Тут, видишь, такое дело, что он, можно сказать, писатель. Он пишет. И, мол,
писатель - это уже уровень, это уже величина, можно сказать, почти гениальность
или даже сама гениальность. То есть смотрите и удивляйтесь. Что он там написал,
это остаётся за кадром, и не в этом суть, а суть в том, что ты живешь рядом с
гениальным человеком. И мысль, что ты живешь рядом с гениальным человеком, это
тебя не то что возвышает, может быть, это обстоятельство тебя в чем-то даже и
унижает, потому что не ты же гениальный писатель, но, во всяком случае, придает
внутренний смысл твоей жизни. По Джемсу, ты включила его в свою личность,
сделала его частью себя... нет, наверное, всё-таки наоборот, сделала себя
частью его личности... хотя нет, тут и то и другое, и одно без другого
существовать не может. Ведь если ты так вот добровольно, будучи в полном
сознании и твёрдой памяти, делаешь человека частью себя, то и всё то, что ты
делаешь для него, ты делаешь в то же самое время для себя. То есть здесь уже нет
двух отдельных "я", а есть "мы", одно целое. А так как, по убеждению Жванецкого,
к которому он пришел непосредственно после того, как у него украли машину,
"писатель должен быть бедным", то, конечно, писателя приходится содержать. И ты,
конечно, не ропщешь, а, напротив, сознаешь свою значимость. Потому как где бы
был этот писатель, если бы не деньги, которые ты зарабатываешь. И вот таким
образом живет семья, и писатель счастлив тем, что нашел такую понимающую
подругу, и подруга не то что счастлива, но удовлетворяется своей значимостью при
писателе. И вот так они живут в мире и согласии, и всё было бы совершенно
хорошо, но тут, конечно, всевозможные препятствия возникают на пути, и в первую
очередь, как это обычно и бывает, в лице мамочки писателя, которая, само собой,
считает, что вы недостойны её сына. И это обстоятельство вас расстраивает.
Поскольку выходили-то вы замуж вроде как за писателя, а оказалось, что и за его
мамочку тоже. А вы человек гордый, сознающий свою значимость в семье, и на
мамочкины капризы растрачивать свои нервы не желаете. И вы нанимаете для мамочки
сиделку, то есть вводите в дом другую женщину. И, конечно, тут случается грех, и
вы застаете писателя без штанов, а сиделку без платья. Писатель, естественно,
говорит, что это не имеет значения, что любит он только вас, но гордость ваша
уязвлена, а ваша значимость в семье унижена, и вы гордо хлопаете дверью.
Вы, конечно, расстроены. Вы-то чувствовали себя хозяйкой положения, в
некотором смысле даже главой семьи, ибо "кто обедает мужчину, тот его и
танцует", такое правило, а тут вашего мужчину танцует совершенно другая женщина,
и в какой позиции вы оказались?! В очень неприятной позиции. С одной стороны,
эта мамочка. Все эти родные с их отношениями к избранникам их детей - это часто
тяжелый случай. Возьмите хоть Ивана Ленькова. Его родители невзлюбили его жену.
Она, мол, жадная. Жадная, а он её любит такую, какая она есть. И вообще она не
жадная, а бережливая. А Иван пойдет к родителям, а потом после посещения неделю
больной ходит, после того, как они свои эмоции по поводу его супруги в него
сольют. Хоть не ходи к ним. Нет, правда. Словом, наличие родственников - это
проблема. И, опять же, если вы, фактически служа другому человеку, застаёте его
с другой женщиной, это тяжелый случай для обеих сторон, но в первую очередь,
конечно, для вас. Это вот как Валера Ерофеев жил у нас в общежитии с женщиной, и
тут приехала к нему его подруга "с малой родины", и тут всё выяснилось. Что тут
было! Подруга, оказывается, ему деньги высылала, поддерживала его на стезе
получения высшего образования, и вот какую благодарность получила в ответ. Мол,
я, там, на работе надрываюсь, о тебе думаю, а ты вот как распоряжаешься
деньгами, которые я тебе высылаю.
Конечно, вы
расстроены, вам обидно. Конечно, вы оскорблены. Нет, вы всё-таки, в отличие от
подруги Валеры Ерофеева, сознаете, что сохранили свою значимость для писателя,
потому как "а куда же он денется", но как вспомните картину, которую застали в
доме, так слёзы сами собой начинают литься из ваших глаз.
И тут, в этом
вашем расстроенном состоянии, вы встречаете знакомого мужчину. И даже не
знакомого мужчину, а так, чуть - чуть известного, можно сказать, случайного.
