на главную страницу
визитка
темы
Сначала о том, что вытекает из обычной житейской практики. Известна
поговорка: "Лучше сидеть, чем стоять, лучше лежать, чем сидеть" В продолжение
поговорки можно было бы сказать, что лучше спать, чем бодрствовать, что и
доказывается поведением животных, которые спят до тех пор, пока импульсы со
стороны желудка, со стороны системы воспроизведения и иных систем не вызывают их
к бодрствованию.
Человек как часть животного мира в этом отношении
ничем не отличается от животных, однако последствия этого рефлекса в силу
"разумности" человека и для психологической, и для социальной, и для
экономической его жизни огромны.
Всё развитие цивилизации говорит об
одном стремлении человеческого существа - снять бодрствование, заснуть. И на
этом пути наблюдаются громадные достижения.
Одним из ключевых в
этом отношении моментов является закон эксплуатации. Уже всякое
объединение людей преследует цель экономии сил для отдельного субъекта. Но
особый интерес представляют собой отношения, устанавливающиеся между людьми.
Принцип эксплуатации является прямым следствием из принципа экономии: если есть
возможность так или иначе заставить работать на себя другое существо, это
немедленно реализуется. Не думаю, что следует приводить доказательства этого
положения, поскольку вся история цивилизации, как и нашей сегодняшней
повседневной жизни, пронизана этим принципом. Всюду, где один человек может
заставить, принудить теми или иными средствами, другого человека работать на
себя, вообще тем или иным способом удовлетворять его потребности, он это делает.
При этом особенность подвергающегося эксплуатации состоит в том, что он начинает
работать "и на того парня" под принуждением, давлением последнего. Ведь у
эксплуатируемого точно также существует принцип экономии, и, будучи
эксплуатируемым, он ощущает себя страдательным существом. Т.о. формируется
поляризация между людьми, фактическая война всех против всех, начиная с
государственного устройства и оканчивая внутрисемейными отношениями.
Экономическая, психологическая и иная война между людьми в той или иной форме
происходит постоянно.
Особенность действия принципа экономии у человека состоит в том, что он
относится к другому человеку как средству. В жизни "реальных", практических
людей этот принцип является безусловно доминирующим. Относительно всякого
другого человека человек практический задается вопросом: чем, в каком отношении
человек может быть полезен, как можно использовать его для себя и какого
рода отношения в связи с этим следует с ним строить. Это относится к людям,
инстинкт и сознание принципа экономии которых действуют согласованно. Однако и
там, где принцип экономии на сознательном уровне отрицается субъектом и
вытесняется, положение вещей остаётся неизменным, поскольку инстинкт экономии в
этом случае проявляет себя в сознательной деятельности в превращенных
формах, а хрен, как известно, редьки не слаще. д`Сент Экзюпери говорил, что мы
ответственны за тех, кого приручили. Кажется, какой в этом случае может быть
принцип экономии? Если уж на то пошло, то это скорее принцип антиэкономии,
поскольку в этом последнем случае мы помогаем тому, кого приручили в тех или
иных формах. Но это служение другим развивает в нас раздражение против
прирученных, и мы так или иначе компенсируем наши потери на требовании, чтобы
прирученные подчинялись нам, чтобы были нам благодарны и т.д. В свою очередь
прирученные вследствие извлекаемой ими экономии из существующих отношений
оказываются привязаны к приручителю потому, что благодаря ему они опустились на
более низкий энергетический уровень активности с внешней средой. Для того же,
чтобы подняться на более высокий энергетический уровень, требуется развить в
себе соответствующие усилия, что чревато глубокими стрессами. В той мере, в
какой человек испытывает удовольствие, наслаждение, переходя с более высокого
энергетического уровня, требующего от него способности выдерживать более высокие
напряжения, в этой же мере человек испытывает стрессовые состояния, когда он
поставлен перед необходимостью перехода на более высокий энергетический уровень
(активности).
