей об этом. Ей сообщила Лера. Вика ответила, что приехать не может. Ну, это понятно. И вот заявилась. Есть люди, у которых нахальства не занимать. Скажет: я хочу побывать на могиле матери. Я поднялся и вошел в другую комнату и увидел Римму и бабушку. Бабушка еще постарела, всё лицо изрезано морщинами. Я бросился к бабушке: "Бабушка, ты останешься со мной?"- сказал я. "Зачем?"-сказала бабушка. "Потому что я один". "Нет, не останусь"- сказала бабушка, и её ответ больно меня кольнул. Она останется с Риммой. Впрочем, Римма такая же бабушкина внучка, как и я, так что почему нет. "А ты опиши это и подумай над этим"- добавила бабушка, очевидно, меня успокаивая.
    Я проснулся. К чему приснилась Вика? И в такой компании. Не к определению ли, что это - человек, который существует на трупах.

    04.11.10 г.

     1 back Мы back что-то делаем и получаем некоторый результат. Но для того, чтобы знать, что мы делаем и как мы делаем, мы должны объективировать наши действия, взглянуть на них со стороны. Мы действуем - мы находимся внутри действия. Мы видим непосредственно тот материал, с которым мы имеем дело. Но мы не видим и не осознаём тот, что именно мы делаем, однако это содержится в нашем инстинкте. А это означает, что в нас есть чувство того, что мы делаем, есть чувство цели, и вся эта сфера принадлежит бессознательному. Объективируясь по отношению к своим действиям, мы проецируем бессознательное в сознание, что позволяет нашем сознание действий превратить в их осознание, ответить на вопрос, что именно я делаю.
    Так вот, что именно я делаю в настоящем случае. У нас есть объект - формальная логика. Что я делаю - я её отрицаю. Каким образом, почему и за счет чего происходит это отрицание - за счет того, что у меня возникла идея некоторой диалектической логики. Сама по себе идея диалектической логики с многочисленными способами её реализации существует во всевозможных её вариантах, как и мысль, что она представляет собой нечто высшее сравнительно с формальной. Так что во всём этом лично моего ничего нет, и моё отрицание означает лишь то, что мой организм принимает идеи диалектики и ему не слишком симпатичны идеи формальной логики. И это точно также, как формалисту противны идеи диалектической логики и чувствуются родными формальной. За всем этим стоит способ мышления и отношения его к реальности, способ мыслительной обработки реальности. Формальное отношение к реальности я называют метафизикой в противоположность диалектике. Другими словами, термин  метафизика в настоящем случае мной определяется через противоположный ему термин. Один термин определяется через другой, противоположный ему, при этом последний не определяется, а принимается в качестве первично данного. Что это означает - то, что за ним стоит инстинкт, чувство, интуиция реальности, и именно инстинкт, чувство, интуиция реальности и оказываются  основой теоретизирования. Всегда за теорией стоит некоторое действительное, чувственно-эмоциональное отношение к реальности, определяющее принятие одного и отрицание другого.
    Т.о., за этим негативным по своей сути отрицанием формальной логики стоит некоторое положительное суждение, некоторая не реализованная цель. Точно также, как мы реализуем себя через природу при том, что сами являемся одним из природных явлений, точно также и диалектика реализует себя через метафизику, пожирая её. Но точно также справедливо и обратное отношение метафизиков к диалектикам: каждая из сторон пожирает другую, создавая за счет этого пожирания свой собственный организм, и одна сторона не может существовать без другой, потому что если не будет другой, то и пожирать будет нечего, а ведь всякая жизнь - это процесс, и в известном смысле это процесс питания, пожирания одних другими. И там, где нет пищи, там нет и жизни. В этом смысле каждая из противоположных сторон отращивает свой жир ради питания другой стороны с тем, чтобы иметь возможность самой питаться ею.
    Это отношение поляризации относительно друг друга различных объектов, которые испытывают глубокую враждебность по отношению друг к другу, чем и обеспечивается параллельный процесс развития, там, где мы имеем дело с отдельным индивидом, там эта противоположность из параллельно реализующей себя превращается в последовательность противоположных фаз отношения индивида к реальности, в которой сменяют друг друга метафизическое и диалектическое отношение к реальности, отношение практическое и  отношение теоретическое по преимуществу. Если иметь ввиду сферы, в которых проявляет себя одна и другая стороны противоположности, то мы видим, что метафизика есть теория практики, то есть практического отношения к реальности, так как в приложении именно к практике метафизика даёт свои поразительные результаты. Диалектика есть теория методов. При всей красоте и правильности вырабатываемых ею методов она оказывается неэффективной всюду, где пытаются применять её непосредственно к чувственному миру. В этом смысле метафизическое отношение к миру есть средство и источник создания методов для диалектики, которая, в свою очередь, создаёт программы, применение которых требует метафизического подхода. А отсюда следует, что диалектика есть метафизика в аристотелевском смысле, поскольку идет за физикой - то есть вслед за практическим отношением к реальности. Для диалектики метафизика есть средство, орудие, которое применяется к реальности. И поэтому диалектика жива и эффективна в той мере, в какой жива и эффективна метафизика. Отсюда:  метафизика проецирует себя на реальность, диалектика относится к реальности не непосредственно, но опосредованно, через применение средств метафизики. Диалектика вне метафизики превращается из научной в стихийную диалектику древних.
    Итак, мной принимается идея диалектики в противоположность метафизике. Но непосредственно в самом этом противопоставлении ещё нет действительности. Есть только крики о том, что вкусно одно и несъедобно другое, есть только индивидуальное эмоциональное отношение. Что с того, что один любит свиной окорок, а другой зажаренный свинячий хвостик. В общем, всё это дело вкуса, и если нет хвостика, то будешь уплетать за обе щеки и окорок, поскольку голод не тётка. Для того, чтобы загорелось пламя войны, нужен личный вклад в здание. И в качестве такого вклада и явилась идея математизации диалектики. Но всякая теория, которая рассматривается как теория над некоторой другой с необходимостью должна включать в себя ту теорию, с отрицания которой она начала своё становление, в качестве своего частного случая^1.1 n1.1 . А это значит, что предшествующая теория выступает в качестве материального образца, которому во всяком случае должно соответствовать надстраиваемое над ним здание. И тогда какого рода деятельность требуется от человека, позиционирующего себя в качестве диалектика? - совершенно верно, он должен выступить в качестве метафизика, то есть он должен заниматься тем, "что противно его душе", то есть тем, что он меньше всего умеет делать. Значит, здесь есть идеология реальности и реальность, независимая от идеологии, причем, эти две стороны оказываются поляризованы относительно друг друга. А отсюда получаем: метафизик в душе, требующий метафизичности от реальности, как и диалектик в душе, требующий диалектики от реальности, подобны зашоренным лошадям: они видят перед собой только то, что хотят видеть. Но диалектик в результатах метафизики должен видеть диалектику, как и метафизик в положениях диалектики должен видеть методы, которые позволяют сознательно, произвольно преобразовывать реальность. В противном случае слепота одних и других относительно противоположной стороны ведет к неуправляемым, естественным, природным, процессам, в которых ручеек целесообразности с трудом пробивает себе дорогу  через взаимное уничтожение.

