Но теперь и у нас демократия. Вон, Путин и на истребителях летал, и подводные лодки посещал. Словом, свой парень.
Да, что ни говорите, а нежные объятия у буржуазии. Свобода, равенство, братство. Все равны. И, конечно, задаешься вопросом: а почему же социалистические лидеры непременно должны были выступать в качестве вождей, в качестве особого рода белой кости, в то время как в буржуазном обществе никакого подобного рода возвеличивания не наблюдается? Ведь если какое-то явление существует, значит, оно имеет под собой соответствующие основания. Тогда, если в иной системе это основание себя явно не проявляет, то должно существовать нечто, компенсирующее его. И вот тут ответить на этот вопрос мне помог Мэнкью диаграммой круговых потоков.
Эта его диаграмма представляется отражающей взгляд на буржуазные отношения сверху. Вот ведь оказывается, в чем дело: на одно и то же явление можно смотреть сверху и снизу. И то, что видится сверху, оказывается противоположно тому, что видится снизу. Взгляд сверху говорит о том, что в обществе все равны. Взгляд снизу говорит о том, что одна, малая часть общества занимается эксплуатацией его большей части. Соответственно, получаем и противоположное идеологическое подкрепление двух противоположных взглядов, а также
и противоположные движущие силы развития общества. Если сосуществуют взгляд сверху и взгляд снизу, то, соответственно, существуют и представители этих взглядов, и тогда, конечно, возникает вопрос о тех признаках, которыми представители двух классов различаются. И вот тут мы приходим к иллюстрации работы закона перехода количественных изменений в качественные. И в качестве такой количественной характеристики выступает такой универсальный товар, как деньги в качестве собственности представителей разных классов и два различных отношения к ним: одно отношение характеризуется тем, что деньги выступают в качестве средства потребления, в качестве средства воспроизведения жизни как таковой. В этом случае функция, с которой мы имеем дело, заключается в том, что деятельность человека является функцией от его жизненных потребностей. В качестве исходной движущей силы выступает потребность, в качестве средства удовлетворения потребности и, соответственно, функции от потребности - работа - позволяющая зарабатывать деньги как эквивалент удовлетворения любой потребности.
Маркс в "Капитале" говорит об одной закономерности, которую можно рассматривать как имеющую всеобщий характер и которую в силу этого можно рассматривать как логическую. Я имею ввиду выделение среди множества равноправных товаров одного товара, который приобретает роль эквивалента, мерителя все других товаров. Точно также применительно к множеству потребностей мы можем говорить о потребности особого рода: потребности в производстве денег, для которой деньги являются целью, удовлетворяющих эту потребность, а не средством удовлетворения потребностей, когда они бесследно исчезают в удовлетворенной потребности. В "Мартине Идене" Джек Лондон приводит пример успешного лавочника. Для того, чтобы стать им, лавочник раньше на всём экономил, дабы скопить первоначальный капитал. Наэкономил себе, помимо первоначального капитала, также и на болезнь желудка. Т.о. мы видим противоречие между двумя сторонами противоположного отношения к деньгам.
Но можно к этому же вопросу подойти и иначе, поскольку в данном случае действует закон отрицания отрицания: если накопление первоначального капитала связано либо с преступлением против души (преступление в общественном смысле) либо против тела, то, поскольку капитал уже накоплен, он начинает работать, и тогда он обеспечивает многократно усиленные возможности для удовлетворения "обычных" потребностей. Мы видим, что осуждающие нотки Джека Лондона, звучащие относительно лавочника, не звучат у него относительно героя романа, Мартина Идена, который по сути делает то же, что лавочник: сначала во всём себе отказывает, все усилия направляя на получение писательских умений, а затем эти умения начинают работать на него, принося деньги и тем самым возможность удовлетворять потребности.
Возможность удовлетворения потребности зависит не от работы самой по себе, а от возможности посредством её приобретения денег, и при этом способ их приобретения не имеет значения: деньги не пахнут. Т.о., с одной стороны, работа может выступать в качестве средства получения денег, тем более, что работа - единственный источник богатства, но, с другой стороны, между работой и деньгами нет непосредственной связи. Что такое работа? - это, конечно, расходование рабочей силы. Но для того, чтобы работа принесла богатство, она должна быть целесообразно организована. Т.о. мы получаем две различные вещи: рабочую силу в качестве абстрактной рабочей силы, и целесообразное её применение, её организацию, что также является работой, но работой, отличающейся от физической работы. При натуральном ведении хозяйства эти две стороны совпадают в деятельности одного субъекта. Однако всякое мало-мальски сложное общественное производство характеризуется дифференциацией этих двух форм деятельности, что выражается в разделении труда на физический и умственный. Но для того, чтобы подобного рода дифференциация стала возможна, необходимо существование третьей силы, для которой важными являются как сам труд, так и организация. И вот тут мы приходим к важной вещи, которая заключается в качественном скачке, при котором изменяются цели процесса. Выше говорилось о потребности как движущей силе деятельности. Деятельность имеет своей целью удовлетворение потребности. Если это отношение перевернуть, то целью становится деятельность, тогда как потребности становятся средством формирования деятельности. Различие в этих двух отношениях качественное и состоит в том, что первое отношение индивидуально: индивидуальная потребность проявляет себя в деятельности, направленной на её удовлетворение. Тогда как если первичной является деятельность, то в качестве средства она имеет не потребность индивида, а потребности иных индивидов, то есть имеет ввиду уже общественное отношение. А этим обусловливается разрыв в индивиде между его индивидуальными и общественными потребностями, между его потреблением как выражением индивидуальной потребности и его деятельностью как выражением общественной потребности.
Отсюда мы и получаем то противоречие, которое отражается моделью кругооборота потоков, представленной Мэнкью. Мы действительно видим, что с каждым из субъектов мы можем сопоставить его домашнее хозяйство как средство удовлетворения им своих индивидуальных потребностей. То обстоятельство, что субъект является членом семьи, когда множество субъектов объединяются "в единый хозяйственный домашний механизм", ничего не меняет в самой сути дела. Это- одна сторона дела. Другая сторона дела - общественное производство, фирмы, работа которых направлена на производство товаров потребления. Отношение между этими двумя сторонами - общественным производством (фирмами) и домашними хозяйствами в условиях товарно-денежных отношений есть отношения собственности, принадлежности общественного производства частным лицам, домашним хозяйствам. Не правда ли, звучит это как-то странно: какая-то часть общественного производства, какая-то фирма принадлежит частному лицу, тогда как по логике вещей всё должно выглядеть с точностью до наоборот.
С чем связана такая картина? - с поляризацией функций организации труда и его применения. Носители способности к труду трудятся лишь в той мере, в какой он позволяет им удовлетворять свои потребности. Так как потребности удовлетворяются посредством общественного производства, то ими тем самым общественное производство предполагается. Одна сторона противоположности обусловливает другую. Значит, физический труд тем самым предполагает умственный.
Но точно также и умственный труд - это труд. И поэтому он нанимается и оплачивается так же, как и физический. Принципиального различия здесь нет. Но умственный труд- сложный труд сравнительно с физическим, и для своего воспроизводства требует больших средств.
Затем, когда речь идет о труде и его оплате, то не имеет принципиального значения, принадлежат ли обе эти функции одному человеку или разным людям. Иначе говоря, эти функции в той или иной степени всегда принадлежат индивиду, но разница может состоять в том, какое значение имеют эти функции, что они обслуживают: индивида, домашнее хозяйство, или же они имеют общественное значение. Если они принадлежат индивиду, то индивид определяет меру каждого из вида функций. Вы слышите: речь идёт о распределении как одной из важнейших функций организации труда. (добавление 1)
Когда же функции приобретают общественный характер, то положение вещей качественно меняется, поскольку отношения из интериндивидуальных превращаются в интраиндивидуальные, из отношений, которые полностью определяются индивидом, в отношения между индивидами. А так как множество индивидов самих по себе характеризуется векторами, имеющими целью самих индивидов, то неизбежно в этих условиях начинается война всех против всех, и общий вектор может быть сформирован только лишь в условиях общих потребностей.
Тем не менее, если мы проследим усилия индивида по самоуправлению, по тому, как он принуждает себя что-то делать и в чем-то себя ограничивает, то увидим, что в межиндивидуальных отношениях должно происходить то же самое, такое же принуждение и ограничение. Только в этом случае мы будем иметь дело с отдельными, разными индивидами, а не с одним, и возникает вопрос об условиях принуждения их к той или иной форме деятельности. И здесь, конечно, используется весь спектр возможных средств, который носит системный характер.
Так как в основе отношений в буржуазном обществе лежит индивидуалистический, то есть рефлекторный принцип, то непосредственно отсюда мы получаем также и закон, определяющий критерии действия индивида, а именно, закон выгоды для него. Индивид осуществляет такие действия, которые способны принести ему материальную в первую очередь выгоду.
Мы должны установить границу между "моё" и "чужое". Рефлекторное правило гласит: мои действия по отношению к чужому определяются полезностью ответных действий чужого по отношению ко мне. Любое чужое для меня есть не цель, но средство. Есть и еще одно: любое чужое я стремлюсь сделать своим, частью себя. При этом любая моя часть должна подчиняться и служить мне, в противном случае она для меня не имеет смысла.
Чужое, ставшее моим, остаётся чужим. Вся моя связь с ним основывается только на полезности его для меня.
В качестве следствий мы получаем принцип организации фирм как собственности части домашних хозяйств индивидов. Никакая фирма, какой бы общественный характер ни носила, не является только общественной структурой. Фирма, поскольку она производит товары и услуги, выполняет общественный заказ. Но в то же самое время само её существование имеет смысл не потому, что она выполняет общественный заказ, производя товары, необходимые обществу, а постольку, поскольку она своим владельцам приносит прибыль. И отсюда мы получаем краеугольный принцип, лежащий в основании буржуазной общественной системы: принцип частной собственности и степени её важности для различных субъектов. Не владеющим частной собственностью нечего терять, кроме "цепей", которые она на них налагает, но также и возможности получения денег для своего воспроизводства.
