на главную страницу
визитка
темы
Меня поразила одна вещь, которую можно назвать ключевой причиной. Меня
поразило то обстоятельство, что какая-то отдельная причина вдруг совершенно
изменяет ход вещей. Мы привыкли считать, что история как бы бессубъектна, то
есть что не субъекты делают историю, а, напротив, субъекты как бы помимо
своей воли становятся носителями исторических событий. И мы тогда говорим о
роке, о судьбе и даже об историческом детерминизме. А тут вдруг передо мной
настолько отчётливо выступило положение: "есть человек - есть проблема, нет
человека - нет проблемы", то есть не будь человека именно вот такого типа как
причины, и ничего не произошло бы. Словом, речь идет о том, как
отдельные люди способны влиять на историю и судьбы других людей.
В
связи с этим, всех людей можно разделить на два класса: людей с энергией
разрушающей и людей созидающих, людей, которых по жизни ведет ненависть и людей,
которых по жизни ведет любовь. Речь идет, следовательно, об этом изначальном
отношении человека к жизни. Это действительно правда. Человек, который движется
по жизни ненавистью, он ею питается, ему нужен только повод, чтобы излить на
окружающих свою ненависть и, осуществляя разрушения, испытывать от этого
удовлетворение. И, соответственно, человек, движимый любовью, ищет по жизни
применения своему созидательному началу.
По жизни случаются разные
ситуации, и в этих разных ситуациях люди ведут себя по-разному. Одни люди
отражают реальность вокруг себя, и их поведение строится в соответствии с этой
реальностью. Они не только делают то, что принято делать, но они руководствуются
тем, что принято, как законом. И это относится не только к их действиям,
но и к их мыслям и чувствам. Они выступают как часть окружающей их социальной
реальности и их поведение определяется её логикой и её потребностями. Это- люди,
удовлетворяющие свою субъективность не непосредственно, но опосредованно, через
реализацию себя в социуме. И есть люди, которые вмешиваются в то принятое, что
есть, и воздействуют на него. Точкой отсчёта таких людей является их собственная
субъективность и стремление к её удовлетворению. Их целью является не содержание
их действий, но то удовлетворение их чувств, которое они получают в результате
своих действий.
И вот в связи с этим мы можем, во-первых, относиться к
человеку как к причине, и во вторых, характеризовать человека с точки зрения его
энтропических и негэнтропических характеристик. Понятно, что энтропия связана с
понижением порядка в системе, и негэнтропия - с его повышением. Но всякое
понижение порядка в системе связано с разрушительными процессами в ней, и,
соответственно, повышение порядка в системе связано с созидательными процессами.
Обычный нормальный средний человек есть некоторая мера этих двух
взаимосвязанных сторон, причем, положенной является одна из сторон: созидания
либо разрушения. Это выражается в отношении человека к окружающей его среде:
направлена его деятельность только на (паразитическое) использование среды или
же на её воспроизводство. Если мы представим себе энтропический относительно его
внешней среды элемент, то мы можем представить себе его как доминирующий
желудок, который во всём ищет средств своего удовлетворения. Как может выглядеть
такая схема? Основная противоположность в человеке - это отношение между его
сексуальным и пищевым началами. Как известно, "если кони сытые, они бьют
копытами", и, напротив, при недостаточном питании "жить, пожалуй, будешь, но
смотреть на женщин не станешь". Это связано с тем, что энергетика сексуальности
в этом последнем случае оказывается целиком замкнута на проблемы, связанные с
физическим (или иным) выживанием. Если мы зафиксируем это отношение между
половым и пищевым инстинктами, то, естественно, получим деятельность,
направленную на удовлетворение пищевых в широком смысле слова потребностей.
