Открывается дверь и на пороге является женщина внушительного вида и
решительной внешности. Она секунду оценивающе смотрит на меня и шумно входит в
прихожую. "Здорово!" - говорит она и в знак приветствия стучит своим лбом
о мой. Я несколько удивлен такой формой приветствия, но для человека, который по
жизни привык бодаться, это, наверное, нормально.
Проходим в комнату.
Женщина садится за стол: "Я сяду у стола, поскольку привыкла сидеть за
столом, ты можешь сидеть там, где сидишь - говорит она, видя, что я уселся на
кровати. Впрочем, другого выбора и не было, потому что в комнате был всего один
стул.
"Будем жить вместе - огорошивает женщина и, видя мой
удивленный взгляд, поясняет: "Во мне скопилось много нежности". Видя, что
моё недоумение не проходит, женщина, чтобы убрать возможные недоумения,
добавляет: "Ведь мне больше ничего не надо. У меня всё есть. У меня есть работа,
деньги, квартира. Единственное, что мне нужно, это о ком-то заботиться. А
ведь ты гусар. Я подумала, что ты из всех моих бывших мужчин лучший" -"Не пугай"
- говорю я. Женщина осеклась на секунду, буравя меня глазами, между бровями её
обозначаются продольные полоски и она решительно говорит: "Всё равно мы будем
жить вместе" - "Не морочь голову" -говорю я. Женщина: "Всё равно мы будем
вместе, не в этой, так в следующей жизни" - "Ты в это веришь?"- усмехаюсь
я. Она смотрит на меня в недоумении - для неё удобное решение вопроса о жизни и
смерти решено и подписано.
"Я до недавних пор жила с
Володей. Умнейший мужчина, заслуженный человек, бывший разведчик, где только он
не был. С ним было интересно разговаривать. Но - пил. И чем дальше, тем больше.
И, кроме того, он больной человек, и ему становится всё хуже. За ним уход нужен.
Так что совместная жизнь с ним стала невозможной, и мне пришлось расстаться с
ним." У меня мелькает мысль: а ты не изменилась: избавляешься от тех, кто
становится не нужен.
"Рассказывай, что у тебя". Я рассказываю. "Ну, это не у тебя одного.
Я смотрю, везде одно и то же. Родственные отношения - это тяжелый случай. Я
любила сестру, и на многое закрывала глаза, мимо многого проходила мимо. Для
того, чтобы увидеть реальность как она есть, нужны условия.
На свете нет
ничего выше справедливости. У нас в коммуналке освободилась третья комната. Но у
меня уже есть две по 22 метра, в одной живет сын, в другой - я. И я решила
присоединить третью комнату с тем, чтобы затем её продать и купить
квартиру Володе, чтобы он не мозолил каждый день глаза. Но для этого нужно,
чтобы был еще кто-то. И я решила прописать к себе мать, потому что ей де жить
негде, для доказательства чего мать оформила дарственную на свой дом в
деревне, где она живет, на сестру. Но потом цены на квартиры взлетели так,
что за те деньги, которые я могла бы выручить за комнату, ничего
купить стало невозможно, зато оказалось, что у сестры на дом дарственная,
а у меня ничего. Сестра говорит: "Что, мол, мы же родственники, что я, с сестрой
не поделюсь?" Слышишь, это она со мной поделиться собралась, т.ск., на тебе с
барского плеча. А сама изменилась, зазнаваться стала. Я пошла к адвокату.
Адвокат говорит: "Раз есть дарственная, ничего сделать нельзя". А мать в сторону
сестры смотрит. Сестра ближе ей. Сестра в её породу пошла, а я - в породу отца.