Но вот ведь какая присутствует во всём этом странность.С одной стороны, "пролетариату нечего терять, кроме своих цепей", а, с другой стороны, оказывается, что есть что терять, потому что в любом случае труд должен быть организован. Но когда все имеют одинаковые права на нечто, оказывается, что это нечто не принадлежит никому. Для того, чтобы могли начаться процессы организации, для этого должна быть личная, частная заинтересованность в ней, а эта заинтересованность выливается в потребности в ассоциировании объекта с собой, в возможности рассматривать его в качестве продолжения себя, а это обеспечивает только частная собственность. Другими словами, вещь должна иметь своего хозяина. Если бы человек был только лишь духовным существом, он мог бы игнорировать материальную сторону бытия. Но человек - существо также и материальное.
От природы человек владеет только своими способностями к труду. В процессе жизни человек способен ассоциировать с собой части реальности, тем самым расширяя границы своих возможностей. Такого рода ассоциирование частей реальности приводит к изменению отношения индивидов к природе, а именно, в силу конечности природных ресурсов, по отношению к которым изначально индивиды имеют равное отношение, в процессе ассоциирования их одними индивидами тем самым лишаются возможности возможности ассоциации с собой этих же частей другие индивиды. И т.о. индивиды оказываются лишены природных предпосылок, которые являются необходимым условием их существования, и оказываются в силу этого оказываются в материальной зависимости от успешных ассоциаторов. В этом случае платой за возможность существовать для них становится необходимость отдачи части своего труда владельцам природных ресурсов. И т.о. мы получаем два противоположных класса людей: собственников природных ресурсов и собственников только лишь их способности к труду. И т.о. мы получаем также множество домашних хозяйств, различающихся по этому признаку. И тогда для одних домашних хозяйств доходом является заработная плата, для других - рента или прибыль. Одни, для того, чтобы существовать, должны продавать свой труд. Труд других заключается в управлении трудом первых.
Добавление 1. На чем основывается распределение с точки зрения рефлекторной теории? На подкрепление. Скажем, мы имеем работу, связанную с организацией труда. Естественно, для нас возникает вопрос о подкреплении этой работы. Давайте возьмём эту сторону дела, как она выглядит при социализме. В самом общем смысле при социализме всякий труд есть "дело чести. дело славы, дело доблести и геройства" (Сталин) - то есть труд вообще должен приносить в первую очередь моральное удовлетворение и уже во вторую - материальное. Но если мы берём буржуазное общество, то здесь принцип совершенно иной. Если я могу дать какую-то идею обществу, то я исхожу из того, что моя идея - это моя собственность, мой товар. Моя идея - это моё предложение. А в обществе есть на неё спрос или нет. Если спроса на неё нет, то я за неё ничего не получу, разве что только моральное удовлетворение. Я её не смогу продать. Более того, если общество найдет её вредной для себя, то я получу вместо положительного отрицательное подкрепление. Т.о., не имеет для меня смысла с материальной точки зрения, а в буржуазном обществе именно она является доминирующей и цена человека определяется величиной цифры в его чековой книжке, производить идеи, которые я не смогу продать. Прежде, чем производить товар, я должен изучить рынок и его потребности в товарах определенного рода. Во всём этом подходе есть одна важная вещь. Как-то по телевизору показали молодого льва, который воспитывался людьми и затем был выпущен в саванну. На первых порах он оказался совершенно беспомощным в добыче пищи. На него нападали гораздо слабейшие его животные, и он отступал.
Кстати говоря, на месте такого рода животного оказалось население Советского Союза, брошенное расторопными Гайдарчиками в объятия америкосов.
Как оказалось, социализм и капитализм - это принципиально противоположные системы. При социализме "была бы страна родная", при капитализме - "был бы я". Или иначе: при социализме я ценен настолько, насколько полезен для государства. При капитализме для меня государство ценно в той мере, в какой оно полезно для меня. Капитализм опирается на рефлекторику человека. Он требует от человека таких действий, которые будут подкрепляться положительно. И тем самым- приспособления человека к окружающей его среде, функционирующей по животным законам. Что происходит, когда в основании общественной системы положен инстинкт выживания, вообще материальный принцип? - в такой системе всякая духовная деятельность приводится в соответствие с деятельностью, связанной с материальным существованием живых систем и в целом с игрой рефлексов. Положительной стороной этого отношения является то, что человек привязывается к земле, отрицательной - то, что он оказывается игрушкой работы рефлекторных схем. Или иначе: в буржуазном обществе положена чувственная сторона. Духовная сторона оказывается функцией от потребности в чувственной самореализации. (break)
30.06.08 г.