Персональный сайт Валерия Штырова

   Помните: "И тут застыла я от горьких слов", ну, а я застыл от удивления перед мыслью, что удовольствие мы получаем отнюдь не от реальности, а от воображения. Вот вы кем-то восхищаетесь, человек вам представляется необыкновенным - и вдруг в какой-то момент хлоп - и всё восхищение прошло, хотя человек, которым вы перед этим восхищались, ничуть не изменился, и с качествами его, которыми вы перед этим восхищались, ничего не произошло, а восхищения нет, и на его месте ничего нет, просто ничего. Вы пытаетесь вызвать к человеку чувства, а их нет. Пусто. Пустота.
   Это одно. Или вот возьмите супругов. Пьяница, каких только свет не видывал, и она его, может быть, и побивает, это уже не говоря о разных словах, которыми она его потчует. А в душе у неё он Ванечка-замечательный, лучше которого на свете нет. А я, вот такой необыкновенный и замечательный, положительный и удивительный, я для неё - пустое место. Вот и говорите после этого, что не дура. Значит, в Ване она видит что-то, что превращает его в сказочное существо, а во мне ничего этого не видит. Нет, правда, ну, видит же она в нём что-то, какую-то реальность, которой во мне нет. И ведь не только видит, но и удовлетворяется ею! Так что это не пустой звук, не фу-фу какое-нибудь.
   Только не нужно мне рассказывать о том, что всё это - её собственная проекция, что это всего лишь она сама и её воображение. Воображение воображением, но вот ведь не цепляется же её воображение за меня, а за Ваньку уцепилось. Значит, есть что-то в ней такое, чем она за Ивана зацепилась и для чего я - полный ноль. Так что, конечно, здесь есть много чего от неё, но и от Ивана тоже.
   А вот помните эпизод из "Бабника", когда Ширвинд, в смысле, его роль, с женщиной в квартире с беспорядочно нагроможденными вещами, и всё это для любви мало располагает, и он ей говорит: "А ты вообрази..." И они это воображают, и всё получается еще гораздо лучше, чем в каком-нибудь там необыкновенном дворце. То есть вот есть реальность. А ты вообрази другую реальность, и то, что заставляло уши вянуть, превращается в то, что вызывает в них торжествующее розовение. А то не надо даже воображать другую реальность, а просто вообрази необыкновенный смысл существующей реальности, и всё изменится как по мановению волшебной палочки. Я хочу сказать, что в людях, конечно, всё это есть, я имею ввиду, потребности, но они требуют для своего удовлетворения подходящих условий. Но достаточно вообразить себе эти условия, и этого оказывается достаточно для того, чтобы испытывать чувства необыкновенные. А то ведь не секрет, что вот ведь и условия вроде все налицо, а они не действуют.
   И тут мне, как животному из семейства жлобов-необыкновенных, приходит замечательная мысль: а никаких условий создавать и не надо. Достаточно вообразить себе эти условия. Всякие там букашки-таракашки давно это сообразили, и стали своим возлюбленным дарить не всякие съестные шарики, а просто шарики из глины: мол, а ты вообрази. И это действует у них даже лучше, чем съестные шарики, потому что съестной шарик, это, понятно, еда, это понятно, что такое, и поэтому воображение оказывается связанным. А вот если шарик из глины, то это уже знак в чистом виде, так что воображать подруга может всё, что ей ни заблагорассудится. Потому и получается, что ты, там, напрягаешься, всё тащишь в дом, а в твоё отсутствие твоя жена с Серегой-крановщиком, и на бракоразводном процессе еще и заявляет, что она, мол, нашла Человека. А я, значит, не человек, что из кожи лез ради неё. А всё почему? - потому что он зацепил её воображение, и она увидела в нем невидимое.
   Т.о., что получается, что такое любовь, например. Любовь - это когда ты воображаешь о человеке нечто такое, что невозможно увидеть в нём невооруженным глазом, что невозможно пощупать, но что является двигателем наших поступков, чем определяется то, ради чего мы живём, что является, если хотите, смыслом нашей жизни. Пока мы любим - мы живём. Но вот мы увидели человека таким, какой он есть - и куда девалась вся наша любовь. И жизнь превратилась в существование. Сказка кончилась, и мы нуждаемся в новой сказке. Вот и получается, что любить можно только воображаемое. Нет воображения - нет и любви. Действительно лишь то, что есть в нашем воображении.
   Эта мысль насчет "а ты вообрази" - показалась мне отрадной.
   А что, вообразил, там, себя Александром Македонским, и уже чувствуешь себя Александром Македонским, и уже и ходишь как Александр Македонский, или, там, говоришь "Чего изволите", а воображаешь, что берешь его за глотку. Ну, оно и приятно, и приятен самому себе, и нравишься самому себе. Потому что вот ведь какой герой, какая необыкновенная личность.
   Нет, правда, смех смехом, а хвост, как говорится, на бок. Потому что это воображение себя кем-то и разыгрывание некоей роли - это закон нашей жизни. Всё начинается с того, что человек кем-то себя вообразит и потом действует в соответствии со своим воображением. Солженицын вообразил себя совестью нации, и это его воображение определило всю его жизнь, потому что всю свою жизнь он разыгрывал эту одну-единственную роль и выскочить из неё уже никак не мог. Или возьмите Горбачёва, который однажды разродился "новым мышлением". Не знаю, но, кажется, подобного рода фантазиями только мы способны грешить - я имею ввиду, вообразить нечто и при этом считать, что весь мир поэтому должен руководствоваться нашим воображением. То есть вообразил - значит, это так и есть. Скажете, это сумасшествие? Нет, это сказочничество. Люди сочиняют сказки. А потом эти сказки сталкиваются с реальностью, и Советский Союз летит в тар-тарары. Или возьмите Ельцина. Ведь всё от желания, чтобы потребность в испытываемом им чувстве необыкновенности нашла своё признание "в умах и сердцах народных" и никак не меньше того. И вот наш герой ездит в трамвае, как простой смертный, а его "внук моет машины", и вот борьба с привилегиями, и вот партийный билет на столе. Главное - порезче движения, потому что чем более резкие движения - тем более необыкновенным кажешься. И, конечно, всё это сталкивается с реальностью, и потом Путину достаются объедки со стола отпировавших сказочников.
   "А что, а мы такие!"- любуйтесь на нас. И весь "цивилизованный" мир помирает со смеху, глядя на нас. И то правда - где еще увидишь подобное представление. И громко нам аплодирует. А мы и рады.
   Да, что ни говорите, а ничего нет лучше сказки. Ведь есть сказка - и всё дозволено. Широк русский человек и свободен в душе своей, и реальность для него - это "так".
   И потому что уж там Ельцин или кто бы там ни было. Все мы в подавляющей массе своей такие, и поэтому не любим иных. Убиваем Пушкина руками Дантеса, Лермонтова руками Мартынова, и потом плачем над ними, потому что они, так мешающие нам при жизни, превращаются в сказку для нас после смерти. Нет у нас пророков в нашем отечестве, потому что пророки невыносимы своей реальностью. А нам реальность не нужна. Нам "сказку подавай".
   Дорогие друзья! Поздравим всех нас с наступающим Новым 2010 годом и пожелаем нам новых прекрасных сказок!

