"После буйств и бессмысленности" -
однажды у меня возникло это ощущение моей текущей жизни . Были буйства и
бессмысленность, и они сменялись мыслями о буйстве и бессмысленности, и одно
следовало за другим, и чем дальше, тем сильнее становилась мысль, вызывающая не
то, чтобы отвращение, потому что какое же может быть отвращение от буйства и
бессмысленности, если ты считаешь, что они доставляют тебе удовольствие? Но
когда возникает вместо жизни мысль о ней, неожиданно обнаруживаешь, что дело
совсем не в том, что они действительно доставляют тебе удовольствие, а в том,
что в тебе существует мысль, что они доставляют тебе удовольствие, а мысль эта у
тебя существует потому, что это - всеобщая мысль, во всяком случае, мысль твоего
окружения. И ты считаешь, что доставил себе удовольствие от буйства и
бессмысленности потому, что считается, что они должны доставлять тебе
удовольствие.
Что же означает твоя жизнь? Наверное,
стремление к удовольствию. Но знаешь ли ты, что такое удовольствие? Разве не
говорят тебе, что вот это должно доставлять тебе удовольствие, а это - не
должно. И ты следуешь тому, что тебе говорят. И ты говоришь себе: да, это
удовольствие - потому что ты делаешь то, что, по словам других, является целью
человеческой жизни и должно доставлять удовольствие. Но ты не знаешь, что на
самом деле это удовольствия тебе не доставляет. Ты вообще не знаешь, что тебе
может доставить удовольствие. Но у тебя существует стремление к удовольствию,
и ты повторяешь одни и те же действия, и они постепенно истощают тебя и у
тебя возникает чувство несчастности, причины которого ты не знаешь, потому что
ведь вся твоя жизнь - это сплошное удовольствие.
И когда у
тебя возникает чувство несчастности, ты начинаешь искать выход из положения.
Одни подобны питерскому киллеру, которому однажды приходит мысль о никчемности
его жизни и он начинает с жизнью играть в русскую рулетку, и выигрывает спор с
нею, когда пуля превратила его мозг в месиво. Или мой знакомый со Скачкова,
сделавший капитал, отстроивший замок для себя и своей семьи и вдруг, ни с того,
ни с сего повесился, и его родные, вышедшие однажды утром во двор своей
роскошной, с колючей проволокой по верху четырёхметрового забора, тюрьмы,
увидели его синюю физиономию с высунувшимся таким же синим языком, качающимся на
веревке, старательно привязанной им к ветке дерева, которое он же в
какое-то счастливое для себя время и посадил. Или известный шоумен, успешный
телеведущий вдруг бросает свою карьеру и принимает священнический сан. Словом,
когда у человека возникает мысль о бессмысленности буйства, он пытается
найти выход из положения.
Но осознание своей
нереализованности - это тяжелый случай, и человек стремится убежать от осознания
этого. И, скорее всего, так поступает большинство. И их судьба подобна судьбе
известного всей России Трахтарабаха, имевшего, как водится, несколько домов,
драгоценности, не один счет и не в одном банке, а также законных и незаконных
жен, полужен, любовниц и полулюбовниц, тело имевший полное и мягкое, и лицо
круглое, на котором ярилась рыжестью небольшая бородка. Это был веселый человек,
вовсе не философ, потому что приспособился лгать и, разумеется, в первую очередь
себе самому. Несмотря на свою ложь у него бессознательно прорывались
словечки о собственной ничтожности и он принимал свою собственную ничтожность,
потому что она хорошо оплачивалась. И умер вполне счастливо во цвете лет и на
ходу, не теряя веселости. Как говорится, всякому бы такому смерть. Но если во
цвете лет, то, пожалуй, не всякий на неё согласится.
Я,
сколько жил, столько, подобно Высоцкому, и чувствовал: "всё не то, всё не то,
ребята". Сначала, пацаном, учился, как все, дрался, как все, и, однако, меня не
покидала мысль, что это - не то, не жизнь. Но тогда впереди была жизнь и
казалось, что когда она наступит, тогда и будет "то". И, как ни странно, когда
она наступила, я считал, что всё: и женщины, и жена, и дети, и продолжение
буйств и бессмысленности - всё было то, что и должно быть, и я всё это
принимал моим сознанием. Я существовал внутри этой жизни. И при этом и
буйство, и бессмысленность вовсе не рассматривались в качестве буйства и
бессмысленности, а рассматривались в качестве удовольствия и признаков настоящей
жизни. И, однако, меня не покидало ощущение, что это - не всё, что должно быть
что-то еще, что-то важное. Что сегодняшняя моя жизнь - это как бы поезд, в
котором я куда-то еду, и мне даже не приходила мысль, что я просто еду в смерть.
Но однажды всё обрушилось. Нет, в жизни ничего не изменилось: та же семья, те же
товарищи и приятели, те же развлечения. Но однажды возникла совершенно трезвая
мысль: кроме этого больше в моей жизни ничего не будет. Вот эта моя жизнь,
которой я живу - это и есть вся моя жизнь и весь смысл её. Но где же я потерял
то, что я чувствую, что должно быть, но что не состоялось?
И тогда я ушел. Я ушел в монастырь. Я ушел в монастырь для того, чтобы не жить
той жизнью, которой я жил до сих пор. И наступила тишина. И я стал читать учёные
книги и пытался в них найти ответ на мучивший меня вопрос: где я потерял мою
жизнь. И чем дольше я читал, тем сильнее и отчетливее мной овладевало ощущение,
что вот теперь-то я действительно не живу. Что сколько бы я ни читал, я ничего
из книг не вычитаю. И так как я не живу, я так никогда и не узнаю, в чем же
заключается моя жизнь. И тогда я закрыл ученые книги.
Был
день воскресенье. Я направился в храм. В храме только что окончилась служба, и
из храма выходили празднично одетые миряне. Я был по другую сторону. Я видел их,
но они не могли видеть меня. Я стоял и смотрел, как они проходят мимо и
совершенно отчётливо ощущал, что они существуют в другом мире. Я им не
завидовал. Я это прошел, и я убедился в ограниченности их жизни, потому что это
была не так давно и моя собственная жизнь.
Я вошел в
опустевший храм и прошел в алтарь. Алтарь через высокие окна весь залит ярким
солнечным светом. Передо мной стояли умершие отец и мать. Отец был в черном
костюме, мать тоже в черном. Отец смотрел на меня голубыми,
голубизной похожими на лёд, глазами. Я испугался, что они меня осудят. Сердце
моё замерло. Я предстал перед ними как перед судьями. Мать подошла ко мне и
стала поправлять небрежно завязанный мной галстук, и лицо её выразило
заботливость, сочувствие и жалость.
01.10.11 г.