на главную страницу
визитка
назад
назад карта

Семинары доктора Марцинкевича

Часть седьмая

Дебаты по докладу Авдеева

Введение

    Доктор предоставил слово Зайцеву.
   -Я хочу обратить ваше внимание на, т.ск., введение доклада, в котором Авдеев видимо, имеет ввиду  , что возможно два движения, от объектов к их понятиям либо от понятий к объектам.
    У Авдеева это выглядит иначе, он говорит о движении от объекта к его признакам либо от признаков к объекту.
    Но объект изначально обладает признаками и определяется через них, в противном случае это неопределенный объект. Должны ли мы считать, что совокупность признаков, по которым определяется объект, образуют его понятие?
    Следует, наверное, всё-таки различать признаки, по которым выделяется объект какого-то класса из множества классов других объектов, и объект как вещь, которая обладает какими-то свойствами, если хотите - способностями действовать каким-то образом, вообще, выполнять какую-то функцию, которая выступает в качестве его существенного признака.
    Так вот, когда мы говорим о понятиях, то мы имеем ввиду единство этих двух вещей - признаки, на основании которых выделяется объект, и его свойства, способности действовать определенным образом. Я бы сказал больше, я бы сказал, что сама способность действовать определенным образом, это и есть понятие объекта. Например, возьмите понятие "замок". Замок – это объект. Понятие «замок» - это - способность произвольного объекта что-то запирать, делать недоступным для открывания чего - то без ключа. То есть некоторая функция объекта.
    Но для того, чтобы понять это понятие, мы должны иметь дело с его примером,  например, с обыкновенным навесным замком и ключом к нему. Мы должны иметь какой-то материальный объект с внешне воспринимаемыми признаками и с механизмом, обеспечивающим его функцию.
    Итак, понятие определяется через его противоположность, через объект как частный случай материального существования понятия. После того, как мы поняли, что такое замок, то есть то, для чего он, для выполнения какой функции существует, как он это делает, только после этого мы можем употреблять этот термин, перенося на другие области, например, мы можем говорить об электронных замках, мы можем говорить, что "государственная граница на замке" о замкнутом человеке как человеке, у которого обычно "рот на замке" и т.п.
    Т.о., у нас возникают как бы две противоположные стороны: одна относится к чувственной реальности, другая - к понятийной, причем, эти два противоположные отношения таковы, что чувственная реальность может иногда описываться в общих чертах каким-то одним понятием, но в общем случае она описывается системой понятий. В то же самое время, понятие не привязано ни к материальной реализации предмета, ни к его внешним отличительным признакам и   может реализовываться на разных материальных носителях, которые являют существенные признаки понятия через явление различных отличительных признаков.

    И вот теперь у меня вопрос: когда Авдеев говорит о переходе от объекта к его признакам и затем от признаков к объекту, то имеет ли он ввиду в первом случае под признаками процесс формирования понятия объекта, а во втором – осуществляет определение объекта через понятие?

