Почему не стало Союза? Потому что не стало заборов.
Убрали заборы, ну, и растащили всё, приватизировали, кто сколько мог. Ведь забор
– это знак «не твоё». А теперь, конечно, мы всюду имеем дело с заборами. Каждый,
приватизировавший свою часть, окружает её забором.
Обама там у них стоит в общей очереди в ихней
столовке и сам платит 7 долларов за еду и еще и предлагает угостить
сопровождающих его журналистов. Но это там у них. У них там демократия. Там
нужно, чтобы в президентах был свой парень. А у нас психология другая. Президент
– царь. Президент – это человек, которому я могу поклониться и перед которым
могу преклониться и которого могу попросить о милости, и он эту милость даст. А
если со мной вести себя так, как ведет себя Обама там у себя, в Америке, то я
сразу почувствую, что это не царь, что это не то, что недосягаемо высоко по
отношению ко мне, а что-то то же самое что и я. Но я, раб в этой жизни, являюсь
рабом потому, что в душе я – царь. И у меня сразу срабатывает инстинкт, что
человек незаслуженно занимает мое место. Действительно, «Почему не я?»
Вот Путин – царь, и хотя и всего лишь
премьер-министр, он - царь. Он благодетельствует. Он едет туда-то, его о чем-то
просят, и он с господской своей руки оказывает милость тем, кто его хорошо
просит. И он не выслушивает, а вещает. А мне и нужно, чтобы мне вещали, а не
выслушивали меня, как требуют сегодняшние умники. Они всё врут. Они и
требуют, чтобы их выслушали, и кричат больше всех о демократии именно потому,
что самим хочется порулить страной. У нас всё начиналось с демократии: и реформы
Александра первого, и столыпинские реформы, и буржуазная революция, и
социалистическая революция, и капиталистическая контрреволюция. Всё одно и то
же: у нас демократия - средство, способ перехода к очередной форме
тоталитаризма.
Наш человек – это совершенно то же
самое, что в анекдоте с негром, когда дружили русский и негр, и негр сказал: мы
такие друзья, что давай я буду твоим рабом. Русский стал говорить, что нет, в
дружбе оба равны и т.д.. Негр как будто упёрся в стену, и решительно сказал:
«Тогда ты будешь моим рабом». Но там, в Америке, благодаря их бело - демократии,
и черные, кажется, прочувствовали весь этот демократизм, и завоевали свои права
на равенство в лице Обамы. Вот что значит попасть в соответствующую обойму.
Слова о всеобщем равенстве, о котором в течение 70
лет говорили большевики,… говорили одно, а делали прямо противоположное,
полностью сохраняя структуру отношений царской России, только что введя в эту
структуру социалистическое содержание. И т.о. народ, эти белые, как объективно,
так и субъективно, психологически, как были неграми, так и остались.
У нас говорят: у нас народ такой. Народ не поймёт. И
действуют в соответствии с тем, какой народ. Сталин, когда иностранные гости
указывали на существование его культа, отвечал, что не он его насадил, что это –
свойство людей, что они сами этого захотели. И не случайно его обращение к Ивану
Грозному как представляющему царскую власть в её наиболее последовательном
выражении. Сталин вел себя точно также, исходя из существующих наличных свойств
народа, которые явились результатом предшествующих социальных отношений. Ведь
память социальных отношений передается от поколения к поколению, и привычка
народа, как и отдельного человека – вторая натура.
Народ как бы пытается вырваться из этой альтернативы «царь-раб»,
реализует революцию, но никто не изменяет сущности социальных отношений. И всё
остается по-прежнему. «Хотели, как лучше, а получается, как всегда», и какую бы
партию ни образовывали, всё получается КПСС.
Когда в своё время классики марксизма высказывались о развитии, то
складывалось впечатление, что развитие - это всемирно-исторический процесс,
который реализуется как бы сам по себе. Но на самом деле ничего этого нет. Для
того, чтобы что-то изменилось, это изменение должно быть кем-то
осуществлено. В противном случае мы имеем дело с повторением одного и того же.
Здесь, в сфере социальной жизни, действует тот же самый закон, что и в физике:
тело сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения в
отсутствие воздействующих на него сил. Тоталитарный инстинкт народа сам себя
защищает от всего чуждого ему.
Революция и
эволюция. Существует два противоположных процесса в истории: революционный и
эволюционный. Революционный процесс заключается в том, что в результате его
осуществления сбрасывается внешняя одна кожура и заменяется кожурой другой. При
этом внутреннее содержание остаётся тем же самым, оно не изменяется.
Эволюционное развитие характеризуется тем, что изменяется внутреннее содержание,
и по мере изменения этого внутреннего содержания слазит старая кожа и нарастает
новая подобно тому, как это происходит при загаре. Она изменяется медленно и
постепенно. Здесь нет этого скачка, разрыва между содержанием и формой.
Народ хочет свободы, то есть демократии. Но, в
качестве невоспитанного, получив свободу, он теряет демократию. Получается
просто чистое животное царство.
И мы получаем: что бы ни происходило, мы приходим к одному и тому же:
царизм порождает буржуазную революцию, буржуазная революция вытесняется
социалистической революцией с возникновением первого в мире социалистического
государства, но механизмы этого государства остались такими же тоталитарными,
как и при царизме. Капиталистическая контрреволюция порождает капиталистический
строй в России, который точно также по сути своей остаётся тоталитарным.
Нам демократия, как воспитание, не пристала, "и нам досталось от неё жеманство,
больше ничего"
18.05.09 г.