В своё время уже рассказывалось о пространственном исследовании мозга субъективными методами. Разумеется, этот метод позволяет исследовать не только мозг, но и в целом "организм". В этом отношении иллюстративно высказывание Абдулова:
"Если человек может слышать свой организм, то сам может что-то делать. Я, например, извините, отравился чем-то. И точно знаю, где этот кусочек у меня лежит, ощущаю, знаю, чем отравился. Ну, это было свойство моего организма."
Метод субъективного анатомического исследования связан с ощущениями напряжения в пространственно определенных частях мозга и соотношения силы напряжений в различных пространственных частях мозга во время осуществления умственной работы.
Существует этот параллелизм. С одной стороны, выработка, т.ск., субъективных вещей частями мозга. И, с другой стороны, ощущение напряжений в это время в работающих частях мозга, производящих эти субъективные вещи.
В этом плане каково соотношение субъективного и объективного исследования мозга?
Эти две стороны неразрывны. Субъективное исследование мозга предполагает существование его объективного исследования, объективных, физических данных о его строении и функциях. Это - две стороны одного и того же. Когда вы обладаете объективными данными о том, что и где у вас находится и какие функции выполняет, то самонаблюдение позволяет вам определить, что у вас в данный момент и как, в каком режиме работает, в каком состоянии находится. Вы как бы налагаете пространственно определенные ощущения на известную вам объективную, физическую карту мозга.
Обычно сознание человека фиксируется на одной из сторон противоположности: человек либо мыслит, чувствует и пр., либо наблюдает за собственно физическими ощущениями напряжений, которыми характеризуются состояния организма. В этом смысле его сознание носит одновекторный характер. Оно видит либо то, либо другое.
Сложность субъективного метода связана как раз с необходимостью распределения внимания сознания относительно обеих сторон противоположности. Но непосредственно сделать это невозможно, невозможно одновременно наблюдать обе стороны противоположности. Всегда, когда организм сталкивается с противоположными формами деятельности, эти формы деятельности как бы сталкиваются друг с другом, взаимно разрушая друг друга. Это подобно короткому замыканию. Когда мы наблюдаем истерику, те или иные невротические срывы, мы можем с уверенностью говорить о том, что между собой столкнулись два противоположные процесса.
Разумеется, как и во всякой электрической системе, имеют место утечки. И истерика, и невротические срывы представляют собой ту или иную значительную меру утечек, которые всегда есть замыкание друг на друга противоположных полюсов источника. При этом утечки могут быть весьма значительными, обширными, но проходить они могут через значительные сопротивления. Утечки такого рода приводят к тому, что человек "ничего не может" делать целенаправленно, эффективно, но в целом его электрическая машина работает нормально, только вся электрическая энергия человека "утекает неизвестно куда". Однако чем меньше сопротивление тока утечки, тем большая нагрузка ложится на электрическую станцию человека и тем большим опасностям разрушения она подвергается.
Одной из особенностей в этом отношении является то, что человек посредством своей собственной сознательной деятельности и исходя из внешних условий своего существования оказывается перед противоположными выборами. И когда он пытается одновременно осуществить эти выборы, тогда он и подвергает себя опасности.
Но если так, то становится ясно, что никакое непосредственное субъективное анатомическое исследование невозможно по определению, потому что оно отрицает самое себя. До осознания в этом случае дело не будет доходить, потому что раньше осознания осознающая машина разрушится.
И, тем не менее, такое исследование возможно - на основании использования принципа последействия, который основывается на использовании следов. Всякая деятельность, и в первую очередь субъективная, характеризуется тем, что оставляет после себя след, который существует после её окончания какой-то интервал времени, в одних случаях минимальный, в других весьма длительный. Когда мы говорим об осознании, речь идет об осознании содержания процессов, оставивших после себя следы, при этом сам процесс осознания представляет собой запись его результатов в форме соответствия ощущения следов и их субъективных прообразов в постоянную память.