   31.12.09 г.

В   тему текста у Анжелики:


   "...И поцелуй тает в кромешной тьме пустых снов и неоправданных слов. Где сказка не смогла найти свое преткновение. Всё мираж... Алым рисуешь любовь... Мираж...
   Губы... На них остается лишь привкус сладко-горьких слез. С горечью несбывшихся мечтаний, со сладостью утонченности желания. Так привычно, но так не приемлемо тобой.
   А ты веришь... Бездна вкуса у этой веры, которая потом и отравляет, как смертельный яд. Или нет?
   Ты упиваешься иллюзиями, как снотворным, выбрасывающим тебя из бытия снова всё в ту же, обычную для тебя, пустоту снов. Где сказка найдет свое отражение. Мираж...
   Так хочется выйти из этой надоевшей до боли плоскости.
   Эти руки, которые ласкают тебя, а ты мечтаешь скорее вырваться из них. Потому что там небо рисует твоим любимым цветом... Мираж?...
   Алое на вкус, алое на слух, алое на ощупь..."

   За этим текстом стоит человеческая потребность в определенном сенсорном удовлетворении. На одной, человеческой стороне потребность в определенных чувственных воздействиях, на другой стороне - реальность с её чувственными воздействиями, которые в чём-то не соответствуют чувственным потребностям человека. В этом отношении человек тем отличается от животного, что прилагает усилия к созданию потребной ему чувственной реальности, тогда как животное окружающей его чувственной реальностью приводится в соответствие с ней. Это последнее высказывание связано не с природными данными, отличающими человека и животное,   а с их интеллектуальными и физическими возможностями изменения внешней среды. Если вынести эту разницу за скобки, то человеческое поведение ничем не отличается от животного.

   01.01.10 г..