   1.1 back В марксизме back диалектика развита на уровне содержания. И хотя противоречие лежит в основе диалектики, сама по себе теория противоречия практически не развита, и уж тем более она не развита в аппаратном отношении. В то же самое время на уровне практических применений она развита превосходнейшим образом в работах Маркса, и в особенности и в первую очередь в ленинских работах и ленинской практике. Поэтому задача состояла в создании аппарата, который соответствует марксистско-ленинской практике приложений диалектики, выраженной на содержательном уровне. Речь, следовательно, идёт о создании формы, формального аппарата. Здесь в этом отношении мы имеем формальную логики вместе с её методами и законами, с одной стороны, и законы диалектики в их содержательном выражении. Точно также, как существует три закона логики - тождества, противоречия, исключенного третьего, точно также существует три основные закона диалектики - закон единства и борьбы  противоположностей, закон отрицания отрицания, закон перехода количественных изменений в качественные.  Все три закона взаимопронизывают друг друга, так что каждый из них предполагает другой и не может существовать без другого. А в целом мы имеем, очевидно,  некоторый механизм, который марксизм, очевидно, проецирует на природу. Но так как ничто не существует непосредственно, то сама по себе эта проекция на деле представляет собой не что иное, как психологический эффект, или психологический закон проекции субъективного на объективное, внутреннего на внешнее, и поэтому то, с чем мы действительно имеем дело и что верифицируемо, это существующие способы переработки мозгом информации в том виде, как они объективируются феноменологически теоретическим сознанием. А что такое феноменология как не практика, поскольку оселком её истинности или ложности является её приложение на практическом уровне. В этом плане законы диалектики есть формы мысли как соответствующие созданные природой и осознанные человеком. Эти формы мысли рассматриваются в качестве истинных потому, что они работают, что они эффективны. И в этом отношении они сходны с идеей бога, которая тоже представляет собой проекцию человеческого во внешнюю среду (Фейербах). Всё это - те орудия овладения действительностью, который вырабатывает, конструирует человечество в процессе овладения своей как внешней, так и внутренней природной средой.