Когда же человек осознает наслаждение перехода с более
высокого энергетического уровня на более низкий и фиксируется на этом
наслаждении, стремление воспроизводства наслаждения превращается в стратегию его
поведения. Постепенно у него формируется на месте баланса удовольствия и
стресса, связанных с переходом с высшего на низший энергетический уровень и
обратно, смещение, при котором удовольствие постепенно обесценивается, тогда как
неудовольствие для человека приобретает всё большую цену, человек начинает
избегать всякого неудовольствия, поскольку оно становится для него слишком
дорого, вызывая стресс, который человек и не хочет, и не способен выдерживать. И
т.о. мы снова получаем работу закона эксплуатации окружающих, поскольку
последние становятся являются средством, доставляющим возможности
для получения удовольствия
В.И. Лениным высказывается замечательная мысль
относительно отношений кулака и крестьянина. Кулак отказывается от денег,
вернее, он отказывается назначить конкретную цену за зерно или иную услугу,
которую он оказывает крестьянину. Он настойчиво предпочитает установление
"семейных", дружественных отношений. Он говорит: "Да что там, о чем ты говоришь,
подумаешь, как-нибудь рассчитаемся". За этим стоит важнейшая рефлекторная
уловка, ибо благодаря такому "дружескому" подходу крестьянин переводится в
измененное состояние сознания и в нём формируется структура благодарности и тем
самым обязанности отплатить кулаку "добром". Таким образом устанавливаются
отношения между слугой и хозяином типа крепостных, которые кулаком и
фиксируются. Всё это идёт на инстинктивно-рефлекторном уровне и от сознания
человека не зависит. Человек может понимать, что он попался, что его
эксплуатируют, но понимание реальности и реальность его рефлексов - это не одно
и то же. Однажды приняв "дружественную помощь", то бишь то, что рассматривается
как бесплатное, он тем самым оказывается в системе, которая требует от него
обратных бесплатных услуг "благодетелю", и человек оказывается в положении,
когда рефлекторно он неспособен отказать.
Кулак - это не столько
социальная прослойка, сколько тип человека и способ его существования, тип
кровопийцы, использующего в качестве способа своего существования закономерности
работы инстинкта благодарности за "бесплатное". Поэтому кулак - это, конечно, не
только крестьянин. Кулаком может быть кто угодно.
В последнее время
настоятели православной церки настойчиво говорят о бездуховности западного мира
с его "правами человека", и ратуют за возврат россиян к "духовному" образу
жизни. Но за такой "духовностью" стоит использование инстинктов в качестве
средства, обеспечивающего отношения зависимости и взаимного
порабощения людей, средства антисвободы типа крепостичества с его общинным
строем как проявлением крепостничества, с его всеобщим делением на господ и
слуг, когда по сути своей все оказываются связаны своебразными, социально
установленными "родственными отношениями", в которых господин, вообще старший
психологически рассматривается как отец и, соответственно, благодетель, от
которого зависит жизнь окружающих.
Французская буржуазная революция
принесла с собой идеи свободы (свобода состоит в возможности делать всё, что не
наносит вреда другому), равенства ("Все граждане равны перед законом и поэтому
имеют равный доступ ко всем постам, публичным должностям и занятиям сообразно их
способностям и без каких-либо иных различий, кроме тех, что обусловлены их
добродетелями и способностями."), братства ("Не делай другим того, что не хотел
бы получить сам; делай по отношению к другим такие благие поступки, какие хотел
бы по отношению к себе".) Эти три принципа, в которых важнейшим является принцип
свободы, важны в том отношении, что отражают сущность буржуазных отношений: они
позволяют снять в качестве доминирующего принципа генерализацию родственных
отношений на любые социальные отношения между людьми, обусловливающие всеобщую
зависимость людей на уровне инстинкта (что и позволило говорить об природном
либо божественном предустановлении неравенства людей).
Сущностью
буржуазных отношений является товарный обмен, который заступил место
родственных отношений. Всякая сделка связана с обменом товаров, с осуществлением
которой все отношения зависимости между людьми прерываются. Кулак, который
ссудил крестьянину меру зерна, с точки зрения буржуазного принципа должен
назначить её цену, а крестьянин должен согласиться или не согласиться с ней.
Тогда с возвратом крестьянином долга он больше кулаку ничем не обязан. В этом и
заключается свобода. Но это - свобода от рабства, которое связано с тем, что
тебе дают нечто "бесплатно", по-родственному, по-дружески, но и "ты же меня не
забудь, если мне что понадобиться" Подобного рода отношения товарным обменом
исключаются.
