Человек - мера вещейй
"Теэтет" (конспект)

  "Есть люди, которые согласны признать существующим лишь то, за что они могут цепко ухватиться руками, действиям же или становлениям, как и всему незримому, они не отводят доли в бытии."

   Речь идет об ощущаемом и не ощущаемом. Что такое "не ощущаемое" - это то, что представлено словом, для которого не находится ощущения.

    есть движение, и кроме движения нет ничего. Есть два вида движения, количественно беспредельные: свойство одного из них - действие, другого - страдание. Из соприкосновения их друг с другом и взаимодействия возникают бесчисленные пары: с одной стороны, ощутимое (объект  Ш.), с другой - ощущение (субъективное отражение объекта Ш.), которое возникает и появляется всегда вместе с ощутимым. Эти ощущения носят у нас имена зрения, слуха, обоняния, чувства холода или тепла. Сюда же относится то, что называется удовольствиями, огорчениями, желаниями, страхами, и прочие ощущения, множество которых имеют названия, а безымянным и вовсе нет числа .  (Холод, звук, запахи и т.п. - отражение внешней реальности. Но: удовольствие, страх и т.п. - отражение субъективных состояний. Если они (холод и удовольствие и т.п.) рядополагаются, то тем самым они отождествляются, то есть рассматриваются как данные одного и того же рода. А это говорит о том, что речь идет не об объекте самом по себе, а об объекте субъекта, то есть о субъективированном объекте, то есть о способе его отражения субъектом.
   Зрение, слух и т.п. - кажется, что они отражают внешнюю среду. Но - также противоположное их направление - не во внешность, а во внутреннюю среду субъекта. Кажется, что во втором случае речь идет о существующей идеальной среде человека. Человек к чему-то прислушивается внутри себя. Человека, взгляд которого обращен во внутрь, спрашивают: "Ты где?" То есть человек не здесь. Внешняя среда как таковая - это настоящее человека, соприкосновение его со средой здесь и теперь. Внутренняя среда человека - это идеальная его среда, это отражение всего опыта взаимодействия человека с внешней средой, идеальная среда и идеальный мир, в котором существует человек. С одной стороны, раздражители внешней среды вызывают актуализацию соответствующих частей идеальной среды человека, с другой стороны, элементы внешней среды определяются элементами идеальной среды человека путем наложения и отождествления (либо противопоставления) их внешним элементам. Внешние элементы являются чувственными элементами. Они воспринимаются актуально и от человека не зависят. И в этом заключается критерий, позволяющий отличить субъективное от объективное. Идеальные образы - это, во-первых, внутренние образы. Это образы, которые человек наблюдает в себе посредством своего внутреннего взгляда. Относительно них у человека обычно вырабатывается произвольное отношение: он может их воспроизводить в своём воображении. Но чувственные данные из внешней среды от человека не зависят. К ним разумеется, относятся также и собственно физиологические ощущения из внутренней среды организма. Если у вас что-то болит - то оно болит, и с этим уже ничего нельзя сделать. Если вы каждый день видите тещу - это также объективный факт, от вас независящий, с этим уже ничего нельзя сделать. Тогда как представления о боли и о теще вы можете произвольно вызвать, когда только пожелаете. Т.о. критерием объективности является независимость восприятия от вашего желания.  Ощутимые же вещи сродни каждому из этих ощущений: всевозможному зрению - всевозможные цвета, слуху - равным же образом звуки и прочим ощущениям - прочее ощутимое, возникающее совместно с ними.

   Проявление Сократом отношения между объектом и механизмами отражения

   все это, как мы и толковали, движется, и движению этому присуща быстрота и медленность. Поэтому то, что движется медленно, движется на одном месте или в направлении к близлежащим вещам, то же, что возникает от этого, получается более медленным. А что движется быстро, движется в направлении к удаленным вещам, и то, что от этого возникает, получается более быстрым. Ибо оно несется, и в этом порыве заключается природа его движения. Поэтому как только глаз, приблизившись к чему-то ему соответствующему, порождает белизну и сродное ей ощущение - чего никогда не произошло бы, если бы каждое из них сошлось с тем, что ему не соответствует, - тотчас же они несутся в разные стороны: зрение - к глазам, а белизна - к цвету соучастника этого рождения. Глаз наполняется зрением и видит, становясь не просто зрением, но видящим глазом, что же касается второго родителя, то он, наполнившись белизной, уже становится в свою очередь не белизной, но белым предметом - будь то дерево, камень или любая вещь, выкрашенная в этот цвет.