Т.о., для субъективных анатомических исследований требуется высокая лабильность, переключаемость и острота, высокая чувствительность внимания сознания с тем, чтобы оно успевало фиксировать следы, пока те не исчезли и, само собой разумеется, должна существовать установка сознания на соответствующую деятельность.
Однако этого недостаточно. Необходима также определенная структура сознания, точка сознания относительно существующих противоположностей. Выше речь шла о двух сторонах противоположности и переключении сознания с одной стороны противоположности на другую. Сам по себе этот процесс является весьма обыденным. Всем нам прекрасно известны случаи реагирования человека "тесно во времени" на противоположные раздражители в соответствии с их значением. Более того, мы можем наблюдать, как человек способен последовательно реагировать противоположным образом на воздействие раздражителя вследствие расположенной последовательно во времени противоположной интерпретации человеком его значения. И более того, обычными являются случаи, когда реакция на раздражитель уже сама по себе вызывает противоположную реакцию, что связано с тем, что всякая реакция уже изменяет для человека его ситуацию, его положение, и у него возникает осознание той новой ситуации, в которую он поставил себя в результате предшествующей реакции. Во всех этих случаях человек непосредственен, и сам для себя выступает в качестве непосредственной достоверности, непосредственной реальности. Само сознание при этом является непосредственным, опирающимся на восприятие чувственных значений раздражителей. Для того, чтобы возникло исследовательское отношение к происходящему, у человека должна начать работать схема опосредования противоположностей.
Схема опосредования противоположностей заключается в том, что сознание выводит себя за скобки непосредственных взаимоотношений противоположностей. Это осуществляется т.о., что формируется новая противоположность, на одной стороне которой оказывается противоположность сторон, характерная для чувственно-практической реальности человека, и другой стороной является сторона, на которой фиксирует себя сознание в качестве самосознания, то есть в качестве того, что двойственно в самом себе. Т.о. возникает опосредующая непосредственную реальность противоположность. Реальность с человеком, непосредственно реагирующим в ней, оказывается, с одной стороны, противоположностью в себе, и, с другой стороны, стороной противоположности, противостоящей стороне сознания. В структуре такой схемы опосредованной противоположности сознание лишается своей непосредственной рефлекторно-чувственной реальности, оно способно только наблюдать эту чувственную реальность. В то же самое время сознание замкнуто на само себя, превращаясь тем самым в осознание, в замкнутую внутри себя систему.
Следует отметить, что производство опосредующих противоположностей потенциально возможно как бесконечное: сознание относительно возникшей структуры способно, в свою очередь, образовать новую опосредованную схему, которая эту структуру как целое включит в качестве стороны противоположности в очередную схему противоположностей и т.д. до бесконечности. Также точно сознание может абстрагироваться от реальности и создать структуру, одной стороной которой будет противоположность сознания и осознания и другой стороной - осознание осознания, создавая т.о. цепочки противоположностей. И т.п.
Анатомическое исследование возможно на основе опосредованной схемы противоположностей "первого порядка" - противопоставления противоположности реальности и чувственного сознания как одной стороны противоположности, противостоящей другой стороне, образованной наблюдающим сознанием, внутри себя оформленном в противоположность отражающего сознания и сознания, воспринимающего отражение.
Возвращаемся к нашим баранам. Итак, упёртость в решении проблемы ведет к тому, что управляемость мозгом постепенно теряется, так что в конечном счете человек уже ничего не видит, и его действия оказываются автоматическими, инстинктивными. Обратите на картинку рис.1.
Если рассматривать
этот временной процесс, то он будет характеризоваться противоположностью
активных зон полярных передней и теменной долей мозга. В это время ориентировка
обладает максимальным "полем обзора", охватывая нейронные сети, отражающие
практически весь существующий субъективный опыт. Противоположные точки
возбуждения оказываются принадлежащими крайним, максимально удаленным друг от
друга полюсам лобной и теменной долей полушарий. По мере продвижения работы
вперед, а в рассматриваемом случае это процесс формирования программы, возникает
формирование новых нейронных связей, которые оказываются привязаны к реалиям
реализованных частей задачи. Соответственно, полярность возбуждающих
противоположных точек уменьшается, эти точки все больше сближаются друг с
другом, ориентировка при этом всё больше ограничивается, пока, наконец,
противоположные процессы не оказываются противостоящими друг другу в центральной
борозде. В это время ориентировка полностью исчезает, и можно было бы сказать,
что противоречие полностью разрешено и цель реализована. Но мы знаем, что в
нашем опыте это было не так: в программе PTable3 не была закончена
исполнительная часть, хотя и было ясно, как это сделать. Опыт показал также, что
если вначале процесса речевая и зрительная области мозга были активны и
управляемы, то по мере развития и реализации (материализации) процесса
обращение к ним становилось всё более ограниченным вплоть до его невозможности. В связи с этим мы должны выделить специальную операцию обращения к разным функциональным частям мозга, а так же мы можем говорить о возможности и невозможности обращений к ним. Основной провал в этом процессе связан как раз с нарастанием трудностей обращения к разным частям мозга - к зрительным образам, слуховым, а так же к постоянной памяти. Не исключено, что вместо того, чтобы говорить о поляризации лобной и теменной долей мозга, следовало бы говорить о лобном полюсе и шпорной борозде. Возможно, это было бы более логично. Но сейчас я ограничиваюсь тем, что "кажется".
Когда процесс т.о. "приходит к своему концу", "своему завершению", тогда возникают напряжения в центральной борозде правого полушария. Более того, возникают проблемы с его кровоснабжением, то есть являются себя все признаки переутомления системы и её разрушения.
В связи с этим представляет интерес способ выхода из создавшейся ситуации. Вы видели, как выглядит инстинктивная "упёртость" из-за её полной безнадёжности. Машина то, что называется, остановилась и не движется. Мотор отказал. Это привело к тому, что произошел переход к речи, к обсуждению проблемы. И вот тут, в этой точке проявила себя одна интереснейшая особенность: произошел качественный скачок к иной теме, к иной нерешенной, но поставленной ранее проблеме, которая неожиданно нашла средства для своего решения, причем, оказалось, что все эти средства уже были созданы и применялись, не было лишь осознания их значения. Открылась как бы новая дорога, новый путь исследования уже в ином направлении, представляющий собой огромную значимость для понимания и реализации процессов программирования. Читатель помнит об этом методе, когда что-то не было закончено "до последней точки", наблюдался скачок на что-то другое. И подобного рода скачки, возникающие всюду, где качественное движение исчерпало себя и требует для дальнейшего движения движение количественное, представляет собой обычную практику. При этом мозг работает как бы по схеме смены противоположностей: перенапряжение в одной схеме деятельности ведет в конечном счете к активизации другой деятельности, для которой это перенапряжение оказывается разрядкой, то есть вещью полезной. Т.о. мы получаем также в целом и динамику работы мозга: если возникает в чем-то перенапряжение, то это говорит о препятствии, которое не допускает разрядки напряжения. И в это время, надо полагать, мозг ищет пути, точки, через которые эта разрядка возможна. Действительно, в последний интервал времени опыта работы окончательного решения проблемы не было, однако мозг уже отключился, хотя подопытным и прилагались всевозможные усилия к тому, чтобы принудить его работать в заданном направлении. Выйти из тупика позволило слово, благодаря применению которого удалось вызвать ассоциации, которые как раз и обеспечили новое поле приложения для разрядки существующего напряжения. А если бы подпопытный и дальше упорствовал? Ну, что, в конце концов, инсульт ему был бы обеспечен.
Т.о., динамика состоит в том, что за перенапряжением следует разрядка, вы как бы летите с лестницы: ваши действия не только не требуют от вас никаких усилия, но являются для вас наслаждением. По мере дальнейшего движения это самоускорение уменьшается, еще позже требуются усилия для того, чтобы продолжить движение в заданном направлении, и чем дальше, тем движение на то же расстояние требует от нас всё больше усилий вплоть до того момента, когда движение останавливается, и от нас требуются усилия для того, чтобы не сорваться вниз. Но и здесь мы не можем удержаться. Мы начнем опускаться, несмотря на все наше сопротивление. Вы видите, что этот процесс может быть описан функцией рис. 2.
Если
мы имеем какую-то точку, то для того, чтобы поднять её над поверхностью земли,
нужно совершить работу, и чем за более короткое время и на большее расстояние мы
хотим это сделать, тем больший импульс силы мы должны приложить к ней и
большую работу совершить. И, в то же самое время, обратное движение точки
не требует с нашей стороны затраты сил, она сама по себе движется под
воздействием притяжения земли. Обратите внимание на две следующие противоположные формы психологической деятельности. Одна форма деятельности - это деятельность, связанная с разрядкой. На первом этапе вы "безудержно летите с лестницы", у вас захватывает дух. Однако постепенно полет замедляется. Вы не хотите этого, вы хотите лететь, и вы начинаете прилагать усилия к тому, чтобы обеспечить полет. Однако всё заканчивается тем, что вы наконец ощущаете, что ваши усилия захватывают только воздух. Вы всё еще продолжаете шебуршиться, но вы давно уже никуда не летите.
Противоположная форма деятельности - это деятельность по накачиванию напряжения. Здесь подобная же ситуация. Вначале вам это доставляет удовольствие, и у вас ощущение, что вы "поднимаетесь всё выше". Однако чем дальше, тем больше деятельность для подъёма требует от вас усилий, и дело заканчивается тем, что вы ощущаете себя выжатым лимоном, который "больше не может", "не в состоянии".
Т.о., во всём вы имеете дело с двумя противоположными формами деятельности: при помощи одной деятельности вы опускаетесь, при помощи другой - поднимаетесь. Причем, у человека ведущей обычно является одна из форм деятельностей т.о., что другая форма деятельности оказывается как бы средством - энергетическим или волевым - для неё. Об этом противоречии между "черным и белым" неоднократно говорил Высоцкий в своих стихотворениях. Есть об этом и у Есенина. Колебания между этими двумя противоположными сторонами - обычная формула жизни творческих личностей. Став "добропорядочным гражданином", человек застревает между этими двумя полюсами и оказывается неспособен к творчеству. Доказательством этого является опыт Есенина в связи с его браком с А. Дункан и "добропорядочным образом жизни" в этот период. О Пушкине царь высказывался, что поэт-то он, конечно, поэт, но вот как человек - не очень." Творческой не может быть личность, вписывающаяся в ряд. Потому и не бывает гениев в своём отечестве.
Итак, когда мы летим, для того, чтобы ограничить движение, нам нужно прилагать усилия. Нечто подобное мы имеем и в случае соотношения величины напряжения и тока разрядки, рассматриваемые в субъективно-физиологическом смысле.
А теперь обратим внимание на другую сторону дела: что было бы, если бы работник, участвующий в опыте, не отдавался своим субъективным импульсам "упёртости"? Сложно ответить на этот вопрос, как сложно говорить относительно всего, что касается субъективности. Можно говорить лишь об опыте. В связи с этим мне припомнился другой показательный случай. На заводе при хорошем руководителе, как известно, все стоят на ушах, всё должно быть сделано вчера. Мы как-то делали программу на станок. Подошло время испытаний, и в каком-то месте программа глохла, и мы никак не могли выявить причину. И так как нас "гнали", а мы "старались", то пришли в состояние "полного отсутствия сообразительности", а Бердников нас толкал: "Ребята, давайте, останьтесь после работы, нужно сегодня сделать, кровь из носа". Я ему сказал: "Витольд Петрович, это бесполезно. Голова не работает, так что это будет без толку потраченное время. Нужно отдохнуть" Витольд Петрович был человек вменяемый и меня услышал. Действительно, на следующий день глюк в программе был выловлен сразу, и всего дела то было на два пальца обоссать. Так было тогда. Так случилось и в описываемом опыте. После переключения на другую тему и отдыха решение "проблемы" оказалось сверх элементарным. Действительно, зацикленность состояла в том, что при формировании маршрута брались за основу приращения по столбцам и строкам. Но ведь эти приращения вычислялись из адресов ячеек. А теперь получалось так, что я шел из Ростова в Ростов через Батайск. Действительно, для движения по маршруту достаточно просто записать адреса ячеек и потом идти по этим адресам. Проще простого. И, спрашивается, как можно не увидеть такой очевидности?! Оказывается, можно. Да, можно! И это - самая обычная вещь, связанная со всякой зацикленностью, со всякой стереотипностью. При построении программ с режимами построения собственных операций и использования операций по умолчанию весь смысл заключался в знании приращений. Т.о. был сформирован стереотип действий, и этот стереотип позволял также формировать и маршруты. И в силу этого он был перенесен и на режим маршрута. Всё это прошло успешно, но оказалось, что выполнение маршрута на такой основе громоздко и не логично, поскольку посредством приращений наново восстанавливались адреса ячеек, и это обстоятельство ощущения "чего-то не того" застопорило мысль, не ясно было только, в чём оно заключалось. А заключалось оно в прошлом, в котором по адресам ячеек определялись приращения. А тут от приращений требовалось перейти к адресам ячеек. Т.о. возник круг, и вот ощущение этого круга и выразилось в ощущении "что-то не то" В этом последнем движении требовалось "слишком большое количество движения", что ощущалось как неприемлемое. Вот эта неприемлемость и пробила на новую тему, которая оказалась связана не только с возможностью запоминания и хранения больших количеств информации, но и, что самое важное, привела к иному взгляду на принцип программирования, ради решения которого безуспешно и длительное время прилагались усилия.
Метод Владимира Ильича Ленина. Только у Ленина я встретил этот метод постоянной объективации всего, с чем он имел дело. Открываем его произведения и обнаруживаем, что его произведения носят особенный характер. Это не произведения "учителей", которые "всё знают и проповедуют". Это также не произведения, представляющие собой реакции на события. Это всегда произведения, вплетенные в практическую деятельность, объективирующие её и решающую в неё задачи. Особенность работ Ленина состоит в том, что это - работы не "после того, как всё произошло"- это всегда работы, которые находятся между поставленной проблемой и её решением. Между ними, а не после них. И поэтому за работами Ленина следует практика как критерий их истинности.
Здесь же присутствует и еще одно, а именно, функция его работ. Что такое работы Ленина? - это общественный акт, и это тем самым акт объективации человека по отношению к самому себе, рассмотрение человеком себя в качестве объекта, а не субъекта только.
Ельцин в своих воспоминаниях описывает, как он формировал эффективную сторону своего досрочного ухода с поста президента. Всё это его воспоминания, а всякое воспоминание - взгляд человека на себя, любимого. Другими словами, у Ельцина писание - это еще один способ самолюбования. Т.о., здесь также мы имеем дело с "субъектом в себе", как и тогда же, когда он это делал. Тогда он был включен в систему своих действий; он не был объективирован ни по отношению к ним, ни по отношению к самому себе, и поэтому весь этот его уход был не что иное, как персонализация в его лице его инстинкта "выглядеть, чтобы мной восхищались". Это иллюстрация того, как человек представляет собой непосредственное чувственно- практическое отношение противоположности себя и его окружающей среды.
Ленин благодаря своим работам был объективным, а не субъективным лицом в реальности. В известной пьесе Н. Погодина ему приписываются слова: "Революционер должен иметь не только горячее сердце, но и холодную голову.
Метод объективации Ленина является ценнейшим способом практического освоения реальности.
Какие же выводы можно сделать относительно пользы и вреда зацикливания? В качестве положительного можно рассматривать то обстоятельство, что зацикливание позволяет повысить напряжение до максимально допустимых значений в качестве средства получения качественного скачка в получении знания, в качестве средства пробоя нового содержания опыта бессознательного на уровень сознания. В этом же заключается и опасность этого рода действий, так как высокие уровни напряжения ведут к разрушению нервных сетей.
18.01.09 г.