    Вопрос заключался в том, каким образом должен быть дополнен аппарат формальной логики для того, чтобы он мог выступать в качестве формальной модели, формального основания отражения (моделирования) изменений вообще и развития в частности. Что это означает на практике? - на практике это означает выход за пределы собственно формальной логики, включение её в качестве части в более широкий научный аппарата, включающий в себя аппарат математики, понятия физики, психологии и т.п. и рассмотрение полученной системы как единой системной  науки.^1.1.4 back   При этом следовало исходить из того, что на практике все это уже существует и применяется, всё это является самой обыденной, самой повседневной реальности человечества, однако эта практика не объективирована, не стала предметом сознания и поэтому остаётся принадлежащей чувственной сфере, принадлежащей чувственному, а не теоретическому сознанию, и, следовательно, не осознанна. То есть в качестве предпосылки выступает не осознающее себя сознание^1.1.2 n1.1.2 .
   Исходным понятием  логики является понятие истинностного значения,^1.1.1 n1.1.1   ^1.1.5 n1.1.5 которое выражается бинарной переменной, когда речь идет о пропозициональном исчислении: высказывание является истинным либо ложным, третьего не дано. Само по себе это определение является абстракцией от реальности.^1.1.3 n1.1.3 Оно требует от человека принятия некоторого высказывания в качестве истинного либо ложного, а так как высказывание - это материальная форма выражения мысли, то, соответственно, мысли, а так как мысль есть мысль о чем-то, то, соответственно, относительно чего-то, то есть относительно того, что дано нам в ощущении и что мы должны определить как то либо другое, а что это значит - это значит определить нечто как существующее либо не существующее, либо как существующее, но не долженствующее существовать, либо как не существующее, но долженствующее существовать, и именно в определенном виде, или образе. Т.о. мы имеем дело с отношением субъекта к реальности и определением субъектом реальности, реального положения вещей, в качестве истинного либо ложного, и, соответственно, в качестве того, что должно существовать либо не должно существовать. Другими словами, не существует истинностного значения объекта самого по себе. Сам по себе объект просто существует, и он не нуждается в том, чтобы кто бы то ни было как бы там ни было определял его. Это определение нужно не объекту, а субъекту с тем, чтобы иметь возможность материально, в слове фиксировать (выражать) своё отношение к нему. Однако в силу того, что человек является социальным существом, то определения, которые он делает, касаются не только его, и поэтому возможны противоположные отношения, которые требуют от субъекта заданных определений объекта, а это означает требование внешней средой осуществления изменений в  субъекте, другими словами, в зависимости от того, каким образом субъект определяет объекты, он сам может рассматриваться в качестве истинного или ложного со всеми последствиями для него этого определения его социальной средой, или, вернее, социальными средами, в которые он входит либо с которыми он так или иначе соотносится.

    1.1.2back В связи с back этим обратим внимание на важнейшую операцию - операцию осознания. Она заключается в диалектике внутреннего и внешнего. Мы что - то делаем. Поскольку мы что-то делаем, мы находимся внутри этого действия. Осознание заключается в опредмечивании этого действия. То есть когда мы действовали, мы рассматривали предмет действия, но не само действие. Мы были включены в действие. Нашим объектом был предмет действия и его преобразование. Затем мы превращаем в объект рассмотрения само действие. Мы не может этого сделать до раньше, чем совершим действие. И более того, мы не можем сделать этого раньше, чем совершаемое действие не превратится в привычное, не приобретет признаки стереотипа. Только в этом последнем случае у нас появляется возможность рассмотрения действия как объекта. Рассмотрение действия в качестве объекта приводит к сознанию действия и тем самым его смысла как предметного действия, и тем самым, к осознанию предметного действия. В свою очередь, то, как мы осознавали действия, посредством какого рода средств, может быть, в свою очередь. объективировано, но не раньше, чем применяемые схемы действий, и, следовательно, заложенные в них стереотипы не станут доступными для наших сенсорных система, то есть не станут, в свою очередь, в достаточной мере стереотипными. И тогда мы получаем осознание осознания. Теоретически этот процесс осознания может протекать безгранично. Он ничем не ограничен, кроме овладения предшествующим уровнем. А это означает, что никакое осознание не дается непосредственно, но за ним стоят соответствующие и практические, и умственные усилия. Теоретически уровни сознания безграничны, но практически они ограничены временем работы, которую люди уделяют осознанию

    1.1.3 1.1.3 back Здесь  n back должен быть текст, связанный с принципами выделения объектов на основании либо отождествления различного либо различения отождествленного. Где-то он у меня есть. Значение того, что мы исходим из первого или второго в том, что вследствие этого возникает связь между выделяемыми объектами на основе формирования дерева. Если мы исходим из различения тождественного, то мы тем самым выделяем вид из рода. Если мы в различном видим общее, то тем самым переходим от вида к роду.