Соответственно, идет поиск средств для удовлетворения желудка, который, по мере
нахождения всё больших средств для удовлетворения разрастается всё больше
и больше, причем, в этом разрастании он не знает предела. Другими словами,
вектор деятельности человека направлен единственно на него самого. Естественно,
что для развития такой системы нужны средства, и такими средствами оказываются
люди негэнтропического типа, люди, деятельность которых направлена на внешнюю
среду. Эти последние - люди с доминированием сексуального отношения к внешней
среде. Их пищевой инстинкт является средством реализации их сексуальности как
условия её энергетического обеспечения. Эти негэнтропические
элементы и становятся средством для развития желудка энтропических систем.
В настоящем рассказе описан частный крайний случая выражения работы
энтропической системы в условиях фиксации её на пищевой точке. В этом случае мы
получаем схему нарцисса в том смысле, что сексуальность человека
оказывается целиком замкнута на его собственное физическое и психическое
существование, на его собственную субъективность и имеет целью единственно их
удовлетворение. Всё, что ни происходит вокруг, взвешивается нарциссом на весах
его субъективности. Он выступает для себя не в качестве одного из многих
подобных ему, но в качестве единственного. А так как его субъективность
выступает в качестве сверхценной категории, которая требует удовлетворения для
себя, а, между тем, реальность свои подарки распределяет совсем не по этому
закону, то возникают нескончаемая негативная зависть по отношению к окружающим,
ощущение царящей вокруг несправедливости, жалость к себе, возмущение и
ненависть и стремление отомстить за своё обиженное, "поруганное"
положение. А так как открыто это делать - всё равно, что писать против ветра, то
у человека развивается энергетическая сторона воздействия на окружающих. Ведь
когда мы испытываем отрицательные эмоции по отношению к окружающим, вызванные
соответствующими нашими мыслями, то в это время мы представляем собой мощный
генератор излучений отрицательной энергии, подавляюще воздействующей как на
окружающих вообще, так и на её непосредственных адресатов в особенности. В этих
отрицательных мыслях мы находим своё удовлетворение, а, найдя в них
удовлетворение, мы тем самым закрепляем в себе отрицательное отношение к
реальности, мы входим в рефлекторный круг, который сам себя поддерживает и
развивает. Это приводит к поляризации внешних проявлений человека и его
действительного отношения. Торможение же проявления действительных импульсов,
владеющих человеком, создает подпольную личность, которая по-разному ведет себя
на людях и тогда, когда их никто не видит "и не может уличить". И здесь, в этом
подполье, мы вступает в сферу действительности нарциссической личности, в
которой для неё позволено всё, что так или иначе удовлетворяет её чувства
неудовлетворенного нарцисса.
Как-то случилась такая история.
Жила
была девочка. Мы, конечно, можем говорить об условиях воспитания и пр. и
утверждать, что по причине воспитания получилась такая девочка. Но ведь что
такое воспитание? - это актуализация врожденных наклонностей. Если нет
соответствующих наклонностей, то и соответствующих им реакций на определенные
события не будет, поскольку не за что этим событиям в человеке зацепиться,
и поэтому события не найдут в человеке отклика. С другой стороны, одни и те же
события обладают многими сторонами, которые выбираются врожденными наклонностями
человека, преобразуя человека из существа неопределенного в определенное. Так
что, как говорится, воспитание воспитанием, а хвост на бок в том смысле, что
человек может реализовать себя только посредством своих наклонностей. Так вот и
получаются эти две вещи, эта двойственность в человеке, эти две стороны,
врожденная и приобретенная, чувственная и рациональная. Отношение между
чувственной и рациональной сторонами человека есть отношение дополнения, ибо
чувственные реакции человека не являются универсальными, а, между тем, человек
испытывает интимную потребность в удовлетворении своей чувственной субъективной
стороны, т.к. реализация человеком своей чувственной стороны создает у него
ощущение "возвращения к самому себе", ощущение им самого себя.