Но я всё-таки нашла адвоката. Что значит умная женщина; она сказала:
"Есть такое понятие - ничтожная сделка. То есть сделка, которая никогда не
осуществлялась". Я всё это оформила, и на суде в течение десяти минут всё
решилось, дарственную аннулировали. Теперь мы с сестрой - и не враги, и не
друзья, а так. Разделили дом и участок пополам, и она теперь устраивает
мне мелкие пакости на моём участке. Вот тебе и родственники, и сестры. У меня
открылись на неё глаза, я увидела в ней всё, чего раньше не замечала, и я ей в
письме всё описала, какая она подлая, как она своего мужа Виктора свела в
могилу, как сейчас тиранит мужа дочери. Ты же помнишь, в городе раньше она с
Виктором жила в коммуналке. Виктор, пока был жив, всё там обустроил,
все удобства. И теперь она живет со свекровью. Нашла себе мальчика на десять лет
младше себя, и водит его. Я понимаю, молодая женщина, ей нужно, но не до такой
же степени, чтобы на глазах свекрови." - "Деньги прилипают к рукам.- говорю я. -
Ты честный человек и порядочный, пока денег у тебя в руках нет. Когда они
оказываются в руках, человек изменяется, он не может, не в силах от них
отказаться. Так и с дарственной. Так что поведение сестры вполне
естественно. От того, что становится "моим", сложно отказаться"-"Да, это мне
наказание за мой грех с комнатой.
Толик Милькевич мой лучший друг. Толик замечательный человек. Толик очень
доброжелательный человек. Взгляд его всегда ласков и дружелюбен. Толик не
конфликтен. Если ему что-то не нравится, то это выражается у него в досаде, а не
в злости. Это у него как небольшая тучка, даже не тучка, а облачко. Облачко
прошло - и снова его взгляд ясен и дружелюбен.
Толик очень хороший
человек. И он собирает вокруг себя людей. В очередной летний сезон Толик
говорит: "Мужики, едем дикарями на море, в Геленджик. Возьмём палатки, я знаю
отличные места. Заодно и деду поможем пристройку закончить. А Толик сам,
оказывается, из Геленджика. Поехали мы на море. Всё очень классно.
Палатки, море плещется, рядом еще палатки. По утрам девицы в голом виде, в
смысле, без ничего принимают утренние солнечные ванны, не обращая на нас
внимания, и делают физкультуру в таком же виде и тоже не обращая на нас
внимания. Словом, всё очень хорошо. И, конечно, заодно мы и деду Милькевича
помогли закончить пристройку к дому.
-Русский человек - свободный человек. Он не станет
копеечничать и жаться. Да он, если тебе нужно, с себя последнюю рубашку снимет и
тебе отдаст. Но, конечно, если ему что-то нужно, он придет к тебе в полной
уверенности, что ты по отношению к нему поступишь так же, как он поступает к
тебе. Знаешь, вот это чувство русской общины, общности, свободы. И чем беднее
человек, тем сильнее у него развито это чувство. Но и наоборот, если уж он
примет в себя идею, то тут его ничем не собьёшь. Одно слово - человек
крайностей, человек страсти. И когда появляется у него страсть к деньгам, то тут
уж только держись.
Женщина: -Сейчас начали документы поднимать, и видят, что к чему. И пошла
литература. Многие пишут.