    В основании понятия истины формальной логики лежит закон соотношения  качества и количества в теории гегелевской меры. (Гегель. ЭФН, 1974, стр. 257) В человеческой практике соединяются субъективное и объективное. Объективное приобретает то или иное значение для субъективного в той мере, в какой оно включено в практику его жизнедеятельности. В соответствии с этим следует говорить о различении вещи, предмета - и его понятия. Вещь - это то, что дано нам в её чувственном образе. Понятие есть та функция, которую выполняет вещь в жизнедеятельности человека. Поэтому одна и та же вещь, в зависимости от того, какие функции она выполняет, способна обладать разными понятиями, как и обратно, множество вещей, выполняющих одинаковые функции, характеризуются одним и тем же понятием. В зависимости от того, какими своими сторонами включены вещи в системы практической деятельности человека, в зависимости от этого в вещах выделяются те или иные их признаки и игнорируются, вытесняются иные. Образ вещи создается в соответствии с её функцией. Например, понятие замка реализуется в самых различных образах соответствующих объектов, связанных с различными способами их реализации, но представляющих по сути своей одно и то же понятие. Т.о.,  множество по виду различных вещей рассматриваются как одна и та же вещь по своей сути, и в отношении своей сути эти вещи отождествляются, рассматриваются как одна и та же вещь. При этом следует иметь ввиду, что это может относиться как к одному и тому же способу применения вещи, связанному с соответствующей ситуацией, например, многообразие конструкций висячих замков,  так и к совершенно различным ситуациям, и не только материальным. Например, говорят: закрытый человек, скрыл свою  мысль, закрыл рот на замок. Во всех этих случаях есть не только операция "закрывания рта на замок", но существует также психологический замок, то есть рефлекторная схема, обеспечивающая это действие.  Но массивный замок может использоваться в качестве молотка в его отсутствие. В этом случае мы говорим, что предмет используется не в соответствии со своим понятием. Понятие предмета определяется деятельностью, в которую он включен и функцию, которую он в ней  выполняет. Между предметом и его применением может иметь место рассогласование, несоответствие. Если замок используется в качестве молотка, то возникает двойственность в его обозначении: Мы можем говорить: "дай замок", но при этом замок оказывается замком только лишь по названию, номинально , и употребление этого термина в конечном счете приобретет значение понятия, соответствующее понятию молотка. Замок перестает быть замком и превращается в молоток, и, соответственно, нас в этом случае интересуют те его свойства , которые позволяют использовать его  в качестве молотка, и совершенно за бортом остаются  свойства, связанные с запирательной и отпирательной функциями. С другой стороны, этот же самый замок может использоваться в этих двух своих функциях, и тогда "дай молоток" будет означать "дай вещь, которая в себе является замком", или "дай замок", когда что-то нужно закрыть, и тогда мы будем иметь дело с отношением тождества, единства понятия и вещи. Но этим противоречием между вещью и понятием, в соответствии с которым она используется, обусловливается процесс изменения, преобразования, приспособления предмета к иным формам, которые требуются от него в соответствии со способом его применения, что приводит в конечном счете к созданию новой вещи, которая будет соответствовать своему понятию.

    Практика отождествления и различения объектов имеет своим критерием деятельность, реализуемую человеком. Определяя каким-то образом предмет, мы определяем его качество, которое материализуется в какой-то общей качеству форме^1.1.3-z1 n1.1.3-z1 . Изменение количественных характеристик формы создает её виды. Так, млекопитающие характеризуются общей им всем формой - голова, шея, туловище, четыре конечности, и со стороны этих признаков собака и свинья - это объекты одного и того же рода. Собака и свинья отличаются друг от друга подробностями формы, которой отражаются способы приспособления объектов этого рода к среде существования.

   1.1.1 back back За понятием истинностного значения скрывается операция обозначения. При этом существует два противоположных способа  обозначения -  внутренний и  внешний и, соответственно, два движения - от внутреннего к внешнему (тип интроверта) и от внешнего к внутреннему (тип экстраверта), которыми определяется два способа отношения человека к внешней среде: от определения действия объекта на субъект к определению действующего объекта, либо движение от определения объекта к способам его действия на субъект.
   У человека в качестве доминирующих восприятий выступают либо восприятия своих внутренних состояний, либо восприятие внешней среды, что определяется преимущественным направлением работы его сенсорных систем - во внутреннее либо во внешнее.^1.1.1.1. n1.1.1.1 Т.о., изначально мы имеем два противоположных полюса с формами их равновесия, или меры, определяющей соотношение силы и, соответственно, доминирования каждой из сторон. Человек начинает с обозначения. Это обозначение относится к внутреннему или внешнему, то есть это определение относится либо к состоянию организма как положительного либо отрицательного в первую очередь, либо к признакам внешней среды, её отдельностям, которые в конечном счете в восприятии конституируются как объекты. Т.о., в целом имеет место параллелизм восприятия двух реальностей субъекта - реальности внешней, которая для него выступает в качестве объективной, то есть вне его существующей, и реальности его собственной (реальности его тела) , которая связана с его положительными или отрицательными эмоциями, которые и являются их определениями. Первоначально эти две реальности должны выступать в качестве автономных, самостоятельных, независимых друг от друга. Практика показывает существование связи между этими двумя сторонами: действия внешних объектов отражаются на внутренних состояниях, и, в свою очередь, реакции субъекта на свои внутренние состояния, выражающиеся в движениях принятия либо отторжения воздействий ведут, в свою очередь, к изменениям в поведении объектов внешней среды.
    Соответственно, по мере установления характера взаимозависимостей возникает характер отношения к миру как преимущественно субъективному либо объективному. Но это всего лишь одна сторона дела. То же, что в настоящем случае следует выделить, это различный характер обозначений объектов внешней и внутренней среды. Во внешней среде в конечном счете выделяются объекты как таковые, объекты как предметы, вещи, то есть материальные отдельности внешней среды с их внешними признаками, способами поведения и т.п. Обозначения внутреннего есть выделение не объектов, но функций. На непосредственной стадии отношения с внешней средой устанавливается соответствие между внешними объектами и их воздействиями и состояниями субъекта. Изначально субъект оказывается привязан к внешним объектам в своей потребности в условиях своего существования - пище, тепле и пр. И т.о. тот или иной объект приобретает для субъекта субъективное значение, которое есть не что иное, как функция, которую объект выполняет по отношению к субъекту. Т.о., поскольку объект обозначен, и обозначены те состояния, которые он вызывает в субъекте, эти последние состояния, проецируясь на объект, определяют его свойства, его способы действия, соответственно, определяют объект со стороны его функций.
   Но разные объекты могут вызывать в субъекте одни и те же состояния, и это точно так же, как один и тот же объект может вызывать в субъекте разные состояния. Т.о. возникают абстракции, представляющие собой некоторые функции, которые ассоциируются, с одной стороны, со множеством объектов, и, с другой стороны, отдельный объект оказывается ассоциирован со множеством функций. Установление всякой связи есть синтез, образующий новый объект. Синтез двух сторон - внешнего и внутреннего, в условиях меры одной и другой стороны создает интервал возможных отношений, на одном полюсе которого оказывается  идея в качестве сущности реальности (реализм), на другой - объекты внешней среды с их свойствами (номинализм). При этом адекватное отражение реальности, как обычно, находится в ("золотой") середине интервала полюсов. ^1.1.1.2 n1.1.1.2