    Руку тянет Заикина, и доктор останавливает Зайцева и передает слово Заикиной:
   - У меня замечание. Мне кажется, что Зайцев отклоняется от темы. Если есть объект и осуществляется процесс отражения его свойств и признаков, то они должны быть как-то обозначены. Как? При посредстве слова. То есть должно быть сделано утверждение, что данный объект обладает таким-то признаком. Затем, когда выявляется совокупность признаком с их связями между собой, то мы получаем две противоположные стороны. Мы говорим: объект есть – и дальше идет описание признаков. Теперь нам остается обозначить словом эту совокупность признаков для того, чтобы создать идеального представителя данного объекта. Т.о. мы получаем на одной стороне объект, на другой – его название, его имя. Это его имя есть не что иное, как понятие объекта, содержанием которого являются его признаки. Т.о., чувственный объект с его чувственными же признаками противостоит именам этих признаков и имени совокупности этих признаков, представляющих объект как целое. Т.о., мы получаем два противоположных мира – мир, представленный в чувственных данных и мир, представленный в речевой, словесной реальности.
    С какими проблемами мы в связи с этим обстоятельством сталкиваемся: проблема первая: когда мы идем от объекта как некоей неизвестной целостности явлений к его признакам и свойствам, мы отражаем объект. Затем мы либо должны найти в нашем арсенале имена для соответствующих признаков и свойств, либо же должны сами дать им имена. Далее, для выражения отношений между свойствами и признаками, мы должны дать или создать слова, отражающие эти отношения. Другими словами, мы задаем имена имен и т.д. Т.о., слова, которые мы применяем, должны будут отражать всё более и более далекие и абстрактные от непосредственной чувственной достоверности вещи. Речь придает словам их собственную реальность, создавая виртуальную реальность. Слова начинают творить реальность в головах людей. И тут перед нами возникает труднейшая задача обратного перехода от слов к чувственной достоверности. С необходимостью возникает такая ситуация, что слова начинают жить своей собственной жизнью, под ними начинает пониматься бог знает что, и вот тогда – то и возникает вопрос о возможности или невозможности перейти от слов к реальности, от названия предмета к самому предмету.
    Поэтому я и хочу сказать, что поднимаемый Зайцевым вопрос о понятиях не вписывается в тему, которую рассматривает Авдеев.
    Но, конечно, возникает в таком случае вопрос, а как, каким образом этот же процесс происходит у животных, которые не обладают речью.
    Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я попытаюсь перебросить мост, только не от животного к человеку, а от человека к животному, для чего рассмотрю примеры, в которых реакции животного и человека одинаковы: например, вы встречаетесь с человеком, который в один прекрасный момент на вас покушается (хохот, который Заикина выводит за скобки, то есть никак не реагирует). Вам с трудом удается убежать. Обе стороны получили отражение друг друга, у обоих образовались соответствующие рефлексы . Теперь представьте, что эти люди встречаются. Что они будут испытывать и как вести себя? Или возьмите волка и зайца. Пусть зайцу удается убежать. Каковы последствия этой гонки для волка и для зайца? Вы скажете, что последствия чисто чувственные. Но вы скажете также и еще одну вещь – и у грабителя и у его жертвы, у волка и зайца возникло соответствующее ощущение их объектов.
    Ощущение. Если вы прислушаетесь к тому, как вы употребляете слова, то увидите, что слова обозначают не внешние объекты, но их ощущения. Например, вы говорите лошадь, и испытываете ощущение. И лишь испытывая это ощущение, вы понимаете, что такое лошадь. Ощущение как бы являет собой сущность объекта «лошадь». Вы говорите «дом» – и вы испытываете соответствующее ощущение. Вы видите лошадь, и вы испытываете то же самое ощущение, которое испытываете, когда произносите слово «лошадь» И при виде дома вы испытываете те же ощущения, что и при произнесении этих слов.
    Тем не менее, это разные вещи – придти к получению ощущений объекта на основе взаимодействия с ним, и придти к получению ощущения, идя к нему от слова. В этом последнем случае мы либо просто не обладаем ощущением, либо же это ощущение оказывается определено опосредованно, через другие слова, следовательно, через другие ощущения.
    Что из этого следует? Из этого следует, что речевой понятийный мир – это особый искусственный мир, с его собственными законами и отношением к инстинктивно – рефлекторному миру. И сегодня не он ялвяется нашей темой.
    Когда же Авдеев говорит об отражении признаков объекта, он имеет ввиду формирование в конечном счете целостного ощущения объекта. Ощущения, на основании которого выделяются объекты данного рода, причем, это не умственное отношение, а, т.ск., природное, или, в другой терминологии, инстинктивно – рефлекторное.

    Поэтому Авдеев не выходит за рамки инстинктивно – рефлекторного отношения, и отражение, которое формируется в этом процессе, есть система ощущений.