Помнишь, как во времена
Ельцина вопили: кулак - труженик, а бедняк - бездельник. Этакий нимб святоши
вокруг кулака сформировали. А ведь ничего этого на самом деле не было. После
революции многие крестьяне, в том числе и на стороне революции воевавшие,
ударились в работу и разбогатели. Знаешь, эта страсть: кровью блевать буду, а
разбогатею. И человек уже оторваться от этого не может, потому что деньги - это,
прежде всего, свобода, ну, правда, если ты не превращаешься в придаток денег,
вот ведь в чём заковыка и подлость заключается. Человек стремится к деньгам как
средству своей самореализации, но деньги, в свою очередь, смотрят на человека
как средство собственного роста, то есть самореализации себя. И тогда
возникает вопрос: как обеспечить баланс между этими двумя противоположными
сторонами и вообще, возможно ли это. Потому что существует требование единства
жизни. Жизнь, связанная с деланием денег, и жизнь, связанная с реализацией
свободы своей левой ноги - это принципиально разные вещи, каждая из которых
требует для себя противоположных жизненных установок. Для того, чтобы заниматься
самореализацией, нужно, чтобы уже были деньги. Существует только одно исключение
из этого правила: когда самореализация человеком себя как раз и заключается в
делании денег, в этом случае цель и средство совпадают. А так здесь таится
глубокое противоречие. А так как русский человек хочет всё "здесь и сейчас", то
чаще всего оказывается, что с деланием денег у него не очень, а вот с умением их
славно потратить - это он всякого научит. Так что, конечно, ему желательно,
чтобы источник денег у него существовал. В своё время крепостное право
было тем механизмом, которое обеспечивало представителей правящего класса
деньгами и позволяло им заниматься самореализацией, какой бы она ни была. С
отменой крепостного права этот механизм был разрушен, и тогдашняя дворянская
установка на самореализацию, а не на делание денег, должна была вести и вела к
разорению дворянства
-Вся жизнь, всё
существование человека начинает сводиться к этому. С одной стороны, человек
понимает, что деньги - это средство свободы, и он стремится овладеть деньгами. А
вместо этого деньги, как правило, овладевают им.
И вот
человек чувствует, как логика денег подсказывает средства их увеличения, как
возникает неудержимая страсть, любовь к своей собственной собственности, то есть
к частной собственности. Но это на одной стороне. А на другой стороне -
крестьянская община с её вековечным укладом ведра водки на деревню. На одной
стороне - страсть к собственности, а на другой стороне - простое человеческое
желание жить. И возникает расслоение. А как оно возникает? Это, знаешь, как в
триггере: для того, чтобы могла возникнуть крайность на одной стороне, этому
должна поспособствовать крайность другой стороны. Да ведь это относится не
только к крестьянству, это - общеисторический процесс формирования классов,
формирования противоположностей. Если, скажем, все равны, все имеют
какие-никакие средства производства, то это равновесие обязательно нарушится,
обязательно произойдет то, что происходит исторически: одни, по доброте
душевной, по христианскому сердцу последнюю рубаху с себя снимут и соседу
отдадут, но вот уже то самое, что человек с себя последнюю рубаху снимает из
доброты сердечной, как раз в этом он и найдёт своё наказание, потому что этот
импульс не может существовать сам по себе. но предполагает противоположный
импульс, идущий от того. кто хочет иметь рубаху. В результате этого
человек, который первоначально выступает в качестве проводника, превращается в
полупроводник, и всё множество людей из проводников превращаются в
полупроводники в том смысле, что одни отдают, а другие берут.
Итак,
если есть люди, готовые снять с себя последнюю рубаху, есть полупроводники этого
рода, то, конечно, существуют и полупроводники противоположного рода, которые
напротив, настроены на то, чтобы принимать, а не отдавать. Т.о. мы и получаем
развитие систем, таких, что одни из них производят энергию "с избытком" и
передают её другим. Тогда как энергия других направлена на то, чтобы иметь
отрицательный энергетический потенциал, втягивающий в себя любую положительную
энергию. И, конечно, здесь, в этих отношениях возникает ситуация взаимоотношения
многих потенциалов, разных по силе, вытесняющих большинство в число доноров.