   1.1.1.1 back Практика НЛП со всей очевидностью показала ключевой принцип работы сенсорных систем, вектор которых может быть направлен как на внешнюю, так и на внутреннюю среду, представляющую собой как отражение внешней среды, так и создаваемые человеком конструкты, посредством которых он  не только отражает внешнюю среду так, как она ему является, но посредством формирования знаков как условных раздражителей  создаёт (конструирует) внутреннюю среду. Здесь под внешней средой, внешними данными понимается вся информация, которую человек получает о внешней среде и актуальных состояниях своего организма, данные о которых для человеческого сознания являются такими же внешними, как и данные о вне его существующей среде. Под внутренней средой понимается вся сфера отражения и конструктов.
    Направлением работы сенсорных система определяется фокус сознания ( объект сознания ) в непроизвольном варианте, и направлением фокуса (внимания) сознания обусловливается направление работы сенсорных систем на объекты внешней либо внутренней среды (произвольный вариант)

   1.1.1.2 back Об операции синтеза в зависимости доминирования внутреннего или внешнего. Мы видим, что внутренние состояния в понятии превращаются в идеальный объект на своём полюсе. Это происходит потому, что внешний полюс в качестве объективного не содержит в себе никакого иного содержания, кроме понятия объекта. Объект как целостность переносится в свою противоположность как "чистое понятие", которое синтезирует в себя актуальные состояния. Эти две стороны образуют единство и принадлежат к "потустороннему" миру, и само это определение объекта как потустороннего обусловлено тем, что он оказывается перенесен в субъективную сферу. А в субъективной сфере он не может быть ничем иным, как объектом без тела, без признаков материальности, как абстракция. С другой стороны, субъективные состояния по сути своей являются материальными состояниями. Боль, страх, страдание, радость - при всей их идеальной нагрузке в основе своей являются действительными материальными состояниями, обладают действительной материальной силой. В то же самое время сами по себе внешние образы являются всего лишь образами, по сути своей являются субъективными, виртуальными образованиями. Они приобретают для субъекта материальный характер лишь в результате их воздействия на субъект, вызывая в нём изменение его состояний. А это значит, что проекция внутренних состояний на внешний объект в результате синтеза двух сторон превращает внешнее восприятие во вне существующий материальный объект.

    1.1.4 back 1.1.4 1.1.4-1back n back Метод наложения. В качестве исходного противоречия принимается поляризация между формальной логикой и диалектикой. Формальной логике делается упрёк в том, что она не способна отражать движение, что она имеет дело с объектами как статическими и раз навсегда данными. И при этом сноски на то, что формальная логики имеет дело с языком и обеспечивает строгость и однозначность его применения мало чему помогают, поскольку практика применения естественного  языка при всей видимости подчинения его формальнологическим законам всего меньше подчиняется ограничениям, накладываемым  на него. Естественный язык делает лишь вид, что выполняет её законы. Здесь следует обратить внимание на философию формальной логики и её способ приспособления к реальности. Её философия заключается в том, что объекты ею определяются как неизменные, постоянные сущности. Само по себе это обстоятельство заключается в свойстве устойчивости образов отражения, и при этом само изменение образов является дискретным и заключается в том, что нечто способно превращаться в другое, но и нечто, и другое характеризуются определенностью своего образа. Само по себе это отношение представляет собой не что иное, как проекцию состояний человека на объекты внешней среды. Страх, радость и т.д. в этом случае рассматриваются как объекты. Но страх материализуется во внешних образах - в образе начальника, вора и т.д. И т.о. оказывается, что начальник способен превратиться в вора, вор - в извержение вулкана, то есть одна и та же сущность может приобретать какие угодно предметные материальные очертания, и внешние объекты, т.о., оказываются производными от одной и той же общей им сущности. Развитие человеческой мысли в этом направлении  ведет к формированию понятия духов, которые внедряются в объекты, превращая их в те или иные, и это связано с тем, что один и тот же объект, обладая многими свойствами и тем самым - многими способами воздействия, может выступать в качестве положительной либо отрицательной субъективной сущности. В частности, когда сегодня церковь претендует на лидера духовности, то она имеет ввиду духовность именно этого рода уже потому, что ею признается чудо, которое оказывается заложенным в основании её фундамента.