   Психология. По сути своей это - феноменологическое рассуждение и речь идет о феноменологии. Важнейшим в этом отношении является представление, ибо именно представление является источником того или иного воображаемого. У нас есть какой-то внешний опыт. Этот внешний опыт мы интериоризируем. Внешние восприятия, ощущения мы посредством их представления интериоризируем, из факта, принадлежащего внешней среде, мы превращаем его в факт нашей внутренней, феноменологической среды. Никакое актуальное воздействие не повторяется в чувственной реальности. Но оно может бесконечно повторяться в нашем воображении. Некоторый факт есть всегда единичный факт. Но этот единичный факт в нашем воображении может повторяться сколько угодно раз.
    Сократ говорит о двух направлениях в движении: движение друг к другу и движение друг от друга. В результате первого движения устанавливается соответствие внешнего с внутреннему (соответствие внешнего  его образу во внутреннем; образ во внутреннем - это идеальный аспект сформированных рефлекторных схем - в принципе неважно, прижизненно сформированных или врожденных; ведь любое врожденное было когда-то сформировано. Представим себе ряд поколений. Сформирована у некоторого поколения какая-то эффективная схема. Его частичная копия (частичная - потому что в одном всегда существуют двое: всякий ребенок есть порождение двух человек, и, соответственно, во всяком ребенке содержатся копии двух людей). Т.о. копия  схемы оказывается в следующем поколении. Так как жизнь как субъективный процесс есть разрешение противоречий между двумя копиями в одном, и в этом смысле есть процесс синтеза двух различных копий в целостную единую копию, то в случае эффективности схемы удачная схема отражается также и во второй половине человека, и уже как единство этих двух передается дальнейшим поколениям. Над этой схемой надстраиваются последующие схемы, так что она постепенно всё дальше уходит в основание. Но если условия изменяются и схема перестает быть эффективной, она в последующих поколениях, несмотря на стремление к актуализации, будет затормаживаться.) Поскольку соответствие установлено, возникает противоположное движение. Но что значит установить соответствие: это означает, что две взаимодействующие стороны - чувственное воздействие в качестве факта и его отражение в качестве кода факта. Воздействие, поскольку установлено соответствие, ведет к поляризации внутреннего и внешнего, внешнее, чувственное определяется как факт, как объект. Сократ говорит о разных вещах: глаз наполняется зрением и становится видящим глазом, воспринятое же ощущение как белизна превращается в предмет.
   Но что значит нечто, превращающееся в предмет - это данные кинестетики. Кинестетика непосредственно связана с практическим взаимодействием с внешними предметами. Только кинестетика непосредственно соединяет субеъкт с объектом, предоставляет данные о том, что существует нечто за пределами тела, а также и то, что у субъекта есть тело и его  тело также является физическим объектом и в качестве такового соотносится с другими физическими объектами. Поляризация состоит в том, что кинестетика отражает физическую сторону мира, и именно с этим связано понятие предмета, тогда как ни в зрении, ни в слухе нет ничего, что указывало бы на материальность мира. Что касается обоняния и вкусовых рецепторах, то между ними имеет место поляризация

    все разнообразие вещей возникает от взаимного общения и движения, причем невозможно, как говорится, твердо разграничить, что здесь действующее, а что страдающее. Ибо нет действующего, пока оно не встречается со страдающим, как нет и страдающего, пока оно не встретится с действующим. При этом, сойдясь с одним, что-то оказывается действующим, а сойдясь с другим - страдающим.

    Эти два отношения - действия и страдание - важны. Чем отличается действие от страдания. Действие является действием, когда оно вызывает изменения в структуре страдающего. Когда оно выступает в качестве активного. В этом отношении диалог представляет собой последовательную смену действующей и страдающей сторон. Это также различие между активной и пассивной сторонами. Вы действующий - это когда вы чего-то от чего-то хотите и предъявляете эти свои претензии. Страдающий - это тот, от которого чего-то хотят. Страдающее и действующее отношения могут быть идеальными и реальными. Вы являетесь идеально действующим, когда обещаете дать кому-то в морду, при этом этот кто-то является идеально страдающим. И вы являетесь реально действующим, когда даете в морду, и другая сторона в этом случае является реально страдающей.

    Так что из всего того, о чем мы с самого начала рассуждали, ничто не есть само по себе, но все всегда возникает в связи с чем-то, а [понятие] «существовать» нужно отовсюду изъять

    что не должно допускать таких выражений, как «нечто», «чье-то», «мое», «это», «то», и никакого другого имени, выражающего неподвижность. В согласии с природой вещей должно обозначать их в становлении, созидании, гибели и изменчивости. Поэтому, если бы кто-то вздумал остановить что-либо с помощью слова, он тотчас же был бы изобличен.