Поэтому если кто-то ослаб, кто-то просит о помощи, то в этом его положении есть
два выхода. Вы можете действительно помочь ему восстановить равновесие. И если
бы это отношение было законом, то этим была бы обусловлена тенденция на
тождество всех элементов системы. Ведь если вы помогаете другому, то это как бы
предполагает, что вы в лучшем положении, чем другой, и это психологически вас
возвышает. Но ведь на самом деле это совсем не обязательно. В любом случае,
помогая другому, вы на соответствующую величину ослабляете себя и тем самым
усредняетесь. Во всяком случае, такова рассудочная логика. Когда вы помогаете
другому, не вы, а другой становится вашей целью, тогда как вам остаётся только
внутреннее удовлетворение вашими действиями. Значит, здесь вопрос о векторе,
которым вы руководствуетесь. Являетесь вы целью себя или же вашей целью является
другой. Здесь вообще действуют два противоположных вектора: один вектор
направлен на понижение окружающего до уровня себя. Если я получаю 100 руб., а ты
200, то ты - неправильный человек, потому что ты должен получать не больше, чем
я. Противоположная тенденция - быть лучше. Если я получаю 100 руб, а ты -200, то
я должен сделать так, чтобы я получал 300 рублей или ты - 50 руб.
Как поступает кулак, трудяга, человек, который сколотил своё благосостояние
своим потом? Какова его психология? Когда его просят о помощи, ему не
жалко помочь, ему не жалко зерна, не жалко лошади, ему жалко своего труда,
который он затратил на приобретение зерна и лошади. Он не может просто ради
красивых глаз, "из человечности" дать зерно и лошадь, потому что всё это часть
его самого - его труда, который он не хотел расходовать, но расходовал для того,
чтобы иметь. Отсюда и возникает это кулацкое выражение: бедняк - бездельник.
Ведь тогда, когда бедняк работал, чтобы жить, кулак жил, чтобы работать. То есть
он ущемлял себя. И поэтому обмен, который он производит, это не обмен количества
зерна на количество зерна, но он производит обмен труда на труд. Для человека
своя рубаха ближе к телу, цену своего труда он чувствует, цену чужого труда он
не чувствует. И он, будучи человеком отзывчивым и в душе даже ласковым, он,
подобно Милькевичу, говорит: "Да что так, соседушка, все мы христиане, все
человеки, вот тебе зерно, вот тебе лошадка в аренду, а мне ничего не нужно, вот
только поможешь мне там-то и там-то". И вот тут то и возникает вопрос: а как,
какой мерой можно измерить труд, которого стоил мешок зерна кулаку и тот труд,
который кулак может за него взять? То есть какого количества труда стоил
мешок зерна кулаку и какого количества труда он будет стоит крестьянину? А это
то количество труда, на которое готов пойти нуждающийся мужик. А если у мужика
дома есть нечего, то выбор у него невелик. Значит, обмен труда - это дело
соглашения. Это отношение между вещью потребления и тем количеством труда,
которое человек готов отдать за неё, и никакой иной меры здесь нет. Значит, это
отношение - человеческое, субъективное, не имеющее никакого отношения к тому.
что называют справедливостью или эквивалентным обменом одного количества труда
на другое такое же количество труда. Кулак, который снабжает мужика зерном,
спасает мужика и его семью от голодной смерти. И мужик на весах сделки ставит
количество труда, которое от него потребует кулак, и собственную жизнь и смерть.
Значит, цена труда мешка зерна для кулака и цена труда мешка зерна для
крестьянина разная. Кулак получает возможность присвоения большего количества
труда.
С каким отношением в данном случае мы сталкиваемся? Кулак
затрачивает труд, и получает вещь, которая крестьянину необходима, но которой у
крестьянина нет. И крестьянин продает за эту жизненно необходимую вещь то
количество труда, которое кулак у него запрашивает. Значит, вопрос в том, чтобы
иметь вещь, в которой нуждаются. И цена этой вещи измеряется степенью
потребности человека в ней.
Для крестьянина, который из зажиточного превращается
в кулака, изменяется качество его труда, который превращается из физического в
умственный.. Труд крестьянина, который был делом частным и общественная связь
его в качестве индивидуального производителя выражалась единственно через рынок,
теперь его труд превращается в общественный в том смысле, что умственный труд
кулака направлен не только на удовлетворение собственных потребностей, но и на
воспроизводство основного условия его существования – рынка рабочей силы.
