Я никогда не понимал стадного мышления, может быть, потому, что всю жизнь
грёб против течения. В том смысле, что привык не считаться с тем, что принято, и
не боялся "обидеть" в связи с тем, что шел наперекор тому, что считается
правильным. Нет, разумеется, у меня были выбранные образцы, которые я считал
правильными и "с которых делал жизнь свою". А так как образцы были высокие, то
они плохо вписывались в текущую обыденную жизнь, и я оказывался в стороне
от её сумбурных волн, коим не то чтобы завидовал, "но тоже хотелось бы
испытать", однако на этом пути у меня всегда восставали правила "что такое
хорошо, и что такое плохо".
Правда, было у меня два момента в жизни,
которые могли бы меня направить на путь истинный и сделать из меня человека, но
я ими не воспользовался, и так и остался не человеком, а так, полчеловека.
Эти два случая, которыми я не воспользовался, были вот какие. Оба случая
пришлись на школьные годы, один случай на средние, а другой случай на выпускные.
Случай, пришедшийся на средние школьные годы, был такой, что к нам приехали
гости, и, конечно, это дело отмечали, и я тоже выпил, и вино было очень вкусное,
и состояние, в которое я вошел, было состоянием чрезвычайно приятным, состоянием
наслаждения. И я отметил его сладость. Однако в семье не присутствовало
увлечения спиртным, и посему это приятное состояние не было закреплено в
дальнейшем, так что оно не перешло в привычку и осталось только в памяти.
Второй же случай относится к выпускным школьным годам. Как-то школьный отряд
отправился в турпоход через горы к Черному морю, и на очередной ночёвке
ребята раздобыли вина, и я помню, как мне хотелось его выпить. И вся обстановка
была такая, и, может быть, всплыло воспоминание о наслаждении, которое я однажды
испытал от вина, но я уже предчувствовал наслаждение, которое испытаю. И от
того, что я предчувствовал наслаждение, которое я испытаю от вина, я запретил
себе пить.
Впоследствии подобного острого желания у меня уже не возникало, и
если я выпивал рюмку - другую, то это было "за компанию" и "без всякого
удовольствия". Если же иногда и возникало желание "принять на грудь", то оно
легко преодолевалось выработанной привычкой удерживать себя от удовольствий во
всём, чего бы они ни касались.
Так и оказалось, что если я и "пил по
жизни кофе, то без всякого удовольствия", независимо от того, чего бы это ни
касалось - женщин, денег и т.д. - нигде и ни в чём я не доходил до страсти, там
же, где это случалось, а это относится к женщинам, когда страсть нападала "со
своей необузданной силой", то я оставался стойким оловянным солдатиком:
расплавлюсь, а не покорюсь.
И вот я таким образом жил в этой жизни, в
общем и целом "холодный, как лягушка", и было много вещей, которых я не понимал,
а, не понимая, рассматривал как глупость. Мой приятель развлекает девушек
мышиной темой, девушки довольно визжат и покатываются со смеху, а я смотрю на
них, и они мне кажутся идиотами, а мой приятель распоследним дураком, если
позволяет себе говорить глупость: "Смотрите, смотрите, мышка побежала". Но в
результате-то ведь приятель оказывался в умниках, а я - в дураках.
И вот
тут до меня начало доходить, что наряду с мышлением в привычном смысле
существует стадное мышление, которое характеризуется зависимостью всех от всех и
реакциями всех на всё. Это стадное мышление характеризуется не своей
теоретичностью, а своей актуальностью, и тем, что в нём сознание слито с
чувством и представляет собой реакцию на него. Стадное мышление оказывается
актуальным, практическим мышлением. Оно формируется как некоторая результирующая
множества мышлений. И то, что меня всего больше в нём поражает, что человек
стадного мышления представляет собой сознательное, актуализированное в сознании
чувство. У меня чувство - это чувство, мышление - это мышление. Если я имею дело
с женщиной, я имею дело с чувством, с инстинктами, и мышление, сознание к этому
отношения не имеет. Тогда как при стадном мышлении не существует индивида в
качестве автономного индивида. У индивида нет своего собственного мышления. Его
мышление - это общее мышление стада, в котором он существует. Такой индивид -
часть стада, и не мыслит себя вне стада. Все его действия обусловлены вопросом:
как на них посмотрит стадо, какой будет реакция стада на него. Стадный человек
стремится соответствовать стаду, и этим определяется работа его сознания.
Регулятором отношений стадного животного являются законы стада. Не индивид
вырабатывает законы "что такое хорошо и что такое плохо", но стадо. В стаде
хорошо то, что считается хорошим, а считается хорошим обычно то, что
определяется вожаками стада, во всяком случае, теми, кто в стаде обладает более
высоким приоритетом. И, в соответствии с этим, стадное животное чувствует себя в
стаде в соответствии с приоритетом, которое оно в стаде занимает. Критерии
мышления в стаде задаются животными более высокого ранга. Поэтому стадное
животное - это животное особого рода.
Нет, разумеется, все мы живем в
том или ином стаде и так или иначе подчиняемся его законам. Однако стадное
животное отличается тем, что критерии своего сознательного поведения оно
заимствует не в себе, а в стаде. Оно не способно вырабатывать собственные
критерии. В конечном счете оно реализует себя через критерии стада. В стаде
считается, что хорошо пить, и человек пьёт, словно выполняет долг, и при этом
степень его насилия над собой выливается для него в чувство совершаемого
им героического поступка, и он горд собой. В стаде считается, что хорошо иметь
много женщин - и человек стада стремится обладать ими для того, чтобы иметь
возможность гордиться собой. В стаде считается, что хорошо иметь много денег - и
его целью становятся деньги, и т.д. до бесконечности. Человек стада - это
функция от стада.
И вот я думаю, что было бы весьма небезинтересно
рассматривать человека, существо его поведения с этой, стадной стороны его
мышления.
Так, например, я говорю, что полный сексуальный цикл
заключается, с одной стороны, в ощущении наслаждения, и, с другой стороны, в
обеспечении подготовки объекта посредством "люблю" и т.п. Все эти вещи
вычисляются автономным человеком. Однако это у него - на уровне его
теоретического сознания. А как это выглядит у человека стада? Человек стада
характеризуется практическим сознанием. В стаде все эти вещи превосходно
отрегулированы на уровне инстинкта, и все эти вещи регулируются на уровне
чувства, которое оказывается законом. Почему Нюся позволила Славе осваивать её
груди? Потому что это приятно, потому что она получает от этого удовольствие,
как, разумеется, и Слава. А почему у неё на этом пути не возник никакой запрет
сознания, например, тот, что она встречается с другим парнем, которого любит? А
она не изменила своему парню, потому что не позволила целовать себя в губы, это
она позволяет только своему парню. Славу же она пожалела, потому что Слава
рассказал ей, какой он несчастный, потому что мама в младенчестве уронила его со
стола. И это её отношение к нему было выражением её сочувствия к нему, и так
поступил бы всякий человек с сердцем. Т.о. "стыдный компонент" оказался напрочь
вытеснен практическим сознанием, удовлетворяющим чувственность за счет введения
"общественной значимости предпринятого Нюсей действия.
Стадное сознание
и стадное мышление - тонкие вещи, содержательно куда как более богатые, чем
любые выкладки теоретического мышления и, конечно, они достойны того, чтобы быть
предметом внимания теоретического сознания.
22.05.09 г.