на главную страницу
визитка
темы

В учении у Александра Дюма

(О логике и искусстве конструирования вербальных контактов А. Дюма  в "Трёх мушкетерах")

Исток

   д`Альмера писал о Дюма: "Он творил с наслаждением. Прочитывал вслух свои диалоги, чтобы сделать их более естественными, возникающими сами собой. Время от времени слышно было, как он хохочет. Его произведения доставляли удовольствие ему самому."
   Подобного же рода замечание относительно  творческого процесса я читал о Достоевском у человека, который присутствовал во время написания Достоевским "Села Степанчикова..." Автор пишет, как Достоевский точно также пробовал на язык диалоги, и хохотал, чувствуя их вкус.
   Я обратил внимание на филигранность диалогов у Дюма, и у меня возник вопрос, как, благодаря каким техникам они создавались.

Теоретические предпосылки

"Широк человек"

    Самую первую предпосылку, которую необходимо сформулировать, это положение о  противоречивости человеческой натуры. Достоевский неоднократно повторял: "Широк человек". Эта положение позволяет приписывать человеку любые качества, которые как бы сосуществуют рядом друг с другом, так что человек представляется как бы  их набором. В соответствующей им ситуации  качества  активизируются, обусловливая соответствующее им поведение. В других обстоятельствах активизируются другие качества, посредством которых человек реагирует на жизненные обстоятельства. С точки зрения рефлекторики такой подход выглядит оправданным, поскольку однажды случайно закрепленный рефлекс затем в подобных ситуациях будет воспроизводить себя, не заботясь ни о каких других рефлексах.
   Принцип противоречивости позволяет избавиться от "разумности" штампов мышления и говорить не о том, что положено, как должно быть, а исходить из принципа искусства.

Первичность натуры

   Это предполагает важнейшее положение сверхценности, первичности законов "человеческой натуры" относительно усмиряющего её принципа социо-идеологического давления.
   На этом мы заканчиваем с теоретической частью и переходим к практике искусства

О реактивности

1.

    "у нашего молодого человека был конь, и даже столь замечательный, что и впрямь был всеми замечен. Это был беарнский (*10) мерин лет двенадцати, а то и четырнадцати от роду, желтовато-рыжей масти, с облезлым хвостом и опухшими бабками. Конь этот, хоть и трусил, опустив морду ниже колен, что освобождало всадника от необходимости натягивать мундштук, все же способен был покрыть за день расстояние в восемь лье. Эти качества коня были, к несчастью, настолько заслонены его нескладным видом и странной окраской, что в те годы, когда все знали толк в лошадях, появление вышеупомянутого беарнского мерина в Менге, куда он вступил с четверть часа назад через ворота Божанси, произвело столь неблагоприятное впечатление, что набросило тень даже и на самого всадника.
    Сознание этого тем острее задевало молодого д'Артаньяна (так звали этого нового Дон-Кихота, восседавшего на новом Росинанте), что он не пытался скрыть от себя, насколько он - каким бы хорошим наездником он ни был - должен выглядеть смешным на подобном коне."

Социальный инстинкт

   Я ввожу понятие социального инстинкта. Он является общим для человека и животных в их межиндивидуальных отношениях. Проявляясь в специфических формах у человека и  животных, он характеризуется общими закономерностями. Социальным инстинктом определяется отражение в феноменологии субъектов рефлекторных схем, складывающихся в процессе отношений между субъектами.
    Одна из важнейших характеристик социального инстинкта - его сигнальный характер, который действует до реализации активного поведения (действий как таковых). Активному поведению предшествует сигнальное поведение, оказывающее регулирующее воздействие.
   Сигнальное поведение реализует себя посредством мимики, поз, а также  высказываний в их информационной и эмпатической составляющих.
   Следует обратить внимание на следующее обстоятельство: люди существуют в группах, которые представляют собой формы организации с групповыми правилами поведения, отражающими, как правило, социальные инстинкты  лидера группы.
   Отсюда получаем противоречие между социальным инстинктом индивидов и правилами их поведения в группе.