    И поэтому выходом из этого положения нашли в искусственных языках, каковая практика привела к тому, что логика искусственных языков существует сама по себе, а логика жизни - сама по себе, и к последней искусственные языки имеют весьма отдаленное отношение.

   
Карта 2

   
   1.1.5 back back Метод наложения заключается в наложении друг на друга полярностей. Наложением задается процесс приведения полярностей в соответствие друг с другом. При этом в качестве задачи выступает приведение одной из сторон противоположности в соответствие с другой. В частности, это может быть приведением некоторой формы в соответствие с некоторым более богатым содержанием. Возможен, естественно, и обратный в этом отношении процесс - приведение формы к более бедному содержанию. Процесс приведения я  назвал дополнением формы.

   Проектирование.Последовательно-параллельное мышление. Последовательное мышление. Параллельное мышление. Синтетический (интегративный) принцип мышления - последовательно-параллельный. Аналитический аспект мышления - последовательный или параллельный.
    Параллельное мышление схватывает объект как целостное единство его частей. Регулировки на его основе принадлежат инстинктивно- чувственному, рефлекторному в своей основе мышлению за одним минусом: рефлекторное мышление по сути своей есть рефлекс, и, соответственно этому, это случайное мышление, поскольку реакции и на феноменологическом уровне соответствующие им чувства - мысли определяются падающими на субъект раздражителями. Параллельное мышление в основе своей есть рефлекторное мышление, и отличается от него тем, что раздражители, формирующие параллельные данные, создаются самим человеком. Естественным же основанием этого процесса является воспоминание. Воспоминание на рефлекторном уровне характеризуется непосредственностью и связано опять - таки с падающими на субъект условными раздражителями в силу их субъективной значимости, то есть в силу того, что они оказались случайным фоном событий, вызвавших переживание. Переживание событий есть факт, определяющий образование соответствующих связей. Мы запоминаем значимое для нас, а значимое для нас есть то, что вызвало в нас переживания. Переживание оказывается основанием для запуска осознания значимости событий, объектов и т.п.
    Последовательное мышление Последовательное мышление отличается от параллельного тем, что параллельное мышление принадлежит моменту времени, и в этом смысле не обладает временной длительностью. Оно всегде есть мгновение и всегда представляет собой некоторый синтетический образ, в который включены все элементы - субъективные и объективные, характеризующие соответствующую ситуацию. Образ реальности воздействует на человека как реальность. Точнее следовало бы сказать, что реальность сама по себе не вызывает в человеке никакой реакции. Она вызывает реакцию постольку, поскольку она оказывается раздражителем некоторого образа, а уже он вызывает реакцию. Или иначе: воздействия на субъект оказывают на него влияние в виде тех или иных изменений в нём всюду, где у субъекта отсутствуют выстроенные им защиты. Внешние воздействия, вызывая изменения в субъекте, в качестве следствия порождают явление последействия: субъект непосредственно переживает не воздействия, и вызванные ими изменения в субъекте. А изменения в субъекте не являются мгновенными и они всего более важны последствиями для субъекта, теми изменениями в нём, которые вызваны в нём первичными изменениями воздействий. Ведь всякое воздействие в том или ином направлении нарушают состояние равновесия в субъекте. И субъект сознательно сталкивается именно с этими нарушениями его целостного функционирования.

      Последовательная форма мышления есть процесс. Параллельная форма мышления есть результат. Использование процесса для получения результата. Использование результата для дальнейшей организации процесса. Всякий результат есть та дискрета, которая становится основанием для дальнейшего движения. Никакое дальнейшее движение невозможно без обеспечения предшествующего ему результата.
   Последовательно-параллельная форма мышления Переход от последовательной формы мышления к параллельной и обратно.

    Общая формула: для того, чтобы сделать нечто, нужно сделать то-то, то-то и то-то. Для того, чтобы сделать то-то, нужно сделать... и т.д. вплоть до получения результата. Рис. 1 показывает, что для того, чтобы считать осуществленным действие 1, нужно осуществить взаимно обусловленные действия 1.1, 1.2, 1.3. Другими словами, для того, чтобы можно было осуществить действие 1.3, нужно осуществить действие 1.2, соответственно, условием осуществления действия 1.2 является осуществление действия 1.1 Но, в свою очередь, для осуществления действия 1.1 необходимо осуществить действие 1.1.3, для чего прежде нужно осуществить действие 1.1.2 и т.д. На взаимообусловленность действий указывают соответствующие стрелки. Там, где взаимообусловленность отсутствует, отсутствует и стрелка, и действия могут выполняться независимо от их порядка. Однако так как в любом случае действия выполняются в некотором порядке всюду, где они не могут выполняться одновременно (параллельно), то следует этот порядок выполнения заранее фиксировать. Существо этого движения состоит в разделении задачи на всё более мелкие части и последовательное выполнение частей в их обратном порядке, то есть полученное последним выполняется первым (этот принцип, например, заложен в стеке). Но здесь присутствует помимо того, что следует  сделать, также  и то,  как сделать, при этом мы сталкиваемся с общим указанием  конкретным, например, поехать в хозмаг, но - поехать в Кастораму, всякое общее, содержащее в себе множество возможностей, завершается выполнением конкретного, единичного  действия..  То сделать и как сделать специально не различаются, рассматриваются как принадлежащие одному классу. Общая формула реализации проекта состоит в последовательности действий, в полном окончании всякого действия с тем, чтобы впоследствии к нему не возвращаться. Важнейшим принципом является  соблюдение порядка действий. Не осуществляется никаких не контролируемых действий, действий "на глаз". Соответственно, всякому действию предшествует процесс его выработки, определения его технологии. Если дано, что нужно сделать, то это не означает, что нужно начинать действовать. Это означает, что нужно начинать вырабатывать действие: то есть действие разделять на его части, создавать умения реализации частей, и лишь после того, как, т.о., создано умение осуществлять действие, сформулирована его технология, только после этого можно говорить о действии как объекте, свойством которого является  преобразование чего-то во что-то  
    Наконец, нужна структуризация материала с тем, чтобы в нём было легко ориентироваться. Вообще когда мы осуществляем какой-то проект, неободимо обеспечить возможность лёгкого нахождения любой его части и степени её выполнения.