    Не случайно сторонники положения, согласно которому не существует ничего постоянного в силу того, что всё движется, всё изменяется, говорят о том, что ничто не может быть обозначено с помощью слова, и именно потому, что не существует ничего постоянного. Можно лишь указать на нечто. Т.о., здесь противополагаются друг другу понятие движения и движущееся тело, дух и чувство. Это важно. Ибо существует противоречие между движением и движущимся. То, что не обладает движением, выступает в качестве объекта. Возникновение движения объекта изменяет восприятие объекта. Объект в его определенности исчезает, расплываются его определенные черты.
    Восприятие движения и того, что образует движение - объект - это разные вещи. Если объект не движется, то наше зрение (наши органы чувств) движутся по нему, исследуя его. Фиксация движущегося объекта как постоянного позволяет рассмотреть объект. Рассматривание объекта - это активный процесс. Если допустить, что всё движется, и воспринимающее и воспринимаемое, то для восприятия одним другого необходимо, чтобы оба по отношению друг к другу пребывали в состоянии покоя.

    Существуют разные формы движения: существует физическое движение в пространстве и времени. Но также существует и психологическое движение. Психологическое не обладает категориями простраства и времени потому, что они представляют собой актуальное пространство и время, так как объект не способен наблюдать сам себя, поскольку невозможно действие и одновременно действие, отражающее себя. Всевозможными психологическими установками определяется характер психологического движения "феноменологических тел" относительно друг друга. Если установки различны, то каждый из психологических объектов воспринимает движение другого тела с точки зрения критериев, образцов существующей установки и на языке этой установки. При этом помимо непосредственного определения "веса" каждого из получаемых определений имеет место также и вектор, определяемый направлением движений феноменологических тел относительно друг друга, характеризующихся их изменением.
    Пусть дана декартова система координат на плоскости и два тела, движущиеся в ней (рис.1). Если тела движутся в одном, например,  положительном направлении относительно оси абсцисс, и осью абсцисс определяется граница положительных и отрицательных значений в смысле прибылей и убытков, откладываемых по оси ординат, то проекции движения тел друг на друга будут определять, с одной стороны, общее направление движения, а также удачное или неудачное направление в этом движении.
Например, если два человека начали заниматься бизнесом,  то их движение обладает общим направлением. Если при этом у одного дела идут успешно, а другой терпит убытки, то очевидно, что по отношению друг к другу они будут отражаться в противоположных формулировках, и именно потому, что один будет находиться в "успешной" четверти, другой - в отрицательной, неуспешной. Ситуация изменяется, если направления их движения противоположны, если один стремится к развитию бизнеса, а другой отрицает сам бизнес. Если теперь все эти вещи рассматривать как действующие силы, то мы получим, что каждое психологическое тело может рассматриваться как сила (может отождествляться с силой). Действие силы проявляется во влиянии на движение другого тела. Так, более успешный бизнесмен будет притягивать к себе менее успешного. В то же самое время менее успешный бизнесмен будет отрицательно влиять на более успешного, оказывая затормаживающее движение на него. С другой стороны, если существует бизнесмен и антибизнесмен, то для того, чтобы они сохраняли своё движение, каждый из них должен развивать в себе способность противодействия противоположной силе. Если возьмём нулевую точку в системе координат, и представим себе, что из неё расходятся в противоположных направлениях тела, то в нулевой точке они являются тождественными. Движение началось - и возник процесс поляризации их относительно друг друга. Если допустить одинаковую силу движения каждой из точек, то получим, что по мере поляризации их взаимное влияние друг на друга увеличивается, причем, само это движение поляризации окажется обусловлено для каждой из сторон противоположной стороной, если допустить, что каждая из сторон стремится к равновесию с противоположной. Тогда усиление каждой из сторон будет вызывать усиление противоположной стороны. И они т.о. будут поддерживать равновесие друг с другом. Примером этого отношения явился период холодной войны между СССР и США. При этом совершенно очевидно, что если одна из сторон изменит свои идеи на противоположные, то она окажется в нулевой точке, так как изменить свои идеи на противоположные - это значит обнулить свою противодействующую силу. В этом случае психологическое тело притягивается оставшимся верным себе полюсом. Примером этого является деилогизация СССР, превратившая СССР в набор республик третьего мира. В этом всё дело. Всё дело в том, способны вы держать удар, способны вы противостоять противоположной силе или неспособны. "Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день за них на бой идет" (Гёте). Если вы говорите, что неспособны держать удар, и при этом хотите быть свободными, то основное ваше занятие по жизни одно: обиды.
   