   В приведенном отрывке мы встречаемся с осознающей себя формой  социального инстинкта: д Артаньян понимает реакцию насмешки, которую должна вызывать у окружающих  его фигура на мерине, и понимает он это потому, что, глядя на себя со стороны, он начинает сам смеяться над собой, и это его уязвляет и вызывает в нём компенсационное напряжение, которым он пытается поддерживать в себе равновесие в этой неудобной позиции. 

   "Д'Артаньян каждую улыбку воспринимал как оскорбление, а каждый взгляд - как вызов. Поэтому он от Тарба до Менга не разжимал кулака и не менее десяти раз на день хватался за эфес своей шпаги. Все же его кулак не раздробил никому челюсти, а шпага не покидала своих ножен. Правда, вид злополучной клячи не раз вызывал улыбку на лицах прохожих, но, так как о ребра коня билась внушительного размера шпага, а еще выше поблескивали глаза, горевшие не столько гордостью, сколько гневом, прохожие подавляли смех, а если уж веселость брала верх над осторожностью, старались улыбаться одной половиной лица, словно древние маски. Так д'Артаньян, сохраняя величественность осанки и весь запас запальчивости, добрался до злополучного города Менга. "

   Мы видим, т.о., что д Артаньян не стал отождествлять свою реальную цену с ценой лошади, но сосредоточился на своей идеальной цене, цене в возможности. Поэтому он не стал смеяться над своим видом вместе с окружающими. Он не стал также не реагировать, не замечать насмешливых взглядов. Напротив, его самолюбие требовало его признания. А такого рода признание возможно только на основе доказательства соответствия цены, которую он установил за себя,  своей реальной стоимости.

    Но там, у самых ворот "Вольного мельника", сходя с лошади без помощи хозяина, слуги или конюха, которые придержали бы стремя приезжего, д'Артаньян в раскрытом окне второго этажа заметил дворянина высокого роста и важного вида. Дворянин этот, с лицом надменным и неприветливым, что-то говорил двум спутникам, которые, казалось, почтительно слушали его.
    Д'Артаньян, по обыкновению, сразу же предположил, что речь идет о нем, и напряг слух. На этот раз он не ошибся или ошибся только отчасти: речь шла не о нем, а о его лошади. Незнакомец, по-видимому, перечислял все ее достоинства, а так как слушатели, как я уже упоминал, относились к нему весьма почтительно, то разражались хохотом при каждом его слове. Принимая во внимание, что даже легкой улыбки было достаточно для того, чтобы вывести из себя нашего героя, нетрудно себе представить, какое действие возымели на него столь бурные проявления веселости.

   Мы пока что имеем дело с описаниями внутренних состояний д Артаньяна, с тем, что происходило в его душе в связи с его мерином. д Артаньян подобен пистолету со взведенным курком, который готов выстрелить от неосторожного воздействия.
    На этот раз не могло быть сомнений: д'Артаньяну было нанесено настоящее оскорбление.
    Преисполненный этого сознания, он глубже надвинул на глаза берет и, стараясь подражать придворным манерам, которые подметил в Гаскони у знатных путешественников, шагнул вперед, схватившись одной рукой за эфес шпаги и подбоченясь другой. К несчастью, гнев с каждым мгновением ослеплял его все больше, и он в конце концов вместо гордых и высокомерных фраз, в которые собирался облечь свой вызов, был в состоянии произнести лишь несколько грубых слов, сопровождавшихся бешеной жестикуляцией.
    - Эй, сударь! - закричал он. - Вы! Да, вы, прячущийся за этим ставнем! Соблаговолите сказать, над чем вы смеетесь, и мы посмеемся вместе!
   Когда мы читаем роман, события, описываемые в нём, мы воспринимаем как данную нам в нашем представлении реальность.
   А теперь попробуем поставить себя на место писателя, создающего эту реальность. Вот д Артаньян у ворот "Вольного Мельника" сходит с коня. Он весь сосредоточен на том, как он выглядит и как он должен выглядеть, то, как всё происходит в его воображении и то, как всё происходит в реальности. В своём воображении он подъезжает к гостинице на превосходном коне. Из гостиницы выбегают слуги и сам хозяин, чтобы поддержать стремя знатного приезжего. д Артаньян величественно играет эту роль. Но в реальности нет ни слуг, ни хозяина, бегущих к нему. Всё это он может только вообразить. Он всё это разыгрывает, и в то же самое его боковое зрение отмечает всё то, что может не соответствовать разыгрываемому им спектаклю. И так как воображаемая им реальность является для него реальностью, которая должна быть его истинной реальностью, и окружающая его реальность должна соответствовать ей, то всё то, что оказывает его образам сопротивление, вызывает в нём реакцию на устранение помехи, и д Артаньян плавно погружает свою воображаемую реальность в объективную - опыт, которому он следовал по пути, принуждая прохожих прятать свои улыбки.
   Но теперь д Артаньян должен был активно разыгрывать образ себя, что, как мы видим, он и не замедлил осуществить.
   Знатный проезжий медленно перевел взгляд с коня на всадника. Казалось, он не сразу понял, что это к нему обращены столь странные упреки. Затем, когда у него уже не могло оставаться сомнений, брови его слегка нахмурились, и он, после довольно продолжительной паузы, ответил тоном, полным непередаваемой иронии и надменности:
   - Я не с вами разговариваю, милостивый государь.
   - Но я разговариваю с вами! - воскликнул юноша, возмущенный этой смесью наглости и изысканности, учтивости и презрения.