Рациональная сторона применяется человеком в качестве средства удовлетворения
своей чувственной стороны, то есть своих наклонностей. Там, где человеку не
удается использовать свою голову для удовлетворения его чувств, возникает
отчуждение человека от себя в результате необходимости приспособления к
несоответствующей его субъективности внешней среде, и это
проявляется в чувстве потери человеком самого себя и, соответственно,
несчастности. И т.о. и оказывается, что элементы чувственных программ
дополняются программами рациональными, программами, диктуемыми необходимостью
выживания, с одной стороны, и, с другой стороны,
необходимостью чувственной самореализации. И так вот и получается в жизни, что
на одном, чувственном полюсе сосредоточивается субъективное ощущение себя
человеком в этом мире, которому человек оказывается противопоставлен либо с
которым слит в единство в зависимости от характера отношений субъективности
человека и окружающей его среды.
И вот однажды эта девочка
почувствовала себя обойденной. Я не берусь сказать, как, и когда это произошло,
и не это цель рассказа. В данном случае важно только то, что сформировался
"сущностный", как выразился бы философ, инстинкт, которым определяется тип
человека. И вот возникает ситуация, когда человек замкнулся на самого себя
на почве чувства обойденности, лишенности, которое проявилось,
вылилось у него в нескончаемую зависть и, как следствие, ненависть ко всему, что
рассматривается им в качестве причины его состояния. Разумеется, ненависть ищет
себе пищу и находит её. Человек живет в семье, и чувствует, что он имеет права,
которые, однако, семьёй не удовлетворяются. Стоит образоваться однажды подобного
рода схеме, и она превращается во взгляд, в мировоззрение, в отношение к внешней
среде и реакции на неё. Возникает круг отношений с внешней средой и способ
реакции в ней. Это прежде всего реализуется в отрицательных излучениях
человека, которые подавляют излучения окружающих, ухудшая их состояние. И это
ухудшение состояния окружающих доставляет человеку сознательную или
бессознательную мстительные радость и удовлетворение. При этом внешнее поведение
человека становится подпольным: во внешних явных отношениях он ведет себя в
соответствии с предъявляемыми к нему требованиями, но как только он чувствует,
что "над ним нет ока общества", он превращается превращается в антагониста своей
внешней видимости, оправдывая это тем, что "все его обижают, все против
него".
Представим теперь себе довольно большую семью. Есть люди,
которые собирают вокруг себя других людей, и всё это множество людей живет по
законам семьи и они не чувствуют себя стесненными, поскольку интересы каждого в
семье учитываются, и жизнь в семье - это способ удовлетворения каждого. И вот
такая ситуация, что фактически, реально в семье управляет мать, и именно в силу
своей мудрости. Семья же состоит из троих дочерей. Одна дочь, назовем её Лена,
по всей своей жизни имеет характер приживалки. Она всегда за кем-то, она никогда
ничего не берет на себя. Время от времени она выходит замуж, но и в замужестве
никогда не берет на себя роль хозяйки. Она не терпит ответственности. Замужем
она не чувствует себя на месте, и поэтому, сходив в очередной раз замуж, она
возвращается в семью. Вторая дочь, назовем её Анной, женщина не умная и не
глупая, вместе с тем жесткая и ответственная, для которой законом является
поведение "как все", "как положено", то же, что хотя бы как-то выходит за рамки
общепринятого, воспринимается ею как недопустимая ересь . Девочка дочь Анны.
Случилось так, что Анна вышла замуж за мужчину, от которого девочка и родилась,
который оказался бабником и пьяницей. Так как быть бабником и пьяницей - это
неправильно, то Анна удалила его от себя. И вот сейчас она живет с дочерью в
семье. Наконец, третья дочь, Лидия замужем по любви, и у неё маленькая
"златокудрая" дочь, в которой она души не чает.
Я всё думаю, как мне
назвать мою героиню, и ни одно имя, соответствующее ей, не приходит в голову. И
так она и пусть остаётся безИмени.
И вот мы имеем дело с человеком,
который разрушает собой всё, к чему ни прикоснется.