    Заикина заканчивает, а Зайцев продолжает:

   Если мы будем исходить из того, что понятие - это процесс, и что справедливо утверждение, согласно которому понятие отражает существенные признаки предмета, то мы примем, что когда речь идет о существенных признаках предмета, то имеется ввиду ответ на вопрос - относительно чего эти признаки предмета существенны : они могут быть существенны относительно его существования, они могут быть существенны для интересов кого-то другого, наконец, они могут быть существенны в любом каком-то произвольном отношении, например, отношения выбора объекта по отличительным его признакам. Т.о., я хотел бы сделать утверждение, что то, что называют существенным признаком, является таковым относительно чего-то. о существенном признаке относительно чего-то другого
    . Но является ли существенный признак понятием? Например, если я отбираю объекты по их отличительным признаками, то ведь они являются существенными для операции выбора, и они характеризуют эти признаки в качестве существенных относительно данной операции, тогда как все другие его признаки являются несущественными в данном отношении. И содержание понятия данного объекта оказывается привязанным к этому отношению. Но очевидно, что оно справедливо только для этого отношения, тогда как для бесконечного множества иных отношений это же понятие объекта будет поворачиваться иными своими сторонами, проявляя в качестве существенных другие признаки.
    Вы меня можете спросить, к чему я всё это подвожу.
    Когда мы говорим об объектах, когда мы действуем с объектами, то мы имеем дело с конкретными, определенными объектами. И для нас может быть важен именно данный объект. Или же может быть важно какое-то его свойство, и тогда он сам по себе не важен, а важно его свойство; однако и в этом последнем случае мы должны будем учитывать его индивидуальные особенности. Речь идет, т.о., о противоположности между конкретикой объекта и его понятийными характеристиками. В реальности мы идем либо от объекта к его понятию, или к множеству характеризующих его понятий на основе нашего тесного взаимодействия с объектом и отражения его свойств. И если мы не установили связи разных его свойств, то мы получим, что объект есть множество рядоположенных понятий: он есть и одно, и другое, и третье. Если мы установили связи между свойствами объекта, то, действуя на одни свойства, на одни его понятия, мы сможем получать другие его свойства, другие его понятия. Мы получаем, т.ск., последовательность: понятие признака, воздействие на объект в соответствии с этим понятием, и получаем признак, который соответствует ожидаемому понятию. Когда Авдеев говорит о движении от объекта к его признакам и о движении от признаков к объекту, то во всём этом видится конкретика , которой в реальности не существует: В реальности мы имеем дело с неопределенными понятиями и с неопределенными объектами, потому что мы имеем дело с разными объектами, рассматривая их как одни и те же, и имеем дело с понятиями, содержание которых расплывчато. Итак, мы имеем дело не с точным, а с примерным знанием. И вот этот аспект неопределенности Авдеевым нигде не отражен и не рассматривается. Признаки, свойства, объекты, с которыми Авдеева имеет дело, постоянны, неизменны, что, конечно, принадлежит фантастической реальности.
    И, тем не менее, странность инстинкта рассудка состоит именно в том, что он исходит именно из этой установки: он действует с неопределенными вещами как с определенными, он употребляет понятия как обладающие определенным смыслом, хотя они у него самого таким смыслом не обладают. Т.о., одно из существенных отношений субъекта к внешней среде состоит в том, что он к неопределенному относится как к определенному, и от неопределенного восприятия требует определенности. Можно сказать, что также и его действия, с его точки зрения, являются определенными, тогда как на самом деле и они также в среде неопределенности являются неопределенными. Другими словами, всякое определенное действие, всякая вообще определенность содержит в себе неопределенность. Любая неопределенность выливается в конкретное действие, которое, падая на среду, вызывает определенные неопределенные последствия.
    Вот на эту сторону дела я хотел обратить ваше внимание.

