на главную страницу
визитка
назад
Ненависть над Россией
Звонит Вике мать: "Ой, ой, у нас такая беда случилась!" -
"Какая беда?" -"Это не телефонный разговор." Вика говорит: "Ну, вот, как ты это
себе представляешь, что я положила трубку и смогу спокойно работать?!"
А оказалось вот что. Об этом по телевизору передавали. Валера вечно включает все
эти объявления, а я с ним ругаюсь, говорю: "И так в жизни ничего хорошего нет,
так мне не хватало еще чужих бед." В первомайском районе, запамятовала, в каком
городе, пропала одиннадцатилетняя девочка. Вышла из дома к бабке, а бабка за
углом живет, вышла из дома и до бабки не дошла, пропала.
Девочку скоро
нашли, правда, не девочку, а то, что от неё осталось, её труп, закопанный в
деревне в заброшенном доме. Нашли и убийцу. Ею оказалась 19-летняя девка, из
молодых да ранних, местная бизнесвумен, и заметь, у неё своих двое детей,
успела. Словом, девка во всех отношениях успешная, из тех, у которых все
получается.
Помнишь, как Ходорковский в своём интервью рассказывал,
как у него всё получалось, ну, остановиться не смог, потянуло в президенты. Или
этот, как его, Березовский, ведь та же история. Разгонятся и потом уже
остановиться не могут, им кажется, что им всё по плечу, начинают верить в свою
избранность. И эта девка, надо понимать, из этой же породы "исключительных"
людей. Ведь взгляд на себя как на что-то исключительное - это своего рода библия
буржуазии, на этом принципе строются человеческие отношения, и,
соответственно, соизмеряются, кто кого исключительней. Т.ск., герои-одиночки.
История вскрылась вот какая. Жили были две подруги, эта девка и еще одна. Но
эта вторая была, как говорится, обычная чухня, то есть перед соблазнами устоять
не могла, и никаких законов не знала и их не понимала, а потому и не следовала
им. Эта вторая и была матерью погибшей девочки.
"Чухня" занимает
десять тысяч долларов у бизнесвумен, а так как эти дебилки умеют деньги тратить,
но не умеют их зарабатывать, то естественно, что скоро деньги исчезли и отдавать
долг ей было не с чего. И это, наконец, очень хорошо, хотя и несколько с
опозданием, уясняет себе бизнесвумен; то есть она понимает, до неё доходит, что
не видать ей эти свои десять тысяч долларов, как своих ушей. И, сам понимаешь, у
неё возникает в связи с этим обстоятельством аффект, можно сказать, даже невроз,
потому что эти потерянные деньги, как родные дети, стоят у неё перед глазами и
молят: ну, сделай же что-н., спаси нас. Т.о. выясняется, что эти её деньги
- это она сама, это часть её тела, а если у вас отрезают часть вашего тела, то,
согласитесь, что радости это вам не доставляет. И здесь, конечно, есть и еще
одно, это оскорбленное чувство исключительности, победительности, чувство,
согласно которому мне всё дозволено, я всё могу, а тут вдруг случился такой
облом. И стерпеть это, конечно, никак невозможно было.
Видишь ли,
если бы мы жили при социализме, то такую ситуацию и представить себе было бы
сложно, потому что в те времена были в материальном отношении все примерно
равны. Разумеется, люди по своей природе были теми же самыми, но поводов больших
для противоречий было немного, поводы, в общем, были маленькие, как маленькими
были и противоречия между людьми. Но, главное, идеология была другая,
проповедовавшая, что все люди принадлежат одному целому и строят одно целое, так
что "один за всех и все за одного", и это ограничивало проявления в
человеке зверя.
Ну, а при капитализме-то, здесь есть где разгуляться,
здесь иные принципы, так что чем сильнее противоречие, так тем больше тебе и
слава! То есть чем сильнее ты кого-то мордой в дерьмо окунёшь, так и цена тебе
тем больше! При социализме Билл Гейтс был бы дерьмом, а при капитализме он -
образец для подражания, своего рода идеал, к которому устремляются души.
Так что, конечно. душевные устремления при социализме и капитализме разные.
И вот, значит, бизнесвумен оказалась в отношениях со своей подругой в обосранном
состоянии. Потому что а как это иначе можно понять, если эта твоя подруга, эта
дура, эта чухонка, а несмотря на всё это она сделала тебя. Так что, конечно,
возникло в связи с этим серьёзное положение, серьёзное обстоятельство.