Мы, пожалуй,
отчасти повторимся, но еще раз поговорим о структуре этого рода психики: налицо
должна иметь место поляризация между между рассудком и чувством. В чем должна
заключаться такая поляризация и что становится её следствием. Психологическая
поляризация характеризуется тем, что в ней определяется точка опоры. Если в
качестве такой точки опоры выступает субъективность человека, его собственное
субъективное я, то субъективные импульсы становятся критериями, которыми
обусловливаются рассудочные категории. Т.о., возникает отношение к внешней
объективной реальности через собственную субъективность, которая рассматривается
в качестве единственно истинной. Противоположное отношение связано с
рассмотрением объективности как критерия, и характеризуется требованием к
субъективности развития ею качеств, соответствующих объективности. Это - два
противоположных отношения между субъективностью и реальностью: в одном случае
центром является субъективность, которая требует своей реализации, в другом
случае центром является объективность с её требованиями соответствия ей
субъективности.
Разумеется, в человеке существует мера этих двух сторон.
В человеке одна сторона является положенной, другая - снятой, положенной
стороной определяются цели человека, снятая сторона становится средством
реализации целей. Фиксация человека на той либо другой стороне характеризуется
прочностью: она может быть крайне устойчивой и может легко нарушаться
актуальными обстоятельствами его существования. Положенная сторона требует
реализации своих целей, но средства средства формируются снятой стороной, и в
этом случае последняя превращается в положенную, а доминирующая сторона - в
снятую. Этим отношением определяется диалектика двух противоположных сторон.
Как происходит разрыв между двумя сторонами противоположности? - разрыв
происходит тогда, когда сторона, выступающая в качестве средства, в существующих
обстоятельствах блокируется, не может открыто развиваться. И тогда мы получаем
рассудок, который как бы отчужден от человека. Содержательный аспект рассудка
человека определяется его субъективностью, но сориентирован он на реальность и
выражает себя в формах, соответствующих ей.
Рассудочный аспект человека -
это защиты человека, это то множество способов, через посредство которых человек
реализует свою чувственную, субъективную сторону. И поэтому там, где
рассудок оказывается неэффективен, то есть там, где человек посредством рассудка
оказывается неспособен обеспечивать баланс отношений между требованиями его
чувственной, субъективной стороны и требованиями, которые предъявляются к нему
его средой, там с необходимостью происходит пробой на чувственность как
нижележащую инстинктивную структуру, и приспособление к внешней среде произойдет
уже на уровне инстинктов человека. Это значит, что в основании рассуждений
человека теперь будут лежать его чувственные данные, которые он будет
рассматривать вне морали, но просто как объективную реальность. Ведь мораль
присуща только голове, только рассудку, но ни в коей мере не чувственности,
которая "не знает греха" и отражает инстинктивное приспособление человека к
внешней среде. Критерием истинности для инстинкта является его удовлетворение, и
там, где инстинкт не может удовлетворить себя физически, там он начинает
удовлетворять себя энергетически.
И вот я наблюдаю, что всюду, где
появляется девочка безИмени, там возникают разрушительные процессы. И всё
происхдит так, что этот энтропический элемент нечто разрушает, а
негэнтропические элементы начинают из разрушенного строить новую систему,
которую энтропический элемент снова так или иначе разрушает, и снова
негэнтроопические элементы начинают из возникшего хаоса создавать возможный
порядок. Т.о. энтропический элемент выступает в качестве ключевой причины,
которая понижает порядок в системе.