    Берет слово Ася Федина.
    Ася – серьёзная девочка. Она очень похожа на Крупскую в молодости. У неё гладко зачесанные назад волосы, собранные сзади в пучок, высокий лоб, большие глаза и полные губы. Её окружает аура официальности и домашности. Она не конфликтна и вместе с тем рациональна. Она чувствует, но не чувственна. В ней проглядывает очень порядочное старое воспитание.
    -Я поддерживаю Заикину. Она права. Насколько я поняла, Зайцев высказывался по принципу метода свободных ассоциаций, то есть что в голову пришло, и в его выступлении прозвучало две мысли:
  Одна мысль вводит принцип относительности   существенных признаков понятий. Я могу понять, в связи с чем это сделал Зайцев: для того, чтобы любой признак объекта можно было в определенных обстоятельствах считать существенным. Может быть. Эту мысль можно было бы представить и в менее конфликтном виде, но, как бы там ни было, мысль ясна, и, если её специально применять как принцип, может оказаться полезной. Во всяком случае, неплохо было бы посмотреть, как она работает на практике.
    Вторая мысль Зайцева связана с принципом, т.ск., неопределенности определенности. На это я сказала бы так, как сказала однажды одна женщина: иногда мне кажется, что я эту мысль понимаю, а иногда – не догоняю. У Зайцева есть только указание на этот факт, что само по себе, конечно, ценно, но, в общем, этого маловато.
    Теперь о мысли Заикиной о кодировке объектов в ощущениях. Мне кажется, Заикина тут попала в точку. Я, будь моя воля, дала бы ей за эту мысль Нобелевскую премию. Я считаю, что это – богатая мысль, и думаю, что её не так уж трудно будет раскрутить.
    Наконец, я хочу обратить ваше внимание на исходную формулу Авдеева, вернее, на график, который её представляет.
    Самая первая претензия у меня заключается в том, что Авдеев говорит о взаимодействии двух субъектов, тогда как следовало бы говорить о взаимодействии субъекта с внешней средой вообще. Правда, он говорит о том, что субъект относится к другому субъекту как к объекту. Но физический мир и живой мир – это разные миры в том прежде всего отношении, что неживой мир обладает постоянными свойствами, тогда как живой мир – переменными, так как способен изменяться благодаря научению.
    Поэтому здесь два существенно различных мира, т.ск., мир объективный, физический и мир субъективный, мир чувства и духа. И то, что, кажется, можно сделать, это представить мир субъективный как физический мир, подведя тем самым первый под второй. Обычно так и делается: говорят о напряжениях, потенциалах, зарядах,  разрядах и пр. Но в этом случае всё же отражают лишь одну сторону субъекта, ту, которая связана, т.ск., с его чувственным, физическим отношением с реальностью. Но ведь это всего лишь одна его сторона.
    Правда, если мы обратимся к субъекту, то найдем у него, наряду с внешней средой, его внутреннюю среду, которая также является его объектом, причем, объектом, с которым он жестко связан и от которого он зависит самым существенным образом. Более того, в известном смысле, сам субъект может рассматриваться в качестве (психологического) дополнения к его внутренней среде, и поэтому его действия в переменной внешней среде, с которой он непосредственно жестко не связан, могут с этой точки зрения рассматриваться в качестве функции от физических свойств его внутренней среды. Но ведь это мало что меняет, поскольку сама эта его внутренняя среда является живой средой.
    Словом, здесь есть вопросы, в особенности в связи с тем, что собственно субъективные вопросы схемой Авдеева не учитываются.
    Теперь относительно самого графика. Авдеев говорит об исходной идее, заложенной в схему, которая состоит в том, что субъект представляет собой систему с обратной связью, такую, в которой прямая и обратная связи могут меняться местами. В общем-то, это утверждение больше создает впечатление красивости, чем факта. Я думаю, что и критерием у него выступал критерий красоты.
   Но, хорошо, допустим, что красота правит миром, что красота есть истина. Но в таком случае красота должна быть хотя бы представлена в адекватном виде. Посмотрите на рис. 1. У Авдеева система управления представлена двумя схемами: «!», «?». Эти схемы соединены противоположными стрелками. Из рисунка я вижу только то, что эти две схемы как-то взаимодействуют, и вижу еще, что они рядоположены. Но ведь это же совершенно неправильно , поскольку не отражена их противоположность и характер отношений в противоположности, а ведь это – весьма и весьма специфические отношения. И такими же стрелками обозначены отношения организма со средой. И здесь снова мы видим всё ту же рядоположенность, "мясо отдельно, кости отдельно", "!" отдельно взаимодействует с внешней средой, "?"- отдельно, что опять-таки неправильно.