"Пустое место"

   Что, вообще говоря, может означать поведение д Артаньяна, которое мы наблюдали до сих пор? Ощущение человеком себя как пустого места. Стремление доказать себе, что в этой чувственной материальной реальности   он - посюсторонняя материальная величина.  Человеку нужно доказать самому себе посюсторонность своего бытия, а сделать это он может, лишь установив чувственные связи с другими людьми. Человеку нужно, чтобы его слышали, чтобы он был среди людей и имел среди них вес. Отсюда мы и получаем эту напряженность молодого человека и его судорожное поведение. Потому что он отнюдь не убежден в том, что будет услышан. Ему необходимо, чтобы на его голос откликнулся другой человеческий голос, ему необходимо установить с другими человеческими голосами контакт. В действительности он стремится к положительным контактам. Но так как у него нет никаких контактов, он начинает с отрицательных.
   Но здесь присутствует еще одна важная вещь. Человека могут просто не слышать. Он может кричать, но не получать ответного голоса.
   В настоящем случае мы видим голоса насмешки, которые вызывает не он сам, а композиция "д Артаньян и мерин"- с которой  д Артаньян себя, тем не менее, отождествляет. Это ведет к тому, что он и все остальные находятся по разные стороны. Он один против всех. Т.о. между ним и остальными - стена, и связь между противоположными сторонами - эмоциональная, причём, противоположная сторона вызывает в нём своими действиями отрицательные рассогласования, поскольку волей-неволей опускает его. Вот в какое неудобное положение оказался поставлен д Артаньян своим мерином. И вот что означают вообще подобного рода "мелочи".

   Может быть, словам следует противопоставлять слова, внешним (громкую речь) словам внутренним (внутренняя речь); словам произвольным - слова непроизвольные, слова осознанные - словам бессознательным и т.д.
   С другой стороны, здесь присутствует и еще одна вещь. Есть ситуация, вызывающая импульсы действия; будучи заторможены, они вызывают чувства-ощущения; чувства-ощущения могут переживаться, а могут переводиться вербально и осмысливаться.
   Соответственно, если бы мы заглянули в мозг д Артаньяна, то с какого рода психологическими слоями в нём мы имели бы дело?
   Дюма даёт пример вытеснения произвольной реакции на уровне коры, построенной в соответствии с образом, вследствие высокого возбуждения, ведущего к редукции сознания на низшие уровни.

   p.s. редукция - приводить обратно, возвращать, отодвигать назад, приводить в известное состояние.(биол)уменьшение органа, упрощение его строения, связанное с утратой функции; например, редукция глаз у пещерных животных.
   редуцировать - понижать, упрощать; подвергать редукции

