Модель 260707

на главную страницу
визитка
назад

Модель 260707

Введение

По-моему, года два назад это было. У нас в гаражах сторожа держали свору собак. Кормили их плохо. И что меня тогда поразило: приходит человек в гараж - и они на него набрасываются всей сворой и без всяких шуток: зазевается - порвут. А огреешь их поперек хребта - начинают скулить. И потом, завидев издали, заранее стороной обходят. Не нравится. Потом, позже, их поставили на довольствие. И теперь они в основном жрут и спят. Правда, есть отдельные экземпляры, которые единственно для собственного удовольствия прогавкиваются, правда, на этот раз даже не поднимая задницы от земли

Словом, тогда, два года назад, собаки производили еще на меня впечатление: оскаленные пасти, яростные глаза, ну, так же хочется укусить, такая страсть, радость и надежда вместе в их мордах, а не получится - расходятся скучно и с разочарованием.

Было бы, думаю, не совсем, правильно сказать, что есть люди, похожие на собак, потому что, вообще-то, собака - портрет человека.

А, с другой стороны, беспардонное хамство, при всех его неприятных сторонах, бывает благотворно.

Первая встреча в интернете с хамством у меня случилась с bagiroй. И, доложу вам, она оказалась для меня благотворной, потому что позволила избавиться от излишнего романтизма. Но для того, чтобы до меня дошла "природа человеческая", еще потребовался замечательный фильм Досталя "Завещание Ленина". Потому что после bagirы я уже знал, что хамство как самая активная и воинственная сила, существует, но я не знал, не мог понять, как это возможно, подобно тому, как герой короткометражки после натурной демонстрации выразился так, что он теперь знает, что параллельные нигде не пересекаются, но он не понимает, почему они не пересекаются. А фильм Досталя позволил понять это, и не головой, а натурой, потому что есть эта сторона во всяком человеке, во всяком из нас. Так что bagira для меня - это эпоха в избавлении от наивности.

Очередная встреча с хамством напомнила мне в лице её представителей голодных гаражных собак, их оскаленную пасть и бессмысленные забывшиеся глаза. И тот бред, который они несли, это ведь лай и ничего кроме лая. Мозги отключены. Передо мной были голодные человеческие собаки. Вообще то я и раньше знал, что это имеет место быть, и встречался с этим, но не понимал этого. А теперь, кажется, начинаю понимать.

Так мне предоставили шанс, за который я должен бы быть благодарен. Но, по правде, благодарности не испытываю. Хотя это и несправедливо. Но если в случае с bagiroй меня вела эмоция, то на этот раз эмоция равна скуке. Но, разумеется, всякий материал должен быть проработан.

Я напомню, что мы занимаемся моделированием реальности. Модель отражает реальность с какой-то стороны, в каком-то аспекте и ракурсе. Поэтому возможно бесконечное множество моделей, отражающих реальность рассматриваемого объекта. Эти модели могут уточняться, перекрываться, развиваться и пр.

И так как материал должен быть проработан, то этим и займемся.

Основная часть

1.На чем держится самомнение

Самая первая характеристика, которая приходит в голову, это самомнение этих господ. Разумеется, это самомнение родилось не сегодня, а подкармливалось длительное время и превратилось в привычку. Самомнение может быть защитной реакцией от каких-то собственных слабостей и представляет собой форму вампиризма. Действительно, если вы изначально завышаете свой потенциал, то, конечно, делаете это с единственной целью – обеспечить движение энергии от донора к вампиру. И, конечно, эта установка стремится превратить любой объект в донора. Формула, которая действует у вампира представленного вида– формула гипнотизма. Вы, конечно, помните традиционные правила гипноза: непререкаемая уверенность, командный тон, фиксация на чем-то одном, заклинания и пр. Всё это – традиционный набор гипнотического воздействия, кстати, весьма далекий от эриксоновского гипноза. Здесь главное – побольше апломба, побольше безапеляционности, принять позу – и можно говорить любую глупость в расчете на то, что апломб переведет сознание собеседника в измененное состояние, подчинит его сознание сознанию гипнотизера. Правда, у нормального человека гипнотические штучки вампира вызывают чувство недоумения и неловкости: существо это позиционирует себя вроде бы даже и за человека (а на деле весьма и весьма часто – «сверхчеловека») и неудобно его обидеть, но и нормально говорить с людьми, разыгрывающими из себя идиотов, невозможно. Что в этих случаях можно сделать? Если есть возможность – то, конечно, лучше всего прервать любые отношения, потому что всегда будет всё то же. А если нет? Можете сами стать вампиром и «пить кровь» из вампиров. Между прочим, для них это полезно, потому что в результате этого они на время становятся людьми, и с ними короткое время можно общаться. Но только короткое время. Правда, при этом перед вами маячит перспектива самим стать вампиром. Потому что если вначале вам эти действия претят, то впоследствии могут и понравиться. Наконец, вы можете стать донором. Это тоже выбор и перспектива.
»На этом с этим» можно покончить.