    Но мало этого, я хочу обратить ваше внимание на, как мне показалось, полное непонимание Авдеевым различий между внешней и внутренней средами организма. Если вы обратитесь к схеме рис. 2е, в которой он пытается представить противоположность, то увидите, что им не делается никаких различий между средами, он их ставит рядом друг с другом, и когда он говорит об их противоположности, это его заявление является формальным, ему нечего сказать об их противоположности и поэтому он тут же скромно переходит к схемам рис. 2f-2h. Тогда как разница между этими двумя средами принципиальнейшая: для живого существа внешняя среда не имеет цены сама по себе. Она приобретает цену в качестве средства поддержания  существования внутренней средой организма, которая является  т.о.  тем, что задает критерии, импульсы и векторы действий субъекта. В этом смысле организм является естественной, природной первопричиной поведения организма. Собственно психику   мы можем рассматривать как механизм, который позволяет разрешать противоречия, возникающие во внутренней среде организма за счет его внешней среды. Это - позиция индивида в мире.
   Я возвращаюсь к схеме рис.1. Мы имеем дело с противоположностями. Если мы рассматриваем отношения между противоположностями во времени, то в отдельные интервалы времени мы имеем следующие возможные отношения между сторонами противоположности.
   1. отношение отрицания. При этом характер отрицания может быть взаимным и открытым либо односторонним и скрытым. Я не рассматриваю открытое взаимное отрицание как открытую войну двух сторон, так как в этом случае мы имеем дело с открытым противоречием, связанным с тем обстоятельством, что борьба идет внутри системы. Это - отношение войны, холодной или горячей, которое, поскольку речь идет о субъекте, связано с его болезнью. Здесь речь идет о разрыве, распаде существующей формы противоположностей. Мы же рассматриваем его сравнительно здоровые состояния.
   Это случай, когда имеет место тенденция на разрыв между сторонами противоположности, однако этот процесс не выходит за пределы положенности центростремительных сил; иначе говоря, в этом случае положенная сторона "знает границу противоречия, до которой она может дойти и за которой начинается открытое противостояние противоположных сил, когда каждая из сторон стремится к самостоятельности и, следовательно, к распаду системы. Я говорю о той мере, при которой ведущая сторона противоположности еще продолжает представлять целое, и это представление целого связано со способностью к самоограничениям тогда, когда система приближается к границе распада. Принцип функционирования, который здесь имеет место, состоит в том, что системой постоянно воспроизводится отношение противоречия между сторонами противоположности, создается положительный потенциал одной стороны противоположности за счет создания отрицательного потенциала на другой стороне противоположности до таких величин, которые последняя способна выдержать. мы получаем, т.о., сравнительно постоянное отношение,  поддерживающее самое себя. Формально говоря, мы в этом случае имеем две возможности отрицания в зависимости от положенности той либо другой стороны,   чувственной либо рациональной. Если говорить на социальным языке, то мы имеем в этом случае отношение западной демократии и тоталитаризма. Мы можем иметь две эти различные формы управления - формы, которая стремится удовлетворить чувственную сторону, и формы, которая стремится удовлетворить рациональную, духовную потребность субъекта. Мы, т.о., получаем систему, в которой удовлетворение чувственности ограничивается рациональной стороной, другими словами, чувственность создает свою собственную рациональность в качестве средства, которым обеспечивается поддержание целостности системы; либо напротив, рациональность ограничивает себя, создавая свою чувственность, которая призвана работать на рациональность. Эти два противоположные модуса отрицательного доминирования одной стороны противоположности над другой покоятся на одном и том же, как мы видим, законе: доминировании центробежных сил внутри границы центростремительных сил, которой еще обеспечивается сохранение целостности системы.  
   Два противоположные модуса характеризуются формой, в которой, напротив положены центростремительные силы, силы, направленные на разрешение всевозможных противоречий, при этом центробежные силы оказываются вещью, которой ограничивается действие центростремительных сил. В этом случае мы имеем дело с системой осознанности, которая сама сознательно ограничивает "мир в себе", создавая противоречия.
   Назовем отношения в системе первого вида отрицательным её модусом, второй - положительным. Тогда перед нами возникает вопрос об условиях переключений системы в противоположное состояние. Представляется, что это происходит тогда, когда мы находимся вблизи допустимой границы, при которой еще сохраняется целостность системы данного вида. В этом случае противоположное отношение должно выходить на поверхность деятельности системы, обеспечивая противоположный процесс и отход системы от опасной границы. Благодаря этому системе удается сохранить своё качество. Из этого замечания следует, что функционирование поддерживающей себя системы является автоколебательным. Очевидно, что такая система обладает и владеет обоими противоположными качествами и способна реагировать на опасные изменения в их соотношении, то есть система учитывает свои чувственные и рациональные потребности и характер отношений между ними. . Если же происходит всё же переход через границу положительного либо отрицательного модуса, то результат очевиден: происходит революция, система "переворачивается", и в системе начинает доминировать противоположное отношение.