   Принимая во внимание, что даже легкой улыбки было достаточно для того, чтобы вывести из себя нашего героя, нетрудно себе представить, какое действие возымели на него столь бурные проявления веселости.
   Д'Артаньян прежде всего пожелал рассмотреть физиономию наглеца, позволившего себе издеваться над ним. Он вперил гордый взгляд в незнакомца

    Преисполненный этого сознания, он глубже надвинул на глаза берет и, стараясь подражать придворным манерам, которые подметил в Гаскони у знатных путешественников, шагнул вперед, схватившись одной рукой за эфес шпаги и подбоченясь другой. К несчастью, гнев с каждым мгновением ослеплял его все больше, и он в конце концов вместо гордых и высокомерных фраз, в которые собирался облечь свой вызов, был в состоянии произнести лишь несколько грубых слов, сопровождавшихся бешеной жестикуляцией.
    - Эй, сударь! - закричал он. - Вы! Да, вы, прячущийся за этим ставнем! Соблаговолите сказать, над чем вы смеетесь, и мы посмеемся вместе!
    По-видимому, здесь можно говорить о роли, которую человек берет на себя, и в рассматриваемом случае можно считать, что д Артаньян не выдержал своей роли.

Важность исследования последовательностей событий

   Хочется сделать еще одно замечание методологического характера. По-видимому, наряду с рассмотрением отдельно взятого события важно рассматривать последовательность событий, так как это позволяет определить те законы, на основе которых формируется связь между ними, а это значит, что формируется сама реальность человека.

Реактивность чувств

   ;У Дюма механика этого находится на поверхности: поведение героев обусловлено чувствами, которые они испытывают. Герои Дюма принципиально реактивны. Их действия оказываются соответствующими переживаемым ими чувствам, и, в свою очередь, воздействия на них формируют их ответные чувства и. соответственно, реакции. В каком-то смысле, каждый человек представляет собой тот или иной вид инструмента, своеобразный резонатор, который откликается на воздействия на него тем или иным набором звуков, а последовательность воздействий на него образует мелодию, которую они извлекают  из инструмента.
   Итак, у Дюма мы имеем дело с принципом реактивности, которым формируются отношения человека к окружающим.

Реактивность и возбуждение и торможение

   Теперь обратим внимание еще на одну вещь - на соотношение возбуждения и торможения у героев Дюма, вызванных воздействиями. Мы видим, что превалирование возбуждения выражается непосредственно во внешних активных действиях, какими бы они ни были, неважно, физическими или вербальными. Высказывание дАртаньяна "Сударь.." и т.д. представляет собой непосредственное отражение переживаемого им чувства оскорбленности и представляет собой вызов. Здесь действует как бы непосредственно само чувство, несмотря на усилие д Артаньяна облечь его в форму принятого в обществе культурного шаблона, применяемого в подобных случаях.
   С другой стороны, в результате действия возможно доминирование торможения. Тогда возникает та или иная форма страха, ступора.

Реактивность и мстительность

   В главе второй, посвященной миледи и Фельтону, присутствуют мои рассуждения о теме мести в произведениях Дюма. Однако понятие мести и понятие реактивности чувств -  хотя они и имеют в своём основании общее, тем не менее, представляют собой разные вещи. Норма чувственного отношения к реальности - это равновесие чувств. Месть - это своеобразная сдвинутость критерия равновесия чувств точно также, как такой же "сдвинутостью" характеризуется всепрощенчество. В этом смысле мстительный характер миледи и месть Эдмона Дантеса - разные вещи. Эдмон Дантес "восстановил справедливость" и "по деяниями их воздал им". Мстительность миледи заключается в том, чтобы творить несправедливость.