Девочка безИмени была
умной девочкой и с довольно тонкой организацией нервной системы. А положение
человека, развитого в основном в рациональном отношении довольно шатко,
поскольку "тонкая структура" нервной системы у него слабо защищена от "грубых
внешних требований", и легко ломается. Но это - с одной стороны. С другой же
стороны, ум в себе самодостаточен, и если он является точкой отсчета, то им в
этих его обстоятельствах формируются подпольные схемы поведения, которые и
становятся средством удовлетворения чувств. И вот т.о. и случилось, что, с одной
стороны, жесткая, требовательная мать, всё ломающая через колено, с
другой стороны - рациональная организация дочери, имеющая целью её собственную
субъективность в том смысле, что ей, кроме её самой, её жизни и её удовольствий,
больше ничего не нужно. Когда мы говорим о рациональном аспекте человека, то он
и вообще характеризуется тем, что в нём нет ни к кому и ни к чему, кроме него
самого, любви, да и эта его любовь к себе есть не что иное, как любовь
переваривающего пищу желудка. Все действия человека, напоминающие любовь к
кому-то или к чему-то, на самом деле имеют в своём основании рациональный
рассчёт и имеют своей целью удовлетворение каких-то установок субъективности
человека. И вот так и получилось, что насилие со стороны объективности создало в
девочке двойственность: с одной стороны, ей приходится выполнять требования,
которые предъявляла к ней семья,, потому как "а куда же денешься", и,
разумеется, девочка безИмени относилась к тому, что делала, с ненавистью.
Ненависть же свою она изливала из-под тишка. И здесь давайте сформулируем
важное положение, относящееся к внешнему физическому поведению и сопровождающему
его психоэнергетической составляющей, которая является двигателем этого рода
поведения. Для прояснения того, как это выглядит, я расскажу о случае, в котором
ярко проявилась поляризация между внешним поведением и его внутренней движущей
силой.
Посмотрим на то, как впечатления от наблюдаемых случаев влияют на
последующее поведение. Как-то на пересечении Садовой и Доломановским я
наблюдал такую картину. "Зебра". Трое парней. К пешеходному переходу
подъезжает маршрутка, и тогда один из парней с папиросой в зубах нарочито
медленно начинает переходить улицу. Он перешел улицу, маршрутка поехала
дальше. Парень оборачивается с победным видом к другим парням. Реакция на
всё это может быть разной. Можно рассматривать поведение парня как образец и
брать его себе на вооружение, и можно возмущаться его поведением. Что
касается меня, то оно меня буквально взбесило. И вот какие следствия
получились из этого бешенства.
На следующий день я еду среди наших
домов, и вот впереди меня посреди дороги идёт парень, и, разумеется, он
слышит, что я еду за ним, и ловит кайф от того, что не обращает внимания на
едущую за ним машину. Я прекрасно понимаю испытываемое им состояние
кайфа, и чувствую, что меня начинает накрывать. И на повороте я даю газ и
запираю парня между гаражом и машиной. Это сейчас я понимаю, что
бессознательно пережил парень, когда услышал за собой взревевшую машину. В
тот момент он то, что называется, виртуально наложил себе в штаны. "Наложил
же он себе в штаны" потому, что "знает собака, чьё мясо съела". Не случайно
же блатари характеризуются, как правило, истерическим характером в силу
того, что при всей их наглости их преследует инстинктивное
истерическое ожидание расплаты. Но в то мгновение я ничего не знал о том, в
каком он находится состоянии, хотя по голосу его и почувствовал его
стрессовое состояние. "Ты что, меня преследуешь?"- прерывисто заговорил
парень. Я отвернул машину и подъехал к своему подъезду. Парень подошел к
машине: "Ты что, сумасшедший? Ненормальный? Это тебе не трасса" - и
чувствуется дрожь в голосе, а при этом нужно иметь ввиду, что парень на
голову выше меня и физически я ему, конечно, сильно проигрываю. При
контактах с людьми важны прикосновения и содержание этих прикосновений. То
есть прикосновение и слово, причем, слово просто выражает прикосновение. Я
коснулся рукой его плеча с видом: конфликт исчерпан. Я действительно
почувствовал, что я достиг цели. Парень, как заведенная кукла, повторяет:
"Ты что, ненормальный, ты не на трассе" и, наконец, пошел своей
дорогой.