   Теперь у нас два возможного пути для построения описанной схемы: мы можем идти от фактов, постепенно формализуя их, либо от формализма, постепенно наполняя его фактическим содержанием.

   Если мы идем от факта, то в качестве ключевого мы должны брать соотношение центробежных и центростремительных сил в системе, выразить положенность той либо другой стороны, определить автоколебательный механизм поддержания системой своего равновесия, и, наконец, условия, при которых происходит революция в системе
   Как всё это может выглядеть на графике.
    Возьмём декартову систему координат на плоскости, по оси абсцисс отложим время, по оси ординат в положительном направлении отложим положенную доминирующую сторону в системе, в отрицательном направлении - снятую сторону. Тогда рост положенной стороны будет вызывать отрицательное движение стороны снятой, приближая её к границе распада системы. Это замедляет рост положительной стороны. Замедление роста одной стороны ведет к положительному росту другой. Происходит отход от опасной границы и начинается приближение к другой, противоположной границе, при которой возникает угроза с противоположной стороны этому же отношению, связанная со стиранием противоположности классов, и тогда  положенный класс снова "завинчивает гайки", и возникает противоположная тенденция.
   График рис.1 иллюстрирует эти закономерности. Интервал I: Положенная сторона а растет, создавая противоречие внутри снятой стороны b
   Интервал II: При приближении стороны b к границе революции сторона а ограничивает себя, начинается рост стороны b, который доходит до противоположной границы, стирающей противоположность сторон.
   Интервал III: Положенная сторона а снова  начинает расти, тогда как сторона b приобретает отрицательные тенденции.
    Интервал IV: Сторона а не ограничивает себя, сторона b переходит нижнюю допустимую границу, революция, и отношения в системе "обращаются", "переворачиваются на противоположные; теперь положенной стороной становится другая сторона противоположности.
   Интервалы V, VI: аналоги интервалов I, II.
   Интервал VII: Происходит переход верхней допустимой границы, связанный со стиранием свойств противоположности противоположных сторон (а что означает выражение "стирание свойств" - это снятие напряжений между ними; же напряжение может быть   представлено двумя качествами -  напряжение, связанное с импульсом притяжения для независимых, которое может окончиться качественным скачком и возникновением новой системы, в которой, соответственно, каждая из ранее самостоятельных в данном отношении сторон становится связана с другой и зависима от неё; либо же это силы отталкивания, стремящиеся разорвать существующие связи с целью достижения независимости сторон системы в данном отношении) Процесс оканчивается очередной революцией (контрреволюцией), и отношения в системе снова переворачиваются.
   Я высказывалась об отношении между противоположностями на языке социологии, поскольку они наиболее наглядны. Однако это - закономерность, общая для отношений между противоположностями.