Нормальная реактивность

   Пример нормальной реактивности чувств являет собой история дуэли Пушкина с полковником Серовым. Я позволю привести себе отрывок из работы Анри Труайя с её описанием:

   «На одном из подобных вечеров в Казино Пушкин условился с Полторацким и другими приятелями начать мазуркой - как вдруг никому не знакомый молодой егерский офицер полковника Старова полка, не предварив никого из постоянных посетителей Казино, скомандовал играть кадриль».
   На эту команду Пушкин, по условию, порекомендовал: «Мазурку!» Офицер повторил: «Играй кадриль!» Пушкин, смеясь, снова повторил: «Мазурку!», и музыканты последовали команде Пушкина. "
   «Старов, заметив неудачу своего офицера, вспыхнул негодованием против Пушкина и, подозвав к себе офицера, заметил ему, что он должен требовать от Пушкина объяснений в его поступке. «Пушкин должен, — прибавил Старов, — по крайности, извиниться перед вами; кончится мазурка, и вы непременно переговорите с ним». Неопытного и застенчивого офицера смутили слова пылкого полковника, и он, краснея и заикаясь, робко отвечал полковнику. «Да как же-с, полковник, я пойду говорить с ним, я их совсем не знаю!» — «Не знаете, — сухо заметил Старов, — ну, так и не ходите; я за вас пойду», — прибавил он и с этим словом подошел к Пушкину, только что кончившему свою фигуру. «Вы сделали невежливость моему офицеру, — сказал Старов, взглянув решительно на Пушкина, — так не угодно ли вам извиниться перед ним, или вы будете иметь лично дело со мною». — «В чем извиняться, полковник, — отвечал быстро Пушкин, — я не знаю; что же касается до вас, то я к вашим услугам». — «Так до завтра, Александр Сергеевич». — «Очень хорошо, полковник».
   Дуэль была назначена на завтрашний же день, на 9 утра, Старов был сильным противником; ему было не занимать отваги, меткости стрельбы и глубокого чувства собственного достоинства. Пушкин гордился таким противником и с легкой веселой нервозностью ждал назначенного часа, как если бы речь шла о празднике в свою честь. Он торопил своего секунданта Н.О. Алексеева, прося ускорить приготовления — ему так хотелось прибыть на место действа первым! Когда же оба противника съехались к месту поединка, там вовсю гуляла метель, кружа поземкой по полям. Барьер был зафиксирован на 16 шагах. Пушкин выстрелил первым, но промахнулся, затем выстрелил Старов, и тоже неудачно, тогда полковник потребовал от секундантов сократить дистанцию до 12 шагов.
   — И гораздо лучше, — сказал Пушкин. — А то холодно.
   У секундантов застыли пальцы, глаза болели от леденящего ветра, но, превозмогая боль, они все же зарядили пистолеты. И снова Пушкин и Старов целят из оружия друг в друга; снова гремят два выстрела — и снова ни один из противников не получает и царапины, тогда и Старов и Пушкин требуют еще большего сокращения дистанции —« но тут уж секунданты решительно настояли, чтобы дуэль была отложена непременно, и уверяли, что нет уже более зарядов. «Итак, до другого разу», — повторили оба в один голос. «До свидания, Александр Сергеевич!» — «До свида¬ния, полковник!»
   На возвратном пути из-за города Пушкин' заехал к Алексею Павловичу Полторацкому и, не застав его дома, оставил ему записку следующего содержания:
   Я жив,
   Старов здоров, Дуэль не кончен.
   В тот же день Липранди, Алексеев и другие товарищи поэта предприняли ряд Шагов к примирению сторон, и, щадя самолюбие обоих противников, не стали уговаривать никого из них явиться для примирения первым, а избрали для переговоров дом ресторатора Николетги, где Пушкин любил играть на бильярде. Без дальнего вступления примирение совершилось быстро. «Я вас всегда уважал, полковник, и потому принял ваше предложение», — сказал Пушкин. «И хорошо сделали, Александр Сергеевич, — отвечал Старов, — этим вы еще более увеличили мое уважение к вам, и я должен сказать по правде, что вы так же хорошо стояли под пулями, как хорошо пишете».
    Эти слова искреннего привета тронули Пушкина, и он кинулся обнимать Старова.
    На том дело кончилось.

   Попробуйте сравнить эту дуэль с  дуэль>ю д Артаньяна с тремя мушкетерами, и вы обнаружите идентичность реакций.

Ролевое поведение

   Теперь посмотрим на реакцию незнакомца.