Я не люблю подобного рода слепых ситуаций: ведь
неизвестно, на кого нарвёшься и какую реакцию ты получишь в ответ. А тут я,
в довершение ко всему, обнаруживаю, что, оказывается, этот парень живет в
соседнем подъезде, можно сказать, сосед. И тут я начинаю соображать. Время
от времени я оставляю машину у подъезда на ночь, и что ему стоит проколоть
шины или сделать еще какую-нибудь бяку. Это мне совершенно не нужно. И вот
дальше идёт самое интересное. На следующий день вижу этого парня.
Разумеется, никакой любви у меня к нему, и я про себя начинаю поливать его
всячески. Поравнявшись с ним, я касаюсь его плеча и естественным дружеским
тоном говорю "Привет". Ему не хочется мне отвечать, он испытывает ко мне
отвращение как к человеку, сделавшего ему больно, но и этот же инстинкт
пережитого им страха заставляет его через силу ответить на моё приветствие.
На следующий день я снова вижу его, и в душе у меня поднимается возмущение
против него. Я вижу, как, увидев меня, он отворачивается, и лицо его
выражает болезненность и стремление избежать моего приветствия. Я снова
здороваюсь с ним, и его инстинкт снова заставляет мне ответить.
Я же, для нейтрализации собственных негативных чувств, наблюдая его
реакцию, снова полоскаю его последними словами. На этом я решил,
что достаточно сделал опытов, поскольку дальнейшие мои действия в этом ключе
будут им истолкованы как заискивание перед ним, чего допускать нельзя ни в
коем случае. Но на следующий день он, завидев меня, первым
здоровается со мной "как со своим". Т.о. открылся путь к приятельству. Но он
не нужен мне как приятель, он не нужен мне ни с какой стороны, поскольку
теперь я знаю, что он не способен на поступок, и за машину я могу
быть спокоен, и поэтому отношения с ним мне следует законсервировать на
уровне шапочного знакомства. Т.о. отрицательный импульс ко мне, связанный с
пережитым им стрессом и относящийся к его инстинктивному отношению ко мне, я
дополнил его осознанием, что "зла ему я не желаю", и т.о. эти два
противоположные импульса уравновесили друг друга. И теперь у парня
получается так, что когда он расслабляется, то есть переводит себя в
бессознательное состояние и воспринимает "мой светлый образ", это
приводит его в болезненное состояние, и я, в качестве раздражителя этого его
болезненного состояния, выступаю у него в качестве бяки, я вызываю в нём
отвращение ко мне. Но он приходит в сознание, и это его отвращение ко мне
замещается сознанием, что я - "свой парень". Это - пока его переживание
живо. Но скоро всё это в его памяти сотрется, и в ней останется только то,
что я - шапочный знакомый из соседнего подъезда, с которым у него произошел
вот такой случай.
Итак, мы с вами видим в моих действиях присутствие амбивалентности. Я
своими прикосновениями, своими приветствиями определенно дружественными
вызываю в человеке ответные позитивные реакции. Но я этому человеку ни в
малейшей мере не симпатизирую. И вот для того, чтобы иметь возможность
выразить позитивные чувства во вне, внутри себя я формирую по отношению к
нему крайне негативные чувства, которые становятся энергетикой для выражения
мной во вне позитивных чувств. Поэтому следует иметь ввиду, что за
дружественными чувствами, которые вам выражают, возможно, скрывается
прямо противоположное отношение.
Но возвращаемся к нашему рассказу. Итак, удовлетворение девочкой безИмени
своих чувств, своей души, и, значит, себя, заключается в том, чтобы совершить
действия, от которых она получает наслаждение, причем, это наслаждение -
низшего, инстинктивного уровня, на котором есть наслаждение, но мораль
отсутствует. Но для того, чтобы иметь возможность совершить эти действия, ей
нужна соответствующая энергетика, создание в себе соответствующего напряжения.