Говорят о формальности принципов
французской революции. Разумеется, не существует абсолютной свободы. И
зависимость между покупателем и продавцом вытеснена в процесс их взаимной
торговли. Именно в ней вследствие вынужденных обстоятельств продавец может
согласиться продать товар за бесценок или покупатель - купить втридорога. Однако
по отношению к друг другу с точки зрения закона они выступают в качестве
независимых, субъективно ничем не обязанных друг другу лиц. Отношения между
людьми становятся управляемыми товарно-денежными отношениями, и в связи с этим
центральным пунктом законов становится "свободный" человек. И с этим связаны
законы, обеспечивающие его права.
Процессы революции и эволюции
непосредственно связаны с процессами "движения снизу" и "диктатуры сверху" и
связаны с характером отношений между государственной властью и народом. Там, где
государственная власть выполняет функции разрешения противоречий, возникающих
"внизу", там мы имеем дело с эволюционным процессом, процессом постепенных
изменений. Такая государственная власть является средством реализации сил,
действующих снизу, и такая форма правления называется демократией. Там, где мы
имеем дело с противоположным отношением, при котором не власть в конечном счете
существует для народа, но народ для власти, там мы имеем дело с диктатурой в той
или иной её форме. В этом последнем случае развитие не может быть постепенным,
так как представители власти "страшно далеки от народа", не ощущают возникающих
противоречий, а если ощущают, то стремятся не видеть их и противятся их
разрешению, так как их целью являются они сами. Это приводит к тому, что однажды
наступает момент, когда "низы уже не могут жить, а верхи не способны управлять
по старому". В подобных системах развитие идет революционно, скачкообразно.
Между же революциями наблюдается всё более усугубляющийся процесс стагнации
общественной жизни, и приводящий в конечном счете к революционному взрыву.
Вследствие отрыва диктатуры от "низов" такая система не обладает собственным
импульсом развития. Все изменения, происходящие в ней, обусловлены её
положением среди других систем и необходимостью выживания. И, разумеется,
все эти изменения вводятся и реализуются сверху. Очевидно, что подобного рода
реализации возможны только диктаторскими методами, методами принуждения "низов"
к "лучшей" или кому-то нужной жизни. Любое ослабление методов диктатуры ведет к
тому, что зубья шестерни государственной власти начинают буксовать, становятся
неспособны передать движение вниз. И государственная власть превращается в
сборище болтунов, которые говорят сами по себе, а жизнь идет сама по себе.
Какой механизм является средством передачи влияния низов на верхи в
демократическом государстве? Таким механизмом является пресса, в силу чего её не
случайно называют четвертой властью. Российская пресса может писать что угодно и
о чем угодно, но власть её не слышит. Российская пресса никак не влияет на
власть, и именно потому, что низы никак не влияют на власть. Поэтому российская
пресса может выступать только в роли проститутки, прислуживающей тем или этим и
получающей за это деньги.
С какой ситуацией мы имеем дело в России?
Вспомним, что буржуазная революция во Франции явилась следствием развития не
просто капиталистического производства, но сама форма капиталистического
производства явилась причиной-следствием изменения психики людей. Психика людей
должна была измениться т.о., что "человеческие отношения", обусловливающие
всеобщую инстинктивно-рефлекторную, "природную" зависимость людей друг от друга,
стали рассматриваться как принцип несвободы и отрицаться. Изменение способа
производства и изменение психики шли рука об руку.
Однако Советская
Россия представляла собой высшую форму реализации принципа
"человеческих отношений", своеобразную вершину как в отношении достоинств этого
рода отношений, так и недостатков. И ей соответствовала психология масс. И вот,
как это всю жизнь и происходит в России, где-то наверху люди, считающие
себя господами, решили, что советский человек - дикарь, а мы де лучше
будем европейцами. Но ты можешь называть себя как угодно, от этого ты не
изменишься. Ты можешь надеть на себя другой костюм. Но суть твоя не зависит от
костюма. И поэтому законы свободы запада на территории России не действуют. Мы
получили всё ту же систему "родственных отношений" в виде криминального
государства снизу доверху и его государственную верхушку, умеряющую противоречия
между криминальной экономикой и народными массами.
Неспособна Россия к
эволюционному развитию. Нет у неё терпения, потому что терпение - признак
рассудка, а Россией управляют страсти.
25.08.09 г.