С утра зачесалось. Проснулся - чешется. Вышел из дома - чешется. Сегодня женщины необыкновенно интересны. Какие формы, какие глаза. Еду в автобусе - чешется. Перемигиваюсь с девушкой. Глаза -как  бездонные голубые озера. Упасть в них и утонуть. Явился на работу - даже привычные, намозолившие глаза сотрудницы привлекательны. Удивляюсь, почему я кое-кого из них считал распоследними дурами. Ведь если внимательно посмотреть на них - то даже и симпатичные. И даже умные. Всё же я какой-то дурак. После работы договариваемся с дружками прогуляться. Прогулялись, сняли девочек, немного погудели -  и разошлись парами в разные стороны.
    Как партизан, прикладывая палец к губам, веду свою подругу через входную дверь, коридор в мою комнату, чтобы не разбудить родителей.
    Утром проснулся, похлопал рукой рядом по тахте. Под рукой - тахта. Предмета нет. Что за черт. Неужели пораньше встала и ушла. Она же не знает, как дверь открывать. Возникает некоторое беспокойство и какое-то неприятное чувство ожидания неожиданностей. Обычно я сам бужу подруг по утрам, они одеваются, и я тихонечко выпроваживаю их за дверь. Разумеется, родители фиксируют мои хитрости, но делают вид, что за их спиной ничего не происходит, хотя  у матери то и дело срываются слова насчет невестки, а отец говорит, что у меня собачья любовь.  Выслушивая их домогательства, я делаю вид, что они ко мне не относятся.
    Итак, обеспокоенный нарушением привычного установленного мной порядка утреннего пробуждения, я с неудовольствием одеваюсь, справедливо ожидая, что, уходя, девушка перебудила родителей. А, я по себе сужу,  люди не любят, когда их отрывают от сладкого раннего утреннего сна. Словом, выходил я из своей комнаты без всякого удовольствия.
    Однако то, что меня ожидало, оказалось самым худшим из возможных сценариев: на кухне я услышал буквально щебетанье дам: моей матери и моей подруги на час. Я зашел на кухню и увидел довольное лицо матери и лицо девушки, имя которой у меня в этот момент совершенно вылетело из головы. И лицо у неё такое, как будто мы уже с ней тысячу лет, как живем вместе.
    Это было  не по правилам. Это не входило ни в какую мою логику и не соответствовало ей. А логика моя проста и доходчива: женщина, которая в первый же вечер знакомства раздвигает передо мной ноги, не может быть моей женой. Понятно же, что не настолько я глуп, чтобы не понимать того, что ноги её раздвигать перед первым встречным - поперечным заставляет то, что у неё чешется, и то, что у неё чешется, определяет её половое поведение. А совместно с многими другими хлебать щи из одной миски, какими бы они вкусными ни были, я не хочу. Брезгую. Противно знать, что это место в соответствующую минуту готово принять в себя всякую гадость. Я хочу сказать, что желаю иметь дело с женщиной постоянной. Но дело в том, что женщины, обладающие свойством постоянства, весьма раздражительны, неудобны, сухи и неаппетитны. У них там начинаются всякие совести, всякая философия, а мне нравится в женщине женщина, а не философия. И вот так и получается, что каждый из этих двух видов женщин, устраивая меня в одном, не устраивает в другом, и мне никак не удается найти такую, в которой совмещались бы желаемые мной положительные качества и, как следствие из этого, отсутствовали бы отрицательные.
    Поэтому я был очень недоволен открывшейся передо мной картиной. В первую очередь недоволен довольством матери. И когда, спрашивается, всё это успелось?! И вот новая знакомая, к которой мать обращается уже ласково,  по имени Галюсик, что, как позже я выяснил, соответствовало имени Галина, накрывает мне на стол завтрак, который я благополучно уничтожаю. И собираюсь идти на работу, но "Галюсик" и не думает отправляться восвояси, а продолжаются эти женские сюси пуси между нею и матерью. Тут я разозлился и расстроился. Черт знает кого привел в дом, сначала сю сю, а потом обчистит квартиру. И я окажусь во всём виноват, и это будет правдой, потому что вожу в дом неизвестно кого. Я хочу об этом сказать матери, потом думаю, что она достаточно опытная и осторожная женщина. Однако на работе не нахожу себе места. В обед звоню домой. Трубку поднимает отец. Я еще рта не успел раскрыть, и слышу от него что-то в роде того, что де наконец я остепенился, и какую славную девушку нашел, и всё такое прочее. Ну, раз такие дифирамбы, значит, пока в семействе всё в порядке. От сердца у меня как-то отлегло.
    Когда я вечером пришел домой и снова увидел "Галечку", я понял, что против меня составлен заговор. Только теперь я начал искоса присматриваться к Галине. Черт знает что, вот так и гибнут люди. Я хочу сказать, погибают. То есть однажды попадают в такую ситуацию, при которой всё происходит как бы независимо от них, делается другими людьми. А ты почему-то молчишь, не сопротивляешься, не выдвигаешь свои антитезизы и антиаргументы. То есть ты как бы лишен права голоса, всё делается за тебя и тебя, хочешь ты этого, или не хочешь, об этом не спрашивают. Нет, вы там себе как хотите, а живем мы не в демократическом обществе.

    15.05.11 г.