Средством же создания напряжения является осознанная зависть, зависть как
сознательный принцип отношения к реальности, создающий зависимость
соответствующего рода. Для того, чтобы испытывать зависть, нужно иметь
доминирующую установку ненависти, которая питается противоречием между мыслью,
что нечто должно делаться по отношению к человеку, а делается по отношению к
другим людям. Поэтому всё, что ни происходит, рассматривается как то, что
должно происходить с ним, но с ним не происходит. И вот формируется человеческий
тип двойственный и, в общем, бездушный, думающий и заботящийся только о себе и
во всём ставящий себя во главу угла событий, интерпретируемых им в отрицательном
для себя ключе.
Как конкретно работает такая схема.
Однажды девочка безИмени
заболевает инфекционной болезнью, чем-то в роде гепатита. Её предупреждают,
чтобы она не подходила к дочке Лидии, потому что может её заразить. И вот
когда этого никто не видит, девочка безИмени делает именно то, что её просили не
делать. Дочь Лидии заболевает, и это вызывает наслаждение в душе девочки
безИмени, мстительную радость, словно она восстановила какую-то справедливость:
ведь ту девочку любили, а её - нет. А теперь девочка заболела, и это благодаря
ей. И она испытывала чувство удовлетворения, что отомстила за себя. Дочь Лидии
умирает, и девочка безИмени испытывает чувство облегчения: теперь не будет
доставляющей ей страдания картины любви к другой такой же девочки.
Следствием смерти дочери явилось то, что Лидия, в дочке души не чаявшая, "совсем
пала духом". И хотя на семейном совете решено было родить другого ребенка, и
этот другой ребенок действительно был рожден, но этот другой ребенок не был её
девочка, и Лидия в конце концов заболела и умерла. Девочка безИмени на всё
это смотрела открытыми, светлыми глазами, потому что всё происходило именно так,
как и должно было происходить с точки зрения её принципа справедливости. Но тут,
конечно, возникла очередная несправедливость: её теперь заставляли нянчиться с
родившимся мальчиком, который к тому же без конца плакал. Она прижимала
его к своей груди, перекрывая ему доступ воздуха, и только когда он начинал
синеть, отпускала его. И это тоже было хорошо и справедливо, это была
плата за несправедливость, которую по отношению к ней допускали, заставляя
нянчиться с ребенком. Так как ситуация после смерти Лидии изменилась,
существовавший порядок был разрушен, работа негэнтропических сил выразилась в
том, что была создана новая семья: Анна вышла замуж за мужа умершей сестры.
Между тем, девочка безИмени кончила школу и вышла замуж. Муж её поколачивал, и
Анна не могла допустить, чтобы её дочь били, и забрала её к себе. Девочка
безИмени пребывала в истерике между "пустите меня к Мите" и "спасите меня от
Мити". А так как "Митя" жил через стену, то в конце концов семье пришлось
переехать в другой город. Между тем, девочка безИмени родила ребенка и в поисках
лучшей судьбы уехала, оставив ребенка семье. И т.д.
Во всей этой
истории поражает то, как один человек с определенными свойствами постоянно
разрушает существующий порядок жизни многих людей. Он - объективная причина, с
которой связаны разрушения. Такая причина, оказавшись в семье, превращается в
кандалы, которые связывают в семье всех. Сколько случаев мы наблюдаем, когда
один психически больной человек подчиняет, привязывает к себе
множество нормальных, здоровых людей, усилия которых в результате оказываются
направлены на то, чтобы компенсировать разрушительные действия больного
человека.
Можно говорить о долге, о родственных чувствах. Но
каждый человек ответственен в первую очередь за себя и за свою жизнь и за жизнь
людей, которых он любит и которые любят его. Но если мы сталкиваемся с
энтропической ключевой причиной, то так или иначе, но её следует сокращать.
Иначе из болота, в которое такая причина вас опускает, вы никогда не выберетесь.
02.07.09 г.