2. Объект, метод и терминология.

Когда русского классика спросили, что он хотел сказать своим произведением, он ответил: читайте, там все сказано
Тем не менее, для того, чтобы вам было более или менее понятно, с чем вы имеете дело и как вам следует относиться к терминологии, настоятельно рекомендую нажать на сноску с выдержками из «Психологии» Джемса и прочитать тексты об аналитическом и синтетическом методах и условном употреблении терминов. Мы начинаем с феноменологической реальности: когда мы говорим «мышление», «чувство», «страсть» и т.д., мы ощущаем, чувствуем, что это такое. Мы можем сказать: «я подумал», «я почувствовал». Когда мы говорим «я» - это тоже ощущение. Ни я, ни мысли, ни чувства никто не видел. Все эти вещи можно исследовать по их проявлениям объективным образом, но это – проявления. Но, во всяком случае, если вы скажете, что не обладаете «я», чувством и пр., то вам едва ли кто-н. поверит. Хотя, с другой стороны, никто, кроме вас, ни вашего я, ни вашего чувства, ни ваших мыслей не видел. А, между тем, ваше я - это ваша реальность. И обратите внимание на следующую вещь: когда вы ощущаете ваше я? Когда оно выступает для вас в качестве объекта. Тогда кто (или что) наблюдает этот феноменологический объект? Вы можете сказать, что это вы же и наблюдаете этот объект. Но при этом у вас нет ощущения вашего я наблюдающего. Просто есть ощущение чего-то активно внутренне действующего, ощущение работы материального носителя, благодаря работе которого вы получаете ощущение своего я. Причем, вы, как правило, привести себя в это состояние можете произвольно, усилием воли и направлением внимания на соответствующий объект.

Этой реальностью обусловлено и условное употребление терминов. Это означает, что значение термина определяется из контекста, в котором он употребляется, то есть что термин применяется в его «приблизительном», общем, родовом значении, а не специфическом. До тех пор, пока знак употребляется в его специфическом значении, мы имеем дело не с понятием, а с термином, значением которого является индивидуальный объект или класс объектов, на который оно указывает. Когда термин начинает употребляться в неспецифическом смысле, он превращается в понятие, которое живет своей самостоятельной жизнью, превращаясь из знака элементов реальности в средство её выражения. Употребление нескольких разных терминов имеет ввиду либо то общее, что характеризует их все, либо каждый из терминов уточняет смысл того, о чем идет речь.

3. Произвольное и непроизвольное отражение

Существеннейшим является вопрос о произвольном и непроизвольном отражении. Основная формула, которая имеет место, заключается в следующем: всякое непроизвольное отражение естественно. Однако, непроизвольный характер отражения ставит субъекта в зависимость от него.
Произвольное отражение искусственно. Оно не обладает самодвижением, но может характеризоваться целесообразностью.
Т.о., как обычно, разрыв между сторонами противоположности ведет к односторонности, которая заключается в том, что либо мы имеем дело с искусственной целесообразностью, либо с естественной спонтанностью. Единственно приемлемым вариантом является единство произвольного и непроизвольного компонентов в отражении, когда цель и склонность совпадают, и мы получаем естественную целесообразность.
В настоящей работе сделана попытка подготовить средства, орудия, которые могут пригодиться при решении этой проблемы, и произвести первичную «рекогносцировку местности»