   1. Говоря о действующих силах, необходимо указывать их направления. Величина силы может измеряться величиной чувства или эмоции, а изменения в чувствах и эмоциях указывают на изменение величины силы. Целью движения и чувства и эмоции, с одной стороны, является их удовлетворение - это с субъективной стороны. С объективной стороны таким удовлетворением являются объективные цели чувства и эмоции относительно их объектов.
    2. Мысль содержит в себе то, что отсутствует в реальности. Но в результате реализации мысли полученная реальность может оказаться совершенно иной сравнительно с ожидаемой.
   3. Любая истина имеет свой срок существования. Если противоречие выражается в существующем противоречии между силами, то противоречие есть процесс перехода от того, что было истиной и превратилось в ложь и переход от лжи к новой форме истины. Если исходить из того, что всё движется, всё изменяется, то истина в привычном её понимании есть краткое мгновение разрешения очередного противоречия. Ведь разрешенное противоречие тут же порождает новое.
    4. Человек как мера вещей. Вопрос в том, какой мерой вы меряете и чьей мерой меряете, своей или чужой. И вопрос второй – чем определяется ваша мера. Человеческая мера является произвольной или непроизвольной. Из-за существующих вытеснений возникают трудности перевода непроизвольной меры в произвольную. В чем выражается мера: в характере ответных реакций на раздражения. О критерии меры можно судить по характеру реакций на раздражение.
    5. Когда речь идет об отношении между силами, то наблюдается общая тенденцию стремления к равновесию вследствие взаимодействия сил друг с другом.
    6. Но тенденция к равновесию должна дополняться противоположной тенденцией, к неравновесию.
   7. Если равновесие, то оно должно чем-то измеряться. Должен существовать механизм, измеряющий отношения равновесия и неравновесия. И также должно существовать значение измерения неравновесия для функционирования систем сил.

    Если мы представим себе психологическое тело, движущееся перпендикулярно оси абсцисс, то оно  никак не будет влиять на движение тел по оси абсцисс, так как его  проекция на ось абсцисс будет равна нолю. Отклонения от перпендикулярного направления будут увеличивать  влияние тела на тела, движущиеся по оси абсцисс, оказывая на эти тела усиливающее их движение или затормаживающее его в соответствии с законом параллелограмма. Во всех случаях мы будем иметь дело с результирующей действующих сил. Это означает, что частные движения множества тел характеризуются общим для всех их "историческим движением". Это значит, что в целом мы имеем дело с результирующей. Если мы стремимся реализовать свои цели, и если мы "хотели как лучше, а получили как всегда", то это значит, что существуют другие силы, которые оказали воздействие на нашу силу и отклонили её движение от поставленной цели.

    Слово останавливает. Вот в чем всё дело. До тех пор, пока мы пребываем в сфере чувства, для нас всё течет, всё изменяется. Ведь само чувство - это процесс, это протекание. Но стоит нам ввести в это протекание слова, положение вещей изменяется на противоположное: с  лово является снимком чувства, момента, мгновения чувства. Множество слов создают множество таких мгновенных снимков реальности. Всё дело в том, что неизменно слово. Соответственно, неизменным оказывается и обозначаемое им. Ведь если бы изменялось слово, то изменялось бы и обозначаемое. Ведь чувство порождает посредством вызываемой им эмоции, питаемой мыслью, другое чувство. Следует различать чувство при восприятии и чувство отреагирования. Мы увидели человека, и он вызвал в нас впечатления. Переработка впечатлений на основе существующей у нас карты реальности формирует у нас программу отражения впечатления, нашу реакцию на человека. Т.о. мы получаем образ человека и нашу реакцию на этот образ. Сам по себе образ человека и реакция на человека - это не одно и то же. Человек действует на наши чувства. Они могут быть непосредственно психофизиологически приятными или неприятными. Практика взаимодействия с человеком открывает нам, что за образом человека стоит, какова его реальность. И нам приходится уравновешивать то, что мы получаем от непосредственно - чувственного взаимодействия с человеком с его практическими последствиями этого взаимодействия для нас.

   все вещи, о которых мы рассуждали, не существуют как нечто, но всегда лишь становятся добрыми, прекрасными и так далее?

    Здесь - отношение объекта к субъекту. Для субъекта всякая вещь имеет субъективное значение, то есть является доброй, прекрасной, злой и т.п. Т.о. всякая вещь оказывается субъективированной. Т.о., там, где есть субъективированность, там есть движение. Однако субстантивация, превращение процесса в объект посредством слов (существительных) , порождает абстрактное понятие движения Либо на нас действуют, либо мы действуем. В естественном смысле если на нас действуют, то пытаются использовать нас в качестве средства, и, аналогично, если мы на кого-то действуем, то пытаемся использовать других в качестве средства. Мы познакомились с другим человеком - и тут же у нас забегали шарики, как можно его использовать, чем он может быть нам полезен, то есть какой (практический) интерес он может для нас представлять. И тут же мы думаем, чем мы можем быть полезны для него. Словом, начинается "купи-продай"

    Остались же у нас сновидения и болезни, особенно же помешательства, которые обычно истолковывают как расстройство зрения, слуха или какого-нибудь другого ощущения. Ты ведь знаешь, что во всех этих случаях недавно разобранное утверждение как раз опровергается, так как в высшей степени ложны наши ощущения, рожденные при этом, и то, что каждому кажется каким то, далеко не таково на самом деле, но совсем напротив, из того, что кажется, ничто не существует.