Бизнесвумен искала и всё не могла найти способ решить проблему, возвратить
деньги, пока не пришла к выводу, что эта задача решения не имеет. И вот тогда-то
у неё и возникла идея обменять эти десять тысяч на эквивалентный
товар, который пусть и не имеет значения материального, но имеет значение для
сердца. Конечно, идея эта вовсе не оригинальная, обычная в подобных
обстоятельствах, и по сути своей отрицательная. Мол, ты мне сделала
неприятность, и я отплачу тебе неприятностью не меньшей. В материальном плане я
ничего не могу сделать, зато пусть тебе будет не слаще, чем мне.
Ты
можешь представить себе, как эта женщина всё обдумывала, всё искала, что она
может сделать, чтобы уравновесить нанесенную обиду, чтобы успокоиться. Что
она ни придумывала, её чувство говорило ей, что - не то.
Но когда
о чем-то долго думаешь, то, как правило, решение рано или поздно приходит. И
действительно, однажды, в обычной своей задумчивости по известному случаю
смотрела на своих детей, и мысль, словно независимо от неё, словно посторонний
голос, или это был её собственный голос, привыкший всё соотносить и оценивать,
этот голос в ней высказался так: "Дети. Дети и деньги. Что лучше, что ближе
душе, что надежнее?- конечно, деньги. Деньги тебя не предадут, деньги тебе
безусловно подчиняются, они в твоей воле, тогда как дети... неизвестно, что из
них выйдет и чем они тебе отплатят за всё, что тебе приходится для них делать,
чем тебе приходится ради них жертвовать. И не в словах тут дело, не в них суть.
А суть в том, что она чувствовала в груди, в душе своей деньги как самое
родное, самое ценное для её души.
И тут вдруг словно
молния сверкнула в её мозгу, и всё стало на свои места: если самое родное для
неё - деньги, и её подруга ударила её по самому чувствительному месту, то, т.к.
у подруги денег нет, а на втором месте после денег у женщины стоят дети,
значит, самое родное для её подруги - это её ребенок. И теперь стало ясно, что
она должна делать.
Конечно, зацепившись за одну какую-то мысль,
человек уже редко в состоянии остановиться, мысль приводит за собой другие
мысли, и ему остается следовать за ними.
Но в то же время понятно,
что и тяжело всё это нести в своей душе, нужна по крайней мере еще одна живая
душа, которая тебе сочувствует и тебя поддерживает в твоих начинаниях. А чья
душа тебе как нельзя лучше подходит в этом отношении, как не душа матери!
Мать бизнесвумен живет в сорока километрах от города, в деревне. Конечно,
вся эта заваруха с проблемой неплатежеспособного клиента горячо обсуждалась со
всеми эмоциональными всплесками возмущения: "ах, она подлая", так что
матери идея не показалась ни кощунственной, ни жестокой, а, напротив,
идеей как раз, именно в том духе что надо, чтобы раз и навсегда "отучить эту
подлую тварь совершать обиды над людями"
Можно восхищаться деловыми
людьми. У обычного человека это всё осталось бы в голове, помечтал - помечтал
бы, да мечтами бы и успокоился. Не то у делового человека: его мысль неприметно
для него самого переходит в дело как само-собой разумеющаяся и естественная
вещь.
Теперь оставалось все спланировать, как это
сделать. Но эта сторона дела выглядела самой простой, ничего сложного во всем
этом не было: заманить под любым предлогом к себе в дом ребенка подруги не
составляло труда. Дома её задушить, отвезти тело в деревню и закопать в
заброшенном каком-нибудь месте - и концы в воду. Всего-то!
Представь
себе, что ты в первый раз режешь курицу или топишь котят. В первый раз тебе это
трудно сделать, всё в тебе протестует против этого поступка. Но этот протест и
вообще связан с каким-то новым действием, всегда при этом присутствует
торможение, потому что ты не знаешь, что при этом с тобой самим произойдет. Во
второй раз у тебя реакция отвращения более слабая, а позже ты начинаешь всё это
делать уже автоматически, не испытывая никаких чувств. Т.о., у тебя в первый раз
работает афферентация, чувства твои напряжены, доминирует ориентировочная
реакция, затормаживающая автоматические действия, так что при убийстве курицы в
первый раз вы зажмуриваете глаза, чтобы не видеть того, что произойдет. Это
потом для вас курица становится неживым предметом, ориентировка минимизируется
рамками потребности обеспечения действия.
А тут нужно в первый раз
убить человека, и не просто человека, а ребенка, к тому же близко знакомого и
тебе доверяющего. Сможешь ты это сделать? Вряд ли. Значит, здесь должен был
присутствовать другой взгляд, другое, ненавистное отношение. Ребенок должен был
представляться в виде гада, в виде отродья, вызывать отвращение, выступая в
качестве условного раздражителя, актуализирующего агрессию. И тогда уже
действительно снимается ориентировка, кровь застилает глаза и запускается в ход
инстинкт, направленный на уничтожение источника раздражения. Так что и
когда она все это делала, и когда с детьми выходила со своим узлом, в котором
лежал труп девочки, заваленным тряпками, и когда закапывала труп, она
должна была испытывать чувство удовольствия и удовлетворения,
бессознательно полагая, что тем самым она убегала от преследовавшего её
призрака её несостоятельности.
Брат Вики таксист. У таксистов обычно есть постоянные клиенты, которых
они обслуживают. Такой клиенткой теперь уже была у него и бизнесвумен -
уважаемая клиентка, так как платой за поездки не обижала. И вот однажды она
звонит в диспетчерскую и просит, чтобы водитель такой-то к ней подъехал. Ей
отвечают, что сейчас не его смена. Она просит его телефон, ей отказывают
("телефоны сотрудников не даём"), тогда она дает номер своего телефона,
просит диспетчера позвонить брату Вики с просьбой, чтобы он перезвонил ей.
Брат приезжает к ней, она выходит из дома с двумя детьми и с узлом; он
открывает багажник, она с его помощью кладет баул в багажник и они едут в
деревню. Там их встречает мать, и женщина с матерью забирают баул, а
он уезжает. А когда это дело раскрылось, он оказался под подозрением. В милиции
говорят: вы помогали класть узел в багажник, что же вы, не почувствовали,
что там труп? А много ли этой одиннадцатилетней девочки, заваленной тряпками. Он
говорит, что просто поддержал этот баул. Словом, сейчас он находится под
подпиской о невыезде, у него нервный стресс, припадки, держится на лекарствах: у
него паника: вдруг она его за собой потянет.
В тюрьме она себе
вены перерезала. Впрочем, умереть ей не дали. Тебе хотелось бы подумать, что это
- от раскаяния от содеянного, от осознания ужаса совершенного ею. Но это взгляд
со стороны. Конечно, нет, не от раскаяния ею содеянного. То, что она совершила,
она чувствует это, что это правильно и справедливо, потому что человек живет
сердцем, а травма в сердце оправдывает в её глазах её поступок . Нет,
конечно, всё не так однозначно; перемена в её положении не может не сказаться на
её мыслях и чувствах. Давление внешней среды превращает её в страдающую сторону.
Ведь она в одночасье всё потеряла, и её привычный склад мыслей "в минуту
слабости" не может не обращаться в прошлое, когда ничего этого ещё не было; и не
может не возникнуть сожаления по поводу содеянного, но не потому, что этого
нельзя было делать, а потому, что попалась.
Она проиграла
в первый раз, когда, поддавшись сердечному отношению к подруге, заняла ей
деньги. Если бы не её сердце, она бы рассчитала, что денег назад она не получит,
и это всё равно, что сделать подруге царский подарок. Если бы она все это
осознавала, то либо не заняла деньги, либо, поняв, что назад их не получит, не
впала бы в стресс. Она проиграла во второй раз, когда поддалась чувству и пошла
на преступление, не соразмерив возможные последствия и готовность их принять.
Потому что, если бы она готова была принять последствия, она не стала бы
вскрывать себе вены. И она проиграла в третий раз, вскрыв себе вены. Это уже
симптом признания своего поражения. Но это, конечно, вовсе не значит, что,
совершись чудо - а мало ли подобного рода чудес в нашей стране бывает - и её
освободили бы, то её мысли вернулись бы на прежний лад, и она снова
почувствовала бы себя исключительной личностью, и её мысли потекли бы
порядком.
31.10.07 г.