При этом критерием и целью общественного труда кулака является не общественное
благо, а частное, личное его благо как предпринимателя. И тут мы от кулака
переходим к общему понятию капиталистического предпринимательства.
Перед кулаком возникает вопрос об увеличении класса людей, которые
нуждаются в его помощи, о соблазнении их кредитами в виде зерна и т.п.
Кулаки могут между собой договориться о цене, по которой будут выдавать кредиты
бедняку в виде зерна, сельхозорудий и пр.. Но здесь же сразу же как раз и
возникает момент двойственности явного и тайного. Возможность тайного договора,
когда кулак крестьянином будет осуществлять сделки по меньшей цене с целью
привлечения большего количества рабочей силы. Это с одной стороны. Договор будет
выполняться лишь в той мере, в какой количество сделок с крестьянами среди
кулаков будет примерно одинаково в удельном отношении. В противном случае
возникнут сначала неявные, а затем и явные нарушения договора и борьба за
рабочую силу.
Что-то в этом ключе мы беседуем с женщиной. И я как-то забыл об
одной вещи, которую давно знал за ней. А когда забываешь, и эта вещь является,
то внезапно обнаруживается, что при всей видимости общности мыслей речь идёт
всё-таки об очень разных вещах
-Вот перед тобой кусок мяса. А как ты узнаешь, что оно живое?
-Очень просто. Я подведу к нему два провода и дам импульс тока. И можно будет
фиксировать мгновенное сокращение мышечных волокон.
-Да брось.
-Вот тебе и "да брось" Отрежь у рыбы голову и начни её чистить - она начнёт
биться. Это - живое мясо, у него хватает еще своего электричества, чтобы вызвать
сокращения мышц. При этом никакого разума уже нет, а есть простой
механизм, механика, присущая ткани.
-Ладно, к чему ты это?
-То
же самое и у людей. Ты надеешься в их словах услышать что-нибудь разумное, и
обнаруживаешь, что в основании всей их разумности лежит рефлекс. Есть старый
анекдот. Привели к психологу человека и сказали, что человек подсел на
сексуальной почве. Психиатр показывает человеку картину, на котором нарисован
дом, и спрашивает: "Что это?"-"Дом. А в доме е...я". Психолог показывает
картину, на которой нарисован куст. "Что это?" -"Куст. А за кустом е...я" И т.д.
Мы сталкиваемся с множеством людей, зацикленных на чем-то. Один зациклен на
своём дворянстве, другой - на крестьянстве, третий - еще на чём-то. И
оказывается, что все рассуждения человека оказываются вырастающими из одного
корня - что он дворянин, крестьянин и т.п. Человек не видит себя как человека,
но видит себя как свою частность.
Как правило, среди трёх десятков
людей найдется человек, зацикленный на своей национальности как чем-то
исключительном. Армянин, еврей, немец, кто угодно, вдруг видит в своей
национальности что-то высшее, и начинает носиться с этим, как баран с писаной
торбой.
Женщина: -Даже птички одной породы садятся на одном кусте
вместе, а не с птицами другой породы. Государства организуются по национальному
признаку. Поезжай на Кавказ. Там тебе не позволят смотреть на кавказскую
женщину.
- Это то же самое, что среди подростков в городе:
если ты появишься на чужой улице, тебя побьют. Или собаки одной территории
отгоняющие чужих собак. Это общий закон: деление на своих и чужих.
Женщина:-
И ты что же, станешь отрицать действие этого закона? Разве непонятно, что это -
вопрос, связанный с выживанием нации, как и вообще с выживанием - индивида,
вида, рода... На этом механизме держится вся животная природа. Тебе что, мало
опыта Сербии с её Косово? Когда одна нация вытесняет другую нацию с её
территории?! Или тебе мало Франции, Англии, Штатов? Когда пришельцы, варвары,
набравшись культуры у более развитой титульной нации, постепенно начинают
её вытеснять? Ведь это мировая тенденция: приходят варвары и вытесняют
культурную нацию. Тебе мало Римской империи? Потому я и говорю: Россия - для
русских. Ты обрати внимание на национализм, который расцвёл пышным цветом после
распада Союза - на национализм прибалтов, украинцев, грузин. Но всё это -
государственный национализм. А как выглядит этот инстинкт у массового индивида?
В Союзе мы жили как бы в коммунальной квартире, все со всеми, все друг другу
помогали. А что сейчас видим? - вытеснение русских из бывших республик. Много
русских сравнительно с периодом СССР ты найдешь в Азербайджане, в той же Чечне?
Русских отовсюду вытесняют. И как должны реагировать на это русские?
-Как ты полагаешь, человек выше животного или равен ему? Вообще в животном,
называемом человеком, что является доминирующим, первым - человеческое или
животное? Если животное, если инстинкт, если отношения регулируются инстинктом,
если в основании отношений лежит инстинкт и если существование человека
заключается в удовлетворении его животного инстинкта, то отношения между людьми
могут регулироваться инстинктивными отношениями, в том числе и инстинктом
исключительности национальности. Если же в человеке ведущей стороной является
человек, то доминантой в поведении человека должен быть рассудок, а не инстинкт,
то есть не инстинкт должен формировать рассудок, а рассудок должен формировать
инстинкт. Что такое инстинкт, в какой бы форме он ни проявлялся - национальной
или какой-то иной - это тот ненасытный желудок, который требует своего
бесконечного удовлетворения, это тот камень, который, однажды будучи сдвинут с
места, летит в пропасть, увлекая за собой другие камни. Возникает источник войны
всех против всех, источник взаимного уничтожения, когда национализму одной нации
противостоит национализм другой нации и т.д.
Всегда
существует опасность актуализации инстинктов. Так или иначе, то, что человек -
животное - этого не вычеркнешь. Но ненависть, которая порождается
инстинктами, утишается стремлением человека к самосохранению. Вот ты говоришь:
"Россия для русских". Это ты мне говоришь, в приватном разговоре. Ты как
самовар, в котором собирается пар и в котором возникает давление, от которого
прежде всего плохо самой тебе, и вот ты пытаешься в приватных разговорах
выпускать пар, который скапливается в тебе, на других, пытаясь заразить той
болезнью, которая больна сама. Болезнь же эта заключается не в том, что
межнациональные отношения подлежат регулировке, а в том, чтобы не превращать
болезнь в страсть, которая существует не как одна из закономерностей,
регулирующих отношения между людьми, не как средство, но как вещь, которая
существует сама для себя и имеет целью удовлетворение себя в ущерб окружающим,
когда целью становится не изменение обстоятельств, но удовлетворение чувства,
которое, как известно, никогда не способно насытится. Ведь то, что ты говоришь,
на самом деле это кухонные разговоры, и больше ничего.
Женщина:
-Ничего себе, кухонные разговоры. Меня в ФСБ вызывали, и там предупредили: вы
боритесь с ними, но другими методами.
И тут, наконец, у женщины
вылетает всегдашнее, неразрывное с людьми этого типа: "Ты посмотри, где их нет?
Возьми кафедру. Кто на ней? Они. Ватин -еврей. Тищенко- еврей. Алла
Христофоровна - еврейка. Гильман, Штомпель - и говорить нечего. Да везде
они. Всюду они. Ельцин - еврей, на самом деле он - Эльцин, Путин - еврей,
Медведев - на самом деле Мендельсон. Везде, везде одни евреи. Но я
удержалась. Они не смогли ничего со мной сделать. А почему? Потому что - ум,
сила ума. Кто еще? Подходите. Никого не боюсь, всех выдержу".
Я смотрю
на женщину. Она вся словно горит, словно пламя вокруг неё. А ведь когда звонила,
жаловалась: "Если бы ты знал, как мне плохо"
-Эк тебя разобрало,-
говорю я. - Это у тебя столько энергии от Doppelhеrzа.
29.11.08 г.