    Процесс: для того, чтобы остеклить балкон, нужно купить инструмент и материал, сделать рамы, окна, установить рамы.
    Результат: рамы, окна, установка

    Обозначение  и отождествление и различение образуют единство

    1.1.3-z1 back Гегель, ЭФН, ib, стр. 321 "Эта внешность действительности, развитая, т.о., как круг определений возможности и непосредственной действительности, развитая как их друг другом, есть реальная возможность вообще. Как такой круг она, далее, есть тотальность, есть, т.о., содержание, определенный в себе и для себя предмет; рассматриваемая же со стороны различия определений в том единстве, она также есть сама по себе конкретная тотальность формы, есть непосредственное самопереведение внутреннего во внешнее и внешнего во внутреннее

   1.1.5 back 1.1.5 back n Истина. Что выражает собой количественный аспект истины - соотношение сил. То есть не величины сил, но их соотношение. Тогда, если мы знаем величину одной силы, мы можем определить значение другой силы. Но само по себе значение сил есть сфера физики в той мере, в какой силы непосредственно поддаются измерению. Когда этого нет, на место понятия силы подставляется понятие интенсивности, которым характеризуется протекание произвольного процесса. Когда я говорю, что, определяя нечто как истинное или ложное, я делаю это с противоположной стороны, то есть противопоставляя себя объекту определения и тем самым используя себя в качестве его меры истинности. Действительно, уже здесь присутствует мера истины. Мы говорим, что нечто да, конечно, корова, но какая-то корова так себе. Вот та корова - это да, это корова. А это что, разве это корова?! С одной стороны, здесь объект определен, с другой стороны, речь идет о его качестве. Одно его качество так себе, тьфу, другое же качество - да ты что! Значит, здесь есть некоторый образец, определяющий меру истины данного качества, и по отношению к этому образцу рассматриваются другие образцы, которые могут быть хуже или лучше. И эти "хуже" или "лучше" есть не что иное, как количественная характеристика объектов относительно образца, которая измеряется как некоторая результирующая. Ведь всякий объект есть система определений, есть некоторая структура, количественно выражающаяся матрицей значений её различных параметров, значениями ячеек которой определяются целостные свойства объекта т.о., что их изменение в том или ином отношении изменяют эти его свойства. Но здесь снова мы должны говорить о том, что истина - это оценка измеряющего, который выступает по отношению к объекту со своими требованиями. Объект сам по себе для нас не имеет значения. Он приобретает значение постольку, поскольку оказывается включен в сферу нашей деятельности и является средством удовлетворения наших потребностей - материальных или идеальных или каких бы то ни было иных. Пусть мы имеем дело с взаимодействием двух людей. Каждый из них в этих отношениях преследует свои собственные цели и удовлетворяет свои собственные потребности. Векторы их потребностей могут быть направлены как угодно, но во всяком случае они могут быть спроецированы на два противоположно направленные вектора, которые определяются как полярные. В отношениях двух взаимодействующих людей присутствует всегда того или иного рода эмоциональное напряжение и напряжение чувств, если различать эмоцию как актуальное, чувство - сравнительно постоянное напряжение. За всяким напряжением стоит накопленная энергия, которая разряжается в действиях. В связи с этим вопрос об измерении силы непосредственно связывается с силой эмоций и чувств. Сила же эмоций и чувств измеряется в интенсивностью и характером действий в процессе их разряда.