Когда у вас возникает ощущение, что вы имеете дело субъектом, доминирующей чертой которого в отношениях, во всяком случае, с вами, является самомнение, то это ощущение возникает у вас не сразу. Разумеется, поведение субъекта поставило перед вами проблему. Что значит поставило проблему? – оно вызвало в вас отрицательное рассогласование, и то, что вас волнует, это вопрос о том, что с ним делать. Какие здесь варианты? Если вы обратитесь ко всевозможным книжкам по психологическим защитам, то найдете в них множество всевозможных приемов, как уйти от внешней агрессии. Например, вы можете заняться самоубеждением в том духе, что имеете дело с больным человеком, а на больных не обижаются, а, напротив, больных жалеют. Действительно, если вам это удастся сделать, то вы почувствуете себя, естественно, выше «больного», ваше мнение по отношению к нему как «к больному и ничтожному» укрепится, и вы станете свысока и снисходительно на него смотреть. Что вы получили в результате? Вы перевернули отношения. Поскольку этот механизм сработал успешно однажды, начинается его закрепление и генерализация на другие объекты. Т.о., что получилось на самом деле? – вы заразились от больного. Вы заболели самомнением, гордыней.
Вы видите, что подобного рода приемы изменения себя в ответ на отрицательное воздействие ведут к заражению тем, от чего вы хотите избавиться (сравните историю yankera). Какая штука в результате этого получается? Мы получаем противоречие, двойную бухгалтерию: мы стремимся избавиться от отрицательного воздействия на себя, действуя, в свою очередь, отрицательно на других. И так как в случае успешности этих действий мы сначала компенсируем отрицательные воздействия на себя, а, продолжая действовать в этом же направлении, мы формируем по отношению к окружающим у себя положительный потенциал, то это скоро становится нашей потребностью – чувствовать себя выше других. При этом мы, разумеется, продолжаем заражать болезнью самомнения «субъектов со слабым иммунитетом»

Существуют мудрые люди, которые, встретившись с вампиром, начинают разъяснять ему неправильность, вредность его поведения. Делают они это весьма убедительно, и, как мне, во всяком случае, показалось, или мне в это хотелось бы верить, по крайней мере иногда добиваются успеха. Они как-то умеют всё это объяснить, не обидев человека. Может быть, это мой романтизм. Во всяком случае, в нашем потоке был такой товарищ и мне однажды он доходчиво объяснил мою неправоту. Правда, не знаю, что он при этом чувствовал. Но думаю, что он чувствовал то, что говорил. Во всяком случае, этой его способности я не то чтобы завидовал, нет, каждому своё. Но ценил. И если и завидовал, то по-хорошему.

Увы, у меня этого качества начисто нет. Здесь вообще передо мной проблема: вот есть человек, «совершивший грех» Все мы грешны, одни больше, другие меньше. У каждого свой масштаб и допустимость греха. И вот я всё ему разъясняю, и он осознает свою неправоту, и становится другим человеком. И, раз он становится другим человеком, значит, он уже без греха. Потому что те грешные поступки совершал грешный человек, которого уже нет. Так, значит, я спас его, я сделал благое дело. Я сделал благое дело не только по отношению к нему, но и по отношению к другим людям, которым он больше не причинит зла.
Всё это говорит мне мой ум, мой трезвый расчет.
А что говорит мне мой инстинкт? Грехи, которые мы совершаем, это наши грехи. И мы должны смотреть на них открытыми глазами и нести их. Никакой грех не может быть ничем компенсирован. Если я оскорбил старуху, то это мой грех, и я буду нести его до конца жизни. Событие уже произошло, оно уже оказало своё действие, и это уже не изменишь. Я потом могу десять старух переводить через улицу. Но для них ли я это делаю? Нет, я это делаю для себя. Я – трус, я не хочу нести тяжесть моего греха. Это я перед богом юлю, хочу обмануть его, то есть хочу убедить себя, что если переведу через дорогу какую-нибудь бабку, то вот и благое дело, минус с плюсом дают ноль. Так что я дам тебе в рыло, а ты мне, вот мы и квиты. Или ты не станешь отвечать тем же? И, значит, не простишь?
-Нет, не прощу.

Итак, если вы еще помните, с чего мы начали, я продолжу. Начали мы с того, что отражение человека, страдающего болезнью самомнения, начинается с испытываемого вами отрицательного рассогласования, включающего у вас ориентировочную реакцию, которая настроила уши и теперь независимо от вас будет фиксировать симптомы болезни пациента, передавая информацию вашему бессознательному, вашей пятке, которая в один прекрасный момент выдает диагноз болезни в виде отчетливо испытываемого вами ощущения, что вы имеете дело с человеком, болеющем самомнением. И после этого его поступки вы будете рассматривать через призму этого диагноза и находить ему подтверждение. И только после этого его поведение перестанет вызывать в вас неприятные ощущения, потому что теперь вы знаете, что это такое.
Первая, бессознательная половина этого процесса, как мы видели, является автоматической. Разумеется, мы стремились решить проблему, но то единственное, что мы сделали, это создали установку на её решение нашему бессознательному.
Вторая часть процесса является фактически предсознательной, когда мы на основании полученного ощущения – диагноза подводили под него поведенческие акты субъекта.
Мы приходим к рациональному отражению только после того, как формально выделили осознали внешние признаки, которые характеризуют болезненное самомнение, и поведенческие акты, сопутствующие им. Только после этого полученную схему мы можем переносить на других людей и испытывать их на предмет обладания ими данным свойством. Но и в этом случае нам редко удается полностью формализовать эти вещи, так что больше всё же остается за собственно ощущениями качеств человека.

А на внешний взгляд всё то, что происходит, выглядит как умозаключеиие о субъекте на основании его внешнего – в настоящем случае вербального- поведения о его внутренней, феноменологической реальности, что, следовательно, является интерпретацией одной из сторон её. Хорошо, допустим, что это – умозаключение. Тогда возникает вопрос, как оно возможно? Что для этого нужно? Для этого нужно, чтобы у отражающего субъекта существовала схема, форма, конструкт, в котором было бы фиксировано соответствие между какой-то совокупностью фактов поведения ( фактически выделением, обозначением этой совокупности.) и определением этой совокупности со стороны её феноменологической сущности.
Но самих этих фактов может быть бесконечное множество, и они должны чем-то определяться в единую структуру. И, значит, должен существовать аппарат, делающий это.
Сама по себе схема умозаключения, о которой идет речь, элементарна, и фактически представляет собой – что? Элементарную дугу рефлекса? На которую можно взглянуть изнутри, со стороны феноменологии, субъективности, со стороны того, как именно работает рефлекс в его феноменологическом аспекте, какие феноменологические объекты и какого рода энергетика во всём этом участвует?
Но в этом процессе присутствует и еще одна сторона: дело в том, что отражательный аппарат, который используется, принадлежит к области орудий, средств, которые применяет субъект. Тогда что он (отражательный аппарат) дает, что является результатом его функционирования? Результатом его функционирования является феноменологический факт в отражающем субъекте, который имеет место, который является самостоятельным объектом, который может как остаться вне пределов поля сознания, так и представлять собой воспринимаемый и осознаваемый факт сознания, какая-то структура ощущения, структура – значит, сложное ощущение, ощущение, воспринимаемое как одно (опять вспомните Джемса и его указание на что, что сложное ощущение не является суммой простых, но представляет собой новое качество), которая обозначается в виде набора звуков «самомнение», в котором так или иначе отражается эта структура ощущений. Но, поскольку ощущение высказано, высказанное из реальности превращается в её знак, который в структуре речи приобретает значение термина. Термин, т.о., является указателем на схему, которая становится его значением. Оперирование такими терминами позволяет перейти к «стенографической» форме мыслительной и практической деятельности с феноменологическими (идеальными) объектами как отдельными самостоятельными конструктами, которые в себе несут заряд определенных поведенческих актов.

Теперь подойдем к этому же делу с другой стороны. Речь шла о структуре. Но любая структура должна быть создана. Если мы говорим о врожденных структурах, то ведь это ровным счетом ничего не меняет, потому что в этом случае вопрос из онтогенеза переносится в филогенез. Разумеется, если вы говорите, что эти структуры – не результат естественного развития, но созданы богом, вы можете быть тысячу раз правы, но это – не по нашей части.

Мы никогда не начинаем с ноля. Всегда есть какая-то реальность, с которой мы начинаем. В этой реальности создается нечто. Пока в этой реальности создается нечто, в ней возникают новые структуры, новые качества, однако сама по себе реальность в течение этого процесса, её основная качественная характеристика, «определяющая её лицо», сохраняется. Система остается положенной. Но когда создано нечто и начинает функционировать, «лицо реальности системы» качественно изменяется, это уже другой вид рода системы, в ней произошел качественный скачок. В этом и состоит суть развития: система из наличных возможностей создает свои собственные структуры, то есть создает самое себя. То, что есть система, по чему она может быть определена, это то, что она может. А то, что она может, определяется её средствами.

Итак, допустим, что у нас нет соответствующей структуры. Но существует реальность, то есть вы взаимодействуете с объектами, обладающими самомнением. Что в процессе такого взаимодействия происходит? Как это будет для нас выглядеть. Естественно, что это взаимодействие отражается в вас, в ваших состояниях. Так как вы в любом случае – отражательная машина, обладающая определенными свойствами (в связи с этим, стоит указать на своеобразие русского слова отражение: это «отражение в зеркале», то есть восприятие отражаемого как в виде образов, так и конструктов и т.д., неважно. И, в то же время, «отразить нашествие врага» Т.о. русский термин «отражение» по природе своей синтетический, включающий в себя отражение и отражение отражения. ) и, значит, вы – не фотоаппарат, и ваше отражение включает в себя как воздействие на вас, поскольку никакое отражение невозможно без воздействия на отражающий аппарат, так и ответное воздействие на носителя воздействия.

С чего начинается отражение отражения, потому что целью, конечно, является отражение отражения, а не отражение ради отражения. С воздействия и возникновения рассогласования. Это воздействие приходит либо из внутренней среды организма, либо из внешней. Разумеется, в реальности всегда имеет место и то и другое, но субъект фиксируется на одной из этих двух сторон и его текущая деятельность направлена на разрешение проблем, связанных с одной их сторон, через другую, противоположную сторону. Например, если давление его внутренней среды есть давление тщеславия, то его поведение во внешней среде будет определяться схемами, которые позволяют так или иначе, смотря по обстоятельствам, его удовлетворять. В связи с этим, обратим внимание на тщеславие и термин тщеславие. Что значит тщеславие? – это состояние человека. Что означает слово «тщеславие»?- оно означает реальное состояние тщеславия, определенную форму психофизиологического состояния человека, в котором, на одной стороне, находятся психологические феномены, на другой стороне – физиологические состояния, обеспечивающие существование этих феноменов. Должно быть ясно, что психологические феномены есть не объект, а процесс, они существуют, воспринимаются субъектом в качестве объектов только до тех пор, пока существует производящий их процесс. Процесс закончился, и исчезают феномены. Если этот процесс осознавался, то остается память о нём. Но мы не сможем воспроизвести этот процесс, не сможем снова войти в ту же самую реку. Он вообще произвольно не воспроизводится в силу актуальности его характера как процесса, включенного в актуальные отношения субъекта с внешней средой.
(Эту вещь не следует путать с реактивным воспроизведением прошлых событий, т.ск., с отматыванием пленки назад. Это последнее имеет место в условиях необходимости переработки не переработанной информации, то есть в условиях неразрешенного противоречия, когда, с одной стороны, не существует, не выработано субъектом средств для его разрешения (мыслительных или практических), и также оказывается, что по какой-то причине – внутренней (нравственный запрет) или внешней (практического -вербального, физического- отреагирования во внешней среде) невозможен разряд связанной с ним энергии. В этом случае субъект оказывается в круге одних и тех же процессов, непроизвольно, независимо от субъекта воспроизводящих компоненты, связанные с неразрешенным противоречием. )