    Возникает вопрос: как же, посредством каких критериев можно установить адекватность того, что кажется, объекту? Ленин подчеркивал: "практика - критерий истины". Не по словам, а по делам судите их - говорит библия. Но она также говорит: первым было слово. Может ли ощущение ввести в заблуждение? Может ли ощущение сладкого быть горьким? Может, если сломалась соответствующая машина восприятия. В связи с этим возникает вопрос о том, а по чему мы можем судить об исправности машины? Ощущения - это в значительной степени шкала отъюстированной машины отражения. Тогда возникает вопрос: а как, посредством какого механизма осуществляется юстировка приборной доски машины? Ленин говорил также о том, что практика - относительный, а не абсолютный критерий истины. Всякая наша истина является таковой постольку и в той мере, в какой она работает в каком-то отношении, которое является целью нашего практического отношения к реальности. "Если А, то В" Если В является нашей практической целью, и если А служит средством достижения цели, то А истинно относительно В (для существующих условий применения А), и именно в этих границах.. В этом и заключается понятие относительности истины. Т.о., истина представляет собой постоянную структуру между целью и средствами её реализации.

    Библия говорит: первым было слово. Это значит, первенствующим является слово. Но определяющей является чувственная реальность. Слово является первым потому, что оно идет впереди чувства. А впереди слова является мысль. А мысль представляет собой реакцию на актуальную реальность и являет собой попытку разрешения противоречия. Мысль в этом отношении может оказаться полезной или вредной в зависимости от эффекта её применения относительно её цели как способа разрешения существующего противоречия. Мысль, следовательно, в своей основе характеризуется преобразующей силой, силой изменения существующего положения вещей, рассматриваемого как противоречащего чему-то. Вот является мысль, и она становится миной, определяющей наше поведение, наши слова. Возникает отношение порождения новой ситуации, и какой она окажется, изначально никто не знает и может лишь предполагать.

    Но что такое ощущение помешанного? Это, как правило, доминирование какой-то программы вследствие пережитых нервных перегрузок, когда программа актуализирована настолько, что существующие коды реальности принимаются субъектом за саму реальность. Это как бы состояние, когда с субъекта снята кожа. Формированием рефлексов создается множество кодов. В процессе формирования рефлексов налицо чувственно-непосредственное отношение к среде. Но вот рефлекс сформирован. Теперь падающие раздражители сравниваются с существующими кодами, которые непроизвольно рассматриваются в качестве истинных. Происходит оценка существующего внешнего раздражения. Сознание субъекта в норме ориентировано на внешнюю среду. Внутренние состояния рассматриваются в качестве реакции на внешние раздражения. Если это отношение каким-либо образом переворачивается, то получаем, что внутренние состояния субъекта последним принимаются за внешнюю среду. Возможно, это происходит в условиях разрыва функционирующих полушарий. Ведь между полушариями выполняется функция, обеспечивающая отношение познаваемого и познающего, объекта и его критики. Уберите критику - и получите бессознательное, которое не различает образы реальности от реальности, поскольку оно ничему не противополагается. Человек становится бессознательным, и это и рассматривается как помешательство.

    Т е э т е т. В самом деле, Сократ, трудно найти здесь какие-либо доказательства: ведь одно повторяет другое, как антистрофа строфу. Ничто не мешает нам принять наш теперешний разговор за сон, и, даже когда во сне нам кажется, что мы видим сны, получается нелепое сходство этого с происходящим наяву.
    С о к р а т. Ты видишь, что спорить не так уж трудно, тем более что спорно уже то, сон ли это или явь, а поскольку мы спим и бодрствуем равное время, в нашей душе всегда происходит борьба: мнения каждого из двух состояний одинаково притязают на истинность, так что в течение равного времени мы называем существующим то одно, то - другое и упорствуем в обоих случаях одинаково.

    Хорошо и глубоко сказано, несмотря на всю видимость обыденности сравнения. Здесь речь идет об отношении между реальностью и её отражением, её субъективным переживанием и её определением на основе переживания. Всегда существует противоречие между образом и прообразом. У нормального человека образ приводится в соответствие с прообразом, для ненормального порожденный им образ прообраза является истиной, первичным.
    Кстати, о том, как люди ничему не учатся. Читают Канта, Гегеля или еще кого-то и рассматривают прочитанное как всего лишь мнение, всего лишь взгляд, и при этом наивно, непроизвольно свой собственный уровень рассматривают в качестве критерия их взглядов. При этом собственный уровень рассматривается как безусловно истинный, как соответствующий реальности. И тогда оказывается, что читающими рассматривается даже не мнение одних с точки зрения собственного мнения, но собственное мнение рассматривают не как мнение, а как истину, и тогда высказывания великих выступают для них как бесконечная цепь мнений и заблуждений.
    Высказывания великих следует читать как представляющие знание, то есть как отражающие объективную реальность в той или иной её форме. И если мы не понимаем их высказываний, то это означает, что наши чувства не позволяют нам войти в реальность, о которой они говорят, либо в силу их неразвитости в соответствующем направлении, либо действующих защит.