   Мы видим, что отношения между противоположностями характеризуются двумя противоположными закономерностями. Самое близкое подобие к ним выражается прямой и обратной пропорциональной зависимостями (у = ах; у = а/х). Так как всё же едва ли можно говорить о строгом их выполнении, то я предложила бы мягкий вариант этой зависимости6 у=a(t)x(t) и y=a(t)/x(t).
    Теперь пусть есть понимание схемы у = f(x). Подставим в эту структуру на место у, f - ? либо !, на место х - ! либо ? соответственно.
    В наших дальнейших рассуждениях не будем упускать из вида, с какого рода объектами мы имеем дело. А также обратим внимание на то, что у нас в выражениях функтор и его значение обозначаются одинаково, то есть имеется ввиду связь между целью, которую преследует система, и действия, которые она совершает по отношению к своему аргументу -  противоположной - противоположной стороне, принуждая её к нужным ей действиям.
   Тогда мы можем получить выражения рис.2.
    Формулой (1) представлено отношение, в котором может быть положена одна либо другая сторона, вектор действия схемы направлен на восстановления равновесия в системе.
    Формулы (2), (3) имеют ввиду идею максимально возможной разности отношений: формула (2) стремится к обеспечению процессов доминирования отношения отражения, формула (3) - практического действия.
   Формула (4) объединяет формулы (2),(3).
   Формула (5) объединяет все формулы, представляя систему как универсальное целое.
   Произведем следующий виртуальный эксперимент: Пусть есть формула (2), и пусть она запущена и выполнена; тогда в результате её выполнения положительный потенциал (?) увеличился, а (!) уменьшился, соответственно, ресурсы (?) увеличились, а (!) - уменьшились.  Если мы теперь запустим эту же формулу еще раз, то отрицательная разность напряжения (!) по отношению к (?) увеличится, и выполнение функций для (!) станет более трудным. Поэтому повторение этих циклов положенной стороной будет суживать его основание, поскольку средством для него является всё более ослабляемая противоположная сторона.
   Эксперимент показывает, что формулы (1) - (5) отражают закономерности работы, представленные графиком рис.1.
   На основании изложенного я бы предложила схему рис. 1 Авдеева несколько модернизировать. Прежде всего, желательно, чтобы в обозначениях указывалась положенная и снятая стороны, например, это отношение можно было бы обозначать в виде дроби, в числителе которой записывается положенная сторона противоположности, в знаменателе - снятая. Тогда, к примеру,  выражение вида (?/!) обозначало бы, что положена сторона (?), снятая - (!)
    Формула также должна указывать на вид отношения, который выполняется системой, то есть представляет ли он собой стремление к равновесию либо рассогласованию сторон. Это можно было бы обозначать при помощи соответствующего индекса равенства или неравенства, например, т.о.: (?/!)⁼. А в общей форме это выражение можно было бы представить как Ψ = (α/β)^ε где α - положенная сторона противоположности, β -снятая, ε равно "=", "<", ">" , Ψ -= состояние системы (я ввела здесь знак "меньше", потому что полагаю, что он нам понадобится при более тонком исследовании отношений между противоположностями).
    Приведенное обозначение представляется самодостаточным, и  мне видится в связи с этим рис. 1 у Авдеева как излишний и запутывающий суть дела.

  Далее  Текст по теме из доклада Скляра с замечаниями Доктора:

... Если привязываться к последней, к нервно-мозговым структурам,   имея ввиду доминирующую, а, более точно, определяющую сторону в человеке, не просто объясняющую либо действующую,   каковыми являются по-видимому левое либо правое  полушарие у праворукого человека, но в целом определяющую сторону нервно-мозговых структур сверху донизу, начиная с  полушарий, переходя затем от переднего мозга к среднему, заднему, продолговатому и спинному - и рассматривая всё это как целостную систему, которой обеспечивается, с одной стороны, функция реагирования, и с другой - отражение этой функции, и которой обусловливается противоположность левой и правой сторон управляющих нервных структур в зависимости от доминирования в них сенсорной или моторной части, то мы должны будем убедиться, что это определено программой, заложенной в человеке от рождения.
   Отношения между противоположными сторонами нервной системы принципиально аналогичны отношениям между полушариями. Более того, отношения между полушариями, такие, какие они есть, возможны только благодаря функционированию нервной системы в целом. В частности, любой акт, как мыслительный, так и двигательный. невозможен без участия эмоций, которыми определяется существенно как энергетический заряд мыслительных актов и действия, так и их вектор, а эмоции ведь связывают  с лимