0268.120 Слониха
Кажется, что может быть проще условного рефлекса?! Какой-то индифферентный
раздражитель связывается со значимым и становится указателем на него. И, однако,
попробуйте создать рефлекторную машину, и множество простых вещей, связанных с
рефлексом, начинают разбегаться в разные стороны, так что потом их и не сыщешь.
Впрочем, я, конечно, могу говорить только за себя. Приступаешь к рефлексу, и
вдруг возникает ощущение, что имеешь дело с призраком, который пытаешься
ухватить, и каждый раз в руке оказывается пустота. У Ленина есть о важности для
успеха дела вычленить основное звено, за которое можно вытащить всю цепь. Не
находишь такого звена, берешь в руки случайное звено, и оно через пару шагов
цепь обрывается. Такое ощущение, что есть множество простых вещей, которые
сложены в громадную кучу, и нужно эти вещи привести в единственный им присущий
порядок.
Но и не только это. Сколько уже мной говорено о всевозможных
рефлекторных моделях. И на бумаге и в инстинкте всё это достаточно отчётливо, и
ты чувствуешь, что это, во всяком случае, в своей части, работает, и, однако,
инстинкт говорит тебе, что это не то. И это тебя не возбуждает, и ты не можешь
этим заниматься, потому что мозг твой отказывается реализовывать твои идеи.
Можно было бы подумать, что на рефлексе лежит табу, запрет, и именно поэтому ты
не можешь подойти к нему. Это, знаете ли, возникает у человека идея фикс, и он
фиксировался на ней, и всю жизнь преследует её. А идея-то фикс, реализована быть
не может. Но вот сама невозможность реализации идеи человека и возбуждает, и
привлекает, так что в конечном счете он, может быть, и забыл, чего хотел.
Для него процесс достижения цели куда как важнее самой цели. И более того, может
быть, идея и не фикс, и те мысли, которые человек высказывает, работают. Но то,
что если человек реализует идею, то она, материализовавшись, исчезнет,
заставляет его отказываться от реализации ради сохранения процесса.
И вот я в очередной раз нахожу очередную идею, и чувствую, что здесь всё
работает, нужно только разработать подходящие средства. И даже приступаю к
средствам, и очень доволен первыми шагами. И, конечно, приступаешь к разработке
средств, и становится не интересно, и возникают стопор и досада и злость. Что
тут станешь делать, сиди не сиди, ровным счетом ничего не высидишь,
из яиц никто не вылупится. К черту это грязное дело, пойду машиной займусь, там
хоть толк есть.
Выхожу на лестничную клетку и вижу внизу Слониху,
здоровенную девицу. Пороки, недостатки людей притягивают к себе и провоцируют.
Слониха известна тем, что всё, что ни говорится, ею принимается на свой счет,
при этом толкуется в отрицательном для неё смысле. Здесь чуть не
удержался, чуть не проконтролировал себя, не успел затормозить - и полетел в
яму, которая непроизвольно притягивает к себе. У меня в моей работе по
рефлексу были кодировки, и вот я говорю только то, что вынес из предшествующей
работы. "Триста двадцать шесть"- громко говорю я. 326 - это всего лишь код
условного раздражителя. Внизу возникает напряженная тишина. Я чувствую, как
Слониха внизу эти 326 восприняла как ругательство, относящееся к ней и имеющее
целью оскорбить её. Вслед за тем возникает шевеление и медленное напряженное
движение вверх. Я мысленно уже вижу начавшие раздуваться у Слонихи ноздри. "Если
326, то 214" - говорю я. И вдруг как ветер возник снизу. Такого эффекта я не
ожидал. Оказаться в лапах этой полуторацентнеровой барышни - удовольствие за
гранью приятного. Меня как ветром сдувает вниз по параллельному лестничному
трапу. Я пытаюсь оглянуться и краем глаза вижу, что эта фурия уже летит
вниз следом. Я пулей вылетаю из подъезда и забегаю за угол. Что-то сегодня у
Слонихи реакция на опережение. И почему-то возникает чувство удовольствия.
Похоже, что это инстинкт из той же области, когда мальчишки перебегают дорогу
перед близко идущей машиной: удовольствие от избегнутого ужаса.
05.07.07 г.