С другой стороны, если положенной, доминирующей стороной является внешность субъекта, например, его социальная среда, требующая от него нужного ей содержания его сознания, то эти воздействия так же отражаются в феноменологии субъекта. И, точно также, как в случае с давлениями из внутренней среды, так же и в связи с давлением внешней среды перед субъектом стоит задача установления равновесия в себе как субъекте, целостной системе то ли путем приведения своего содержания в соответствие с требованиями внешней среды, то ли развивая усилия противостояния её требованиям. В этом смысле принцип равновесия может рассматриваться как способ приспособления к реальности, который и заключается в достижении равновесия с ней. Т.о., любое внутреннее (субъективное, феноменологическое) неравновесие в системе отражает наличие неравновесия, противоречия в отношениях субъекта с внешней средой. И, аналогично, противоречия с внешней средой ведут к формированию противоречий в феноменологической реальности субъекта.

Теперь давайте представим себе ту реальность, с которой мы имеем дело. Всевозможные отличники – это нередко «тяжелый случай» В нашем потоке был Саша. Он всегда садился за первый стол, поближе к преподавателю, старательно конспектировал всю ту чушь, которую тот излагал и в которую сам не верил и в которую не верили и мы, и поэтому занимались своими делами, а уж выучить и сдать экзамен – это дело техники. Конечно, преподавателю было тяжеловато с Сашей, потому что тот «докапывался до тонкостей», выслушивал ответы преподавателя, радостно и удовлетворенно кивал, когда ему казалось, что до него дошло объяснение, строчил в своей тетрадке и через минуту требовал новых объяснений. Словом, Сашка был «голова». Теперь давайте представим себе, как работает эта голова. Несложно видеть, что основной характеристикой работы Сашиной головы был тотальный контроль сознания за всем возможным содержанием, которое оказывалось в его голове. У Саши было безусловное достоинство: всё его знание было выверено, логические и причинно-следственные связи увязывали части дисциплины в систему, так что он был похож на рассуждающую машину, которая может ответить на любой вопрос и дать объяснение внутри уясненной им системы знаний. В отношении всего, что так или иначе находилось за пределами его системы, он смотрел с недоумением и непониманием. В общем, Саша вполне мог рассматриваться в качестве идеала кролика, который свято верит, что знание, и именно то знание, которое ему преподали, первично и им всё объясняется. Я думаю, что это такая натура. Но сказать, что «это такая натура», значит высказать не больше, как «психологическую истину», которая не много стоит.
Теперь навскид прикиньте, как должна была работать такая машина...
Но раньше – о том, как однажды сломал эту машину «чудо-мальчик» Фидрих Ницше:
«он и в самом деле мог всё, чего хотел, этот чудо-мальчик и «канонир 21-й батареи конного подразделения полевой артиллерии», смогший в один прием, двумя-тремя статьями- взять штурмом решающие высоты классической науки о древностях.» По этому поводу Ницше пишет Э. Роде: «милый друг, столько шуму из –за одного омлета.?», а, между тем, ничего, кроме «омлета» и не требовала от своих воспитанников безмятежная академическая судьба…Представить себе Фридриха Ницше этаким новым Ричлем, доживающим до почтенной седины и углубленно толкующим в окружении учеников еще какой-нибудь источник – картина не менее несуразная, чем семейная фотография доктора Фауста с женой, детьми и внуками. Ницше: «Дорогой господин профессор, в конце концов меня в гораздо большей степени устраивало бы быть славным базельским профессором, нежели Богом; но я не осмелился зайти в своем личном эгоизма так далеко, чтобы ради него поступаться сотворением мира. (Ницше, соч.т. 1.. стр. 7,8 М,1990)
Но возвратимся к «Ричлю». Мы с вами пока что ничего или почти ничего не знаем об отношениях между большими полушариями. Мы не будем входить здесь в подробности. Остановимся только вот на каких двух вещах: левое полушарие у праворуких является доминирующим. Если предположить, что полушария перерабатывают информацию, то левое полушарие делает это последовательно, правое – параллельно. Что такое последовательно? – это длительность, это время. (С правым полушарием связывается, соответственно, параллельное отражение. Это – пространство) Значит, отражение пространства – времени как единства, а также их взаимоопределение друг через друга предполагает их взаимодействие полушарий. Далее, когда мы говорим о сознании, мы говорим о «потоке сознания» (Джемс) Мы в нашем опыте часто готовы утверждать непрерывность нашего сознания. Мы можем даже быть убеждены в этом, ссылаясь на наш опыт. Правда, недостатком этого опыта является то, что когда мы бессознательны, мы ничего не ощущаем, и в силу этого такие провалы нами никак не фиксируются. На деле, конечно, положение вещей более сложное, и, в этом смысле, сознание дискретно, во всяком случае поскольку это относится к осознанию как факту наблюдения потока сознания. На деле должны здесь иметь место колебания «сознание – бессознательное». Но так как наблюдение сознания есть осознание, то реальностью является лишь дискретность процессов осознания.
Здесь же должен присутствовать и еще один момент: существование в пространстве и существование во времени. По тому, где вы существуете – во времени или в пространстве – то есть что именно вы ощущаете, на что направлено внимание вашего я – на ощущение времени или восприятие пространства – в зависимости от этого можно судить о том, какое из полушарий в данный момент активизировано: всегда одно из них оказывается в фокусе вашего восприятия, другое выступает как фон.
Движение есть единство пространства и времени. Произведите такие опыты: вы полностью погружены в созерцание чего-то – пейзажа, чего угодно. Где ваше время? Вы вне времени.
Вы чего-то ожидаете- конца командировки, наступления дня свадьбы, получки. Где ваше пространство? Его нет, вы целиком в ощущении длительности времени. Пространство вокруг вас сужается и превращается в черную дыру.
Вы ремонтируете автомобиль. Где ваше время? Оно идет где-то фоном, перед вами пространство. Вы вспоминаете о времени, когда начинает темнеть. Но в этом слесарном пространстве вы осуществляете соразмерные движения. Вы осуществляете контроль, управление движениями. Критерий – пространство, структура движения – пространственная, руки, все члены тела должны двигаться соразмерно. Скорость движения определяется силой импульсов, «временными» импульсами, которые являются функцией от пространственного положения синхронизируемого движения членов. Доминирующей системой является пространство. Им определяются цели и характеристики движений. Средством является время синхронизированных движений в пространстве.
Вы пьете любимый напиток. Что здесь основное? – длительность, время. Ваши действия, то есть собственно пространственные движения, являются средством правильной организации времени поглощения. Вы хотите пить. Взяли газировки, залпом её выпили. Ваш приятель пьет газировку маленькими глоточками, прикрыв глаза – он весь в ощущении длительности процесса удовлетворения жажды. Вы ласкаете женщину – пространство тела женщины – средство. Целью же является сохранение интенсивности и длительности процесса, время.
Всё это – аналитический подход. В модели Штырова отношения между пространством и временем, их разрыв и их единство могут быть какими угодно, и поэтому резкая поляризации между полушариями может быть не обнаружена, более того, для «нормального индивида» она и не должна быть обнаружена. Это связано вот с чем.
В правом полушарии могут быть сформированы речевые структуры. В левом – пространственные. Однако такого рода структуры, поскольку поляризация полушарий осуществилась, состоят в том, что они представляют собой не естественные, а искусственные образования и построены на принципах организации несвойственного им противоположного полушария. Поэтому то, что для одного полушария является естественным, непроизвольным, природным, способным к саморазвитию, эта схема, будучи создана в противоположном полушарии, характеризуется тем, что её работа должна постоянно контролироваться и подкрепляться. Она неспособна к саморазвитию из внутренних потенций, поскольку их в ней нет. Это примерно то же, что моделирование мышления на компьютере: т.ск., похоже. Или, как в сказке Андерсена «Соловей»: соловей и механическая птичка, моделирующая песни соловья. Вообще говоря, песня последнего может быть более сложной, так же, как расчеты, которые способен делать компьютер, на многие порядки превосходит возможности человека. Тем не менее, компьютер – это всего лишь модель.

Что происходит, когда мы выступаем в качестве студентов? В общем случае, это- произвольный процесс. Нам нужно воспринять какую-то информацию и успеть донести её до экзаменатора. Такова психология «нормального» студента. Если это студент-заочник, работающий по специальности, то у него есть возможность соотносить теорию с практикой, то есть видеть, как получаемые им знания работают в его профессии. В этом случае возникает заинтересованность в знаниях в точках их сопряжения с его работой. В этом отношении хороши электроника, программирование, прикладная математика: здесь сразу можно испытать на практике, как всё это работает. Но там, где такую проверку произвести невозможно, что остаётся? Перед обычным студентом этот вопрос не стоит. Он знает, что делать. Но этот вопрос стоит перед кроликом. Он должен создать схему реальности и наложить её на реальность, рассматривая реальность через призму этой схемы. Т.о., у него получается так, что не схема определяется реальностью, а реальность определяется схемой. Более того, на деле построенная им схема является «не костылями» посредством которых осуществляются действиями с реальностью, а, напротив, сами эти схемы для них становятся реальностью, сама же реальность оказывается всего лишь призраком, явлением, правильным или искаженным, их реальности. Поэтому любое несоответствие реальности, в чем бы оно ни выражалось, их схемам, вызывает у них реакцию, «близкую к помешательству», ими отрицается не схема, а реальность.
Да это и понятно: столько трудов ушло на её создание.

Здесь есть и еще одна важная сторона. Снова обратимся к левому и правому полушариям. Левое полушарие, последовательно перерабатывающее информацию, получает информацию извне уже в качестве готового знания, и работа, которую оно производит, заключается в одном: получаемую информацию нужно как-то понять. Другими словами, её нужно как-то смоделировать на основе каких-то данных правого полушария. Для этой цели берутся какие-то явления реальности, представленные схемами правого полушария, которые можно понять в соответствии с содержанием информации. Всё, этого достаточно, поскольку целью является одно: возможность соотнести информацию с чем-то в реальности. То есть на вопрос, «что это» сказать: «это как вот это». Все такие структуры создаются при доминировании левого полушария, т.ск., левым полушарием, разумеется, не без вовлечения в работу правого. Но после того, как такие объекты созданы, они из последовательных превращаются в параллельные и «вываливаются» в правое полушарие в качестве конструктов. Они начинают принадлежать области бессознательного в том смысле, что ведь в нормальном состоянии правое полушарие немое. Всё то, что оно делает, комментируется, объясняется левым полушарием. Правое полушарие – это «не полушарие рассуждения, сознания, подобно левому, а полушарие реальной, «живой жизни» Поскольку оно оказывается «завалено» конструктами, которые формировались вышеописанным образом, то реакции на реальность могут оказаться самыми неожиданными и непредсказуемыми. Ну, если мой знакомый Саша всё отбирал тщательно, так что знания складывались у него в систему, то при вопросах реальности, воспринимаемых правым полушарием, которое отвечает на раздражение активизацией соответствующего конструкта, а левое полушарие комментирует, всё получается, во всяком случае, более или менее связно; но ведь Саша – это скорее исключение из правил. Большая же часть умных кроликов не обладает его дотошностью. Отсюда и получается в результате, что истиной оказывается не реальность, а слово ( суждение) в том виде, в котором оно вылетает в результате активизации бессознательного из правого полушария в левое и расшифровывается им. Поэтому получается плохое или искаженные повторение учебника. То есть реальностью становится не реальность и не реальное мышление, а предложения в учебнике. И эти буквальные предложения оказываются единственной истиной людей. Так рождаются догматики. Но, разумеется, возникает вопрос о мотивации такого рода отражения. Но это уже область, принадлежащая прагматизму.

26.07.07 г.