    1.1.5.1 back 1.1.5.1 back  Мы выступаем в качестве критерия истины другого. Т.о., мы сами есть этот измеритель, который характеризуется целым рядом взаимосвязанных параметров: это и рациональное, понятийное определение, это и определение чувством, то есть воздействие объекта вызывает в нас какие-то мысли о нем и какие-то чувства по отношению к нему. Чувствами обусловлена эмоциональная реакция на объект, которая сама по себе бинарна в том отношении, что является положительной либо отрицательной, и в то же самое время характеризуется количественно, так как эмоции, которые вызывает объект, могут быть более или менее сильными. Но здесь важно, что эти измерения есть  факт, представляющий собой форму  единства информационной и физической реальности. Однако суть во всём этм заключается в том, что этот измеритель представляет собой непосредственно данную реальность, по отношению к нему отсутствует объективация

    b10 back Ситковский пишет: "Идеалистическая манера переворачивания отношений между вещами и их общими свойствами была не раз остроумно высмеяна Марксом. Суть этого идеалистического приема состоит в том, что Гегель превращает предикаты вещей, выражающие общие свойства вещей, в субъекты, а субъекты — действительные материальные единичности — в предикаты, в моменты, даже в продукты предикатов. Познающее мышление видит, говорит Гегель, «поскольку скорее предикат есть субстанция», «что субъект перешел в предикат и тем самым снят», а то, что кажется предикатом, стало цельной и самостоятельной массой». Таким образом, «идея превращается в самостоятельный субъект, а действительное отношение семьи и гражданского общества к государству превращается в воображаемую внутреннюю деятельность идеи»12. Гегель неоднократно ссылается на Платона как на своего предшественника в том смысле, что платоновская идея 10 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 250. 11 Гегель. Соч., т. IV, стр. 33. 12 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 224, 226. 10. есть не что иное, как всеобщее, о котором говорится и в гегелевской философии13. Но Гегель одновременно критикует идеализм Платона за отрыв идей (помещенных Платоном в потусторонний мир) от чувственных вещей. Гегель ссылается на Аристотеля и соглашается с ним, что сущность и то, по отношению к чему она является сущностью, не могут существовать врозь, они существуют вместе14. Если взять, например, человека, то род как общее начало «проходит сквозь всех этих отдельных людей и связывает их друг с другом» (§ 100). И это, по Гегелю, справедливо в отношении всех существующих конечных вещей — их сущностью, их первоначалом служит род, всеобщность, стало быть, мыслимое начало, мысль, но последняя находится в неразрывной связи с единичной вещью. Все конечное есть противоречие бесконечного родового начала и единичной чувственной конечности." Затем Маркс и Ленин снова переворачивают Гегеля с головы на ноги.  То есть они снова из мира идей переходят,  в чувственный мир. И речь, следовательно, идет о тождестве этого перехода. Т.о.,  мы имеем дело в настоящем случае с отношением между собой двух сторон противоположности, существующих в форме их единства, одна из которых является положенной, другая - снятой. И как переворачивание Гегелем содержания между субъектом и предикатом, так и обратное переворачивание марксистами представляет собой не что иное, как смену доминирующей стороны противоположности, которой удерживается отношение единства сторон противоположностей. Само это переворачивание есть форма мысли и, соответственно, форма умозаключения, и она именно и состоит в субстантивировании свойств, понимаемых в широком смысле, и разсубстантивировании (предикации) объектов. Замечу, что объект  есть свойство предиката уже потому, что изменение количественных характеристик свойства ведет к изменению объекта,  вплоть до превращения в другой объект. Это как раз и показывает всю неуместность смеха Маркса,  который обычно и возникает у человека, когда он чего-то не понимает. И жизненный процесс, состоящий из двух аспектов - отражения реальности и поведения на основе её отражения, выражается, т.о., в суждениях, позволяющих переходить от одной формы отношения к реальности к другой. В связи с этим относительно одного и того же мы можем формировать тождественные в себе при всей их противоположности суждения. Следовательно, необходим взаимный перевод одной системы суждений в другую, чем и обеспечивается их взаимообусловленность и взаиморазвитие.

   Но как может реализоваться этого рода умозаключение, на какой основе?  Берем суждение: "Истина есть свойство человека",  другими словами, истина есть предикат суждения о человеке: человек способен к суждению на основе применения категории истины. Но если мы перевернём отношения между субъектом и предикатом, то мы получим, что человек определяется истиной, производится ею как определенное качество.  От того, что в одном случае в качестве субъекта выступает человек, в другом - истина, в утверждаемом суждении ничего не изменилось, тождество сохранилось, изменился лишь вектор, направление движения: в одном случает это движение от объекта к его понятию, в другом случае движение от понятия к объекту. Для того, чтобы обладать законной возможностью свободного оперирования двумя противоположными суждениями, они должны рассматриваться как принадлежащие одному общему им универсальному классу, а это возможно лишь при условии образования универсального класса, в котором оказываются рядоположенными отражение объектов и актуальные объекты и на основе этого возможность отождествления объекта и его отражения. И при этом то, какая из сторон при этом берется в качестве первичной - это обычное следствие из рассмотрения противоположностей: первично отражение - получаем понятие идеального, поскольку объекты отражения по определению не материальны, и это их единственное отличие в этом отношении от чувственно данных материальных объектов. Причем, вектор отношений между этими двумя сторонами состоит в устремлении к достижению тождества между этими двумя сторонами. И тогда оказывается, что различие между суждениями заключается именно в том, с чем имеет дело человек: с чувственным, единичным объектом, включенным в его чувственно-практическую деятельность, или же с процессом отражения объекта, со всем тем, что относится к его логике и пр. Но действия с объектом являются инстинктивно-рефлекторными, непосредственными, не опосредованными и в силу этого случайными, и в этом случае они регулируются стихийно сформированными отражениями, т.к. без отражения никакое действие невозможно, так как именно отражением обусловлен характер действия.