  С о к р а т. Тогда выслушай от меня, что сказали бы об этом те, кто утверждает, будто любое мнение всегда истинно для мнящего так.  Можно говорить о множестве существующих мнений вообще. Можно говорить о множестве наших собственных мнений и нашем отношении к ним с точки зрения меры или вероятности их истинности. Когда мы говорим о мнении, то мы и относимся к сказанному нами как ко мнению. Мнение - это высказывание, которое в себе уже обладает сомнением: "может быть, да, может быть, нет". Мнение - это вероятностное, неуверенное в себе знание. Другое дело, когда человек, высказывая мнение, рассматривает его как знание, то есть как соответствующее реальности, как объективно истинную мысль.
    Кстати, об объективно и субъективно истинных мыслях. Субьктивно истинная мысль выражает субъективную потребность субъекта. Объективно истинная мысль относится к объекту. Эти две мысли могут как соответствовать, так и не соответствовать друг другу. Например, субъективно объект вызывает раздражение, но объективно он это раздражение ничем не заслужил. Тогда объективная реализация субъективной истины входит в противоречие с объективной истиной. Рассуждают они, думаю я, следующим образом. Скажи, Теэтет, спрашивают они, нечто во всех отношениях иное разве будет иметь те же самые свойства, что и отличная от него вещь? И давай не будем принимать, что в каком-то отношении оно тождественно [этой вещи], а в каком-то - иное. Я спрашиваю об ином в целом.

    "нечто во всех отношениях иное", "в каком-то отношении тождественное, в каком-то отношении иное", "иное в целом" Тонкое различение. Тождественные или различные в каком-то отношении, но иные в целом. Речь идет об объектах.
    Следует различать результат отождествления и механизм отождествления. Если мы берем механизм отождествления, то мы легко можем отождествить сколь угодно различные объекты только потому, что де "а вот я так желаю". И мои действия с объектами будут сообразовываться со сделанным мной отождествлением. И уже мои действия должны доказать объективное тождество либо объективное различие в свете существующей практики объектов.
    У Протагора речь идет об отношении субъекта к объекту, то есть о субъективном отражении объекта. Разные вещи: объект как существующий сам по себе и объект в его отношении к субъекту. В том числе и иные объекты в их отношении к субъекту могут производить на него одинаковое действие, и тогда они будут отождествляться между собой ( в их отношении к субъекту). Они будут одним и тем же объектом для субъекта. В этом смысле, объект определяется по его значению для субъекта. Очевидно, что это - субъективное отношение к объекту. Здесь имеет место субъективирование объекта в частности и объективного мира в целом: объекты таковы, какое значение они приобретают в субъекте. А так как значение объектов для субъекта постоянно изменяется в силу  его изменчивости и приспособления к объектам, то значение объектов в глазах субъекта постоянно изменяется, и, следовательно, изменяются сами объекты для субъекта. Остается теперь перевернуть отношения, и мы получим, что объект таков, каково наше мнение о нём.
    Субъективация-десубъективация - проявление закона двойного отрицания в смысле диалектики. Кто может сказать, что это не так, если исходить из текучести наших отношений к объектам в процессе нашего чувственно-практического отношения к ним?!, когда ничего об объектах нельзя утверждать постоянного в силу изменчивости отношений с объектами. Изменяются отношения, но стоящие за отношениями объекты, при всей их изменчивости, остаются самоотождествляемыми с самими собой объектами.

    Т е э т е т. В случае если это совсем иное, невозможно, чтобы оно было тождественно [другой вещи] либо по своим свойствам, либо в чем угодно другом.
    С о к р а т. И необходимо согласиться, что оно будет также неподобно той вещи?
    Т е э т е т. Мне кажется, да.
    С о к р а т. Итак, если что-то вдруг окажется чему-то подобным или неподобным либо тождественным или иным, то скажем ли мы, что тождественное подобно, а иное - неподобно?
    Т е э т е т. Непременно.

    Здесь речь идёт уже об объекте, который берется "так, как он есть", и здесь же формируются критерии для рассмотрения вещи. Выше речь шла о вещи в её отношении к субъекту и о том, как она отражается в субъекте. Теперь якобы вещь рассматривается сама по себе, так, как она есть, и при этом для рассмотрения вещи вводятся правила её рассмотрения как чего-то либо тождественного, либо различающегося, и противопоставления их друг другу. Возникает отношение "либо…либо…", невозможность перехода одного в другое.
    Вещи для нас имеют две стороны. Одна сторона - та форма, в которой вещь нам является , и другая сторона - то, как вещь воздействует на нас, какое значение она приобретает для нас. Вещь как целое есть единство этих двух сторон. Поляризуя, противопоставляя эти стороны вещи друг другу, мы получаем, с одной стороны, "только вещь", с другой стороны - только наше состояние. Вещь является себя в нас в наших состояниях.. Но ничто нам не мешает пытаться  рассматривать вещи сами по себе, вне зависимости от их значений для нас. Достигается это путём вытеснение значения вещи "для нас" в бессознательное. Благодаря этому вещь не перестает действовать на нас, но мы этого уже не замечаем, а замечаем лишь проявления действий вещи на нас в превращенной форме свойств вещи. В чистом виде цель одностороннего рассмотрения вещи как всего лишь вещи недостижима, но мы можем верить в её достижимость, и можем бесконечно стремится к ней, занимаясь рассмотрением объекта самого по себе.

    С о к р а т. Возьмем, с одной стороны, здорового Сократа, а с другой - Сократа больного. Скажем ли мы, что тот подобен этому или что неподобен?
    Т е э т е т. Ты хочешь сказать, больной Сократ в целом подобен ли здоровому Сократу в целом?
    С о к р а т. Ты прекрасно меня понял: именно это я хочу сказать.
    Т е э т е т. Конечно, неподобен.
    С о к р а т. Стало быть, это иной Сократ, раз он неподобен тому?
    Т е э т е т. Непременно.

    Сократ больной неподобен Сократу здоровому. Поэтому это - другой объект. Хотя это всё то же тело, то есть тот же самый объект. В данном случае объект определяется по его каким-то, хочется надеяться, существенным свойствам. Очевидно, что здесь налицо произвольность: всё зависит от того, на какой точке мы остановимся: будем ли мы определять самотождественность объекта по критерию его существования, а это будет означать, что две копии объекта будут представлять собой разные объекты, поскольку они представляют собой разные существующие. Либо по критерию выделяемых в объекте свойств, тогда две копии объекта будут представлять собой один и тот же объект. Мы с вами ощущаем противоречие в любой постановке вопроса. Это противоречие заключается в том, что в действительности мы имеем не объект, и не субъект, а систему "объект-субъект", в которой одна сторона перетекает в другую, и поэтому фокус сознания, рассматривающий одну сторону как целое, как универсум, вытесняет другую сторону в бессознательное. Человек видит только одну сторону универсума, и поэтому его движение представляет собой движение от одного противоречия к другому. Исторически мы видим, что односторонность некоторых может существовать лишь в условиях существования противоположной односторонности, и развитие осуществляется в форме борьбы между этими противоположными сторонами. В этом смысле не будь диалектики, не было бы метафизики, и обратно. Исключающие друг друга стороны выступают в качестве дополнения друг друга.

    С о к р а т. Значит, все, что по своей природе может что-то производить, сталкиваясь со здоровым Сократом, будет взаимодействовать с одним человеком, а когда я болен, то как бы с другим?  Замечательно это "как бы". Здесь острие бритвы между чувственностью, непосредственным физическим восприятием объекта - Сократа, и различием в его реакциях на раздражители. В этой точке осуществлется переход от объектов, данных в чувстве, к объектам, данным в понятиях. Понятие так или иначе представляет собой некоторую функцию. Например, под понятие замка может подпасть объятие, поскольку оно замыкает в себедругого человека: "обними меня и никогда не отпускай от себя" - в смысле, удерживай, сохраняй у себя.
    Т е э т е т. А разве нет?
    С о к р а т. И в обоих случаях я, страдающий, и то, действующее, произведем разные следствия?
    Т е э т е т. Например?
    Когда я здоров и пью вино, оно мне кажется приятным и сладким.
    Т е э т е т. Так.
    С о к р а т. Ведь, как мы уже договорились, действующее и страдающее произвели сладость и ощущение, одновременно несущиеся в разные стороны: ощущение, предназначенное для страдающего, делает язык ощущающим, а сладость, направляясь к вину, заставляет его и быть сладким и казаться. Отсутствует понятие универсальной машины: Сократ больной представляет собой перестроившийся для борьбы с болезнью организм. Один и тот же объект для одних состояний организма может оказаться полезным, для других - вредным и он соответствующим образом и воспринимается. Ведь быть сладким, горьким - это не свойство объекта самого по себе, это способ его восприятия, зависящий от того, какое значение объект имеет для субъекта, что представляет собой объект для текущего состояния субъекта.
    Т е э т е т. Разумеется, ведь об этом мы уже договорились.
    С о к р а т. Когда же я болен, то, по правде говоря, вино, во-первых, застает уже не того же самого человека, потому что оно приближается к неподобному.
    Т е э т е т. Да.
    С о к р а т. Стало быть, выпитое вино и такой Сократ вместе произведут уже иное: для языка - ощущение горечи, а для вина - возникающую и несущуюся горечь, и вино станет уже не горечью, но горьким, а я - не ощущением, но ощущающим? Неразличение субъективного и объективного, приписывание объективному субъективных характеристик, отражения отражаемому. Объект сам по себе не является ни горьким, ни сладким, он воспринимается субъектом как тот либо другой. Объект один и тот же, но воспринимается он по разному и имеет разное значение для субъекта в зависимости от его состояний.
    Т е э т е т. Совершенно верно.
    С о к р а т. И, ощущая таким образом, я уже не стану ничем иным : ибо от других вещей - другое ощущение, делающее отличным и другим самого ощущающего, равно как и действующее на меня, сойдясь с другим и произведя другое, никогда не сможет остаться таким же, поскольку, производя от другого другое, оно станет другим.

    Важнейшая схема Сократа. Речь идет о практическом отношении между субъектом и объектом, о целостности взаимодействия того и другого. Сократ говорит об опыте: для Сократа здорового вино сладко, для Сократа больного вино горько. И одно отношение, и другое - это практические отношения. Если разные реакции, значит, это реакции в соответствующем отношении неподобных друг другу объектов, хотя бы это и был один и тот же объект.

    Объект определяется по его реакциям на воздействие на него одного и того же. Изменились реакции - значит, изменился и объект соответствующим образом.

    С о к р а т. Ведь когда я становлюсь ощущающим, я непременно должен что-то ощущать, ибо, ничего не ощущая, ощущающим стать невозможно. Так же и что-то становится сладким или горьким или еще каким-то для кого-то, поскольку сладкое не может стать сладким ни для кого.

    Модель Сократа и модель Джемса по поводу ощущения и ощущающего - по сути своей одна и та же, так как всё движение в них реализуются в сфере субъекта. Но модель Сократа по сути своей субъективирует также и внешнюю реальность субъекта - когда он говорит о действующем и страдающем, и о том, что при их столкновении субъект становится ощущающим, а объект становится ощущением. Сократом высказывается мысль о неразрывном, а по сути своей рассматривается субъективный аспект в  характере отношений субъекта и объекта

    С о к р а т. И нам остается, если мы существуем или становимся, существовать и становиться друг для друга, коль скоро какая-то необходимость связывает наше существование, но не связывает его ни с кем-то другим, ни с нами самими. Поэтому-то нам и остается быть связанными друг с другом, так что если кто скажет «нечто есть», то он должен добавить, для чего «есть», от чего «есть» и в отношении к чему «есть», и то же самое, если он говорит «становится». Само же по себе с что-то существующее или становящееся ни сам он не должен называть, ни другому позволять это делать - так требует рассуждение, которое мы разобрали.

    C этим положением Сократа перекликается борьба большевиков советского периода с объективизмом (в философии, истории и т.п.) Всегда следует спрашивать человека, высказывающего то или иное своё мнение: " А ты, собственно, за кого?" Когда же он заверяет вас, что он всего лишь "объективен", то он лицемерит, поскольку всегда он сознательно или бессознательно преследует какие-то субъективные цели, льёт воду на чью-то мельницу. Не существует объекта самого по себе и субъекта самого по себе. Существует лишь форма их единства. Так называемый объективизм эпохи перестройки в своей основе представлял собой не что иное, как капиталистический субъективизм. В этом плане двойное отрицание диалектики состоит в том, что в процессе развития в обществе возникают противоречия, которые должны быть преодолены. Средством преодоления противоречий является их критика, которая является как объективизм, то есть в ней заложен уже противоположный принцип, и только в этом виде критика и может являться, и поэтому объективизм критики должен быть преодолен субъективизмом существующей системы. Капитализм именно потому самосохраняется, что способен объективизм его критики преодолевать субъективизмом своих принципиальных установок.

    С о к р а т. Стало быть, если действующее на меня существует для меня, а не для кого-то другого, то и ощущаю его только я, а другой - нет?
    Т е э т е т. А как же иначе?
    С о к р а т. Следовательно, мое ощущение истинно для меня, поскольку всегда принадлежит моей сущности, и, согласно Протагору, я судья всем существующим для меня вещам, что они существуют, и несуществующим, что они не существуют.

    С о к р а т. Так если суд мой непогрешим и я не ошибаюсь в своих мыслях о существующем и становящемся, как же могу я не знать того, что ощущаю?
    Т е э т е т. Никак не можешь.
    С о к р а т. Стало быть, ты превосходно сказал, что знание есть не что иное, как ощущение, и это совпадает с утверждениями тех, кто вслед за Гомером, Гераклитом и всем этим племенем полагает, будто все течет, словно река, или вслед за Протагором, мудрейшим из мудрецов, считает мерой всех вещей человека, или вслед за Теэтетом, что ощущение данных, в данном  состоянии пребывающих людей и становится знанием . Ну как, Теэтет, не сказать ли нам, что это и есть тобой порожденное, а мною принятое детище? Как ты считаешь?
    Т е э т е т. Приходится сказать, Сократ.

    18.08.10 г.