Кажется, что вы понравились мужчине во время однажды случившегося почти
знакомства. Ну, как понравились. Может быть, со скуки. Скучно ему было, вот вы
ему и понравились. Не стану здесь преувеличивать. Как бы там ни было, вы
встретили этого чуть-чуть знакомого мужчину, а он встретил вас, и он, конечно,
видя это ваше состояние, проявил к вам участие. И это его участие пробило вашу
сознательную защиту, ваше напряжение, на которых она держалась, "и она вся
внутренне на его участие раскрылась и в слезах припала ему на плечо" А он повез
"её" домой и там, "чтобы она совершенно уже успокоилась", под рефрен слов "не
бойся, я с тобой", её подпоил. И когда подпоил и она, как говорится, уже лыка не
вязала, овладел ею. Это последнее обстоятельство раскрылось только впоследствии.
Но, как бы там ни было, последнее также было подходящим для неё в её
обстоятельствах лекарством, поскольку, как и алкоголь, секс снимает внутреннее
напряжение за счет разряда содержащейся в нём энергии. То есть после секса
человек и хотел бы, может быть, духовно расстраиваться, но энергии у него для
этого уже нет. Т.ск., он вроде бы и имеет желание, но не имеет возможностей.
Этой формулой сохранения здоровья часто пользуются. Ею воспользовалась
шолоховская Аксинья, когда потеряла ребенка, а также героиня романа
Ричарда Олдингтона "Смерть героя", получившая известие о гибели сына.
Как бывает: посочувствуешь человеку, нечаянно наговоришь ему всякого, да и
привяжешься к нему, вроде бы чувствуешь, что ты ему уже обязан в том смысле, что
если однажды сделал добро, то теперь уже и дальше ему должен добро делать. То
есть ляпнешь что-нибудь вроде того, что де "я с тобой", а потом и оказываешься в
зависимости от своих собственных слов, "которые, как честному человеку, тебе
нужно выполнять". Как говорится, слово - не воробей, вылетит - не поймаешь.
Скажешь в измененной форме сознания, а отвечать приходится в нормальной форме.
Так и попадаешься.
Скорее всего, посочувствовавший вам мужчина
пребывал в этом состоянии, то есть влекся своими собственными словами, слова же
его были следствием его мужского инстинктивного сочувствия всевозможным
плачевным женским состояниям.
И вот вы стоите рядом с этим мужчиной, и
вас он не интересует ни с какой стороны, то есть вы не чувствуете, не ощущаете
своей зависимости от него. Вы уже успокоились, и для вас он уже свою роль
сыграл, и "секс - совсем не повод для продолжения знакомства". Вы уже вышли из
своего состояния плачевности, и доктор вам больше не нужен.
И тут,
конечно, появляется ваш муж, который, увидев рядом с вами другого мужчину, весь
набычился, поскольку картина ему не понравилась. Но силы оказались не
равны, и муж был повержен. Что, конечно, вас раздражило против нового знакомца,
и это вы ему высказали. Ваш же новый знакомец, в свою очередь, увидел из вашего
раздражения против него, что вы в нём больше не нуждаетесь, и сократился, потому
что ему нужны плачущие, слабые женщины, но никак не женщины
самодостаточные и независимые. И поэтому он сократился. А ваш муж рассвирепел
окончательно и возмущенно сказал: "Ты с ним спала?!"- на что вы, разумеется,
изобразили святую невинность и прошлись по его физиономии ладонью руки, а также
сказали: "И ты, после всего, что произошло, смеешь задавать мне такие вопросы?!"
И, само собой разумеется, вы приказали мужу следовать за собой, продолжая
разыгрывать из себя непримиримость и оскорбленную добродетель, и поселили его на
кухне в наказание за провинность. А сами продолжили зарабатывать деньги.
А потом, конечно, это дело выяснилось, я имею ввиду то, что произошло в ту
ночь, когда то ли в благодарность за утешения, то ли ради себя самой то ли вы
сами раздвинули свои ноги, то ли они сами собой раздвинулись по причине
расстроенных ваших чувства, но это произошло как естественный результат
процесса, который начался и который требовал своего логического завершения.
Выяснилось, поскольку вы с этим делом подзалетели, и вы, как
самодостаточная, самостоятельная женщина, почистились. А муж узнал об этом, то
есть о том, что вы почистились. А вы сказали, что почистились, потому что
ребенок был не от него. И после этого стало всё очень хорошо и замечательно,
поскольку теперь, наконец, выяснилось, что обе стороны одинаково вывалялись в
грязи.
Вот я и говорю: если хочешь быть счастливым - будь им.
Счастливыми или несчастливыми делают нас не наше действительное счастье или
несчастье, а наш взгляд на них. Хотите быть честными и благородными - играйте
роль честных и благородных. Хотите быть счастливыми? - чувствуйте себя
счастливыми, создавайте в себе соответствующий взгляд на себя. То же, что
представляете вы собой на самом деле, не имеет никакого значения.
В
этом и заключается пошлость.
28.06.09 г.
(текст навеян фильмом "Сиделка")