    Знатный проезжий медленно перевел взгляд с коня на всадника. Казалось, он не сразу понял, что это к нему обращены столь странные упреки. Затем, когда у него уже не могло оставаться сомнений, брови его слегка нахмурились, и он, после довольно продолжительной паузы, ответил тоном, полным непередаваемой иронии и надменности:
    - Я не с вами разговариваю, милостивый государь.
   - Но я разговариваю с вами! - воскликнул юноша, возмущенный этой смесью наглости и изысканности, учтивости и презрения.
    Незнакомец еще несколько мгновений не сводил глаз с д'Артаньяна, а затем, отойдя от окна, медленно вышел из дверей гостиницы и остановился в двух шагах от юноши, прямо против его коня. Его спокойствие и насмешливое выражение лица еще усилили веселость его собеседников, продолжавших стоять у окна.
    Д'Артаньян при его приближении вытащил шпагу из ножен на целый фут.
    - Эта лошадь в самом деле ярко-желтого цвета или, вернее, была когда-то таковой, - продолжал незнакомец, обращаясь к своим слушателям, оставшимся у окна, и словно не замечая раздражения д'Артаньяна, несмотря на то что молодой гасконец стоял между ним и его собеседниками, - Этот цвет, весьма распространенный в растительном мире, до сих пор редко отмечался у лошадей.

    Попробуем подойти к вопросу с другой стороны. До сих пор мы исходили из воздействия на человека внешних раздражителей, характера их действий на него и реакций, которые являются отражением этих воздействий.
   Если мы теперь всё это дело перевернём, то получим субъекта, которым формируются воздействия, преследующие абстрактную цель получения удовольствия от производства таких раздражителей, что представляет собой своего рода гимнастику  ума и чувств, либо же ими формируются воздействия, которые имеют целью изменение состояния объекта вербального воздействия в определенном направлении.
   Очевидно, что то, что увидел незнакомец, это всадника на коне странной масти. Вся картина носит для незнакомца абстрактный характер, и те шутки. которые отпускает незнакомец, представляют собой простую гимнастику для ума и чувств, и не более того. д Артаньян как конкретное лицо для него не существует они для него не более, чем абстракция.

    Переход от реактивного отношения к внешней среде к воздействию на неё приводит к разительным изменениям в характере поведения. Самое первое в этом отношении заключается в том, что непосредственные инстинктивно-рефлекторные реакции подменяются исполнением ролей, которыми обусловливаются правила регулирования  взаимоотношений между субъектами.

    Знатный проезжий медленно перевел взгляд с коня на всадника. Казалось, он не сразу понял, что это к нему обращены столь странные упреки. Затем, когда у него уже не могло оставаться сомнений, брови его слегка нахмурились, и он, после довольно продолжительной паузы, ответил тоном, полным непередаваемой иронии и надменности: - Я не с вами разговариваю, милостивый государь.
   Вот первый шаблон: Незнакомец для того, чтобы указать  на разницу в статусе,  делает вид, что не сразу понял, что высказывание д Артаньяна относится к нему. Затем, нахмурив брови, он показывает, что обращение ему не нравится. И дальше уже идёт ответный удар: ирония и надменность: я не с вами разговариваю." Этот поведенческий шаблон должен был поставить д Артаньяна на место, показав ему, что он не прав. - Но я разговариваю с вами! - воскликнул юноша, возмущенный этой смесью наглости и изысканности, учтивости и презрения.Но д Артаньян не обладает ни подходящими шаблонами поведения, ни пониманием иерархического принципа. Для него незнакомец в его глазах обладает таким же статусом, как и он сам. Чтобы показать, что д Артаньян "ему не пара",  Незнакомец еще несколько мгновений не сводил глаз с д'Артаньяна, а затем, отойдя от окна, медленно вышел из дверей гостиницы и остановился в двух шагах от юноши, прямо против его коня. Его спокойствие и насмешливое выражение лица еще усилили веселость его собеседников, продолжавших стоять у окна. Д'Артаньян при его приближении вытащил шпагу из ножен на целый фут. - Эта лошадь в самом деле ярко-желтого цвета или, вернее, была когда-то таковой, - продолжал незнакомец, обращаясь к своим слушателям, оставшимся у окна, и словно не замечая раздражения д'Артаньяна, несмотря на то что молодой гасконец стоял между ним и его собеседниками, - Этот цвет, весьма распространенный в растительном мире, до сих пор редко отмечался у лошадей. Незнакомец, т.о., обостряет ситуацию, что окончательно выводит д Артаньяна из себя:- Смеется над конем тот, кто не осмелится смеяться над его хозяином! - воскликнул в бешенстве гасконец. Только теперь незнакомец отказывается от дальнейшего обострения и говорит уже серьёзно. Незнакомец начинает выходить из роли:- Смеюсь я, сударь, редко, - произнес незнакомец. - Вы могли бы заметить это по выражению моего лица. Но я надеюсь сохранить за собой право смеяться, когда пожелаю.Однако человек, регулируемый эмоциями, почувствовав отступление, наглеет. Так и д Артаньян от истерических высказываний переходит к открытой агрессии: - А я, - воскликнул Д'Артаньян, - не позволю вам смеяться, когда я этого не желаю! Незнакомец делает еще один шаг к оступлению, сохраняя при этом своё высокомерие:- В самом деле, сударь? - переспросил незнакомец еще более спокойным тоном. - Что ж, это вполне справедливо. И, повернувшись на каблуках, он направился к воротам гостиницы, у которых Д'Артаньян, еще подъезжая, успел заметить оседланную лошадь.Незнакомец показывает, что разговор окончен. Он повернулся спиной, а показать спину - для инстинкта означает покаать свою уязвимость:Но не таков был Д'Артаньян, чтобы отпустить человека, имевшего дерзость насмехаться над ним. Он полностью вытащил свою шпагу из ножен и бросился за обидчиком, крича ему вслед: - Обернитесь, обернитесь-ка, сударь, чтобы мне не пришлось ударить вас сзади! Незнакомец играет роль и ему непонятна реакция д Артаньяна:- Ударить меня? - воскликнул незнакомец, круто повернувшись на каблуках и глядя на юношу столь же удивленно, сколь и презрительно. - Что вы, что вы, милейший, вы, верно, с ума спятили! И тут же, вполголоса и словно разговаривая с самим собой, он добавил: - Вот досада! И какая находка для его величества, который всюду ищет храбрецов, чтобы пополнить ряды своих мушкетеров... Но д Артаньян не признает за незнакомцем права на превосходство.Он еще не договорил, как д'Артаньян сделал такой яростный выпад, что, не отскочи незнакомец вовремя, эта шутка оказалась бы последней в его жизни. Незнакомец понял, что история принимает серьезный оборот, выхватил шпагу, поклонился противнику и в самом деле приготовился к защите.
   Как вы помните, д Артаньяна отделали служители гостиницы.
   Следующая сцена: Рошфор, миледи, д Артаньян:

    Ну, а вы что намерены делать?
    - Я возвращаюсь в Париж.
    - Не проучив этого дерзкого мальчишку?
   Незнакомец собирался ответить, но не успел и рта раскрыть, как Д'Артаньян, слышавший весь разговор, появился на пороге.
    - Этот дерзкий мальчишка сам проучит кого следует! - воскликнул он. - И надеюсь, что тот, кого он собирается проучить, на этот раз не скроется от него.
    - Не скроется? - переспросил незнакомец, сдвинув брови.
    - На глазах у дамы, я полагаю, вы не решитесь сбежать?
    - Вспомните... - вскрикнула миледи, видя, что незнакомец хватается за эфес своей шпаги, - вспомните, что малейшее промедление может все погубить!
    - Вы правы, - поспешно произнес незнакомец. - Езжайте своим путем. Я поеду своим.
    И, поклонившись даме, он вскочил в седло, а кучер кареты обрушил град ударов кнута на спины своих лошадей. Незнакомец и его собеседница во весь опор помчались в противоположные стороны.
   - Трус! Подлец! Самозваный дворянин! - закричал д'Артаньян, бросаясь, в свою очередь, вдогонку за слугой.
   Мы видим, что спина, которую показал Рошфор, подзадорила мальчишку - д Артаньяна гоняться на ним на протяжении практически всего романа, что представляет собой обычное проявление закона реактивности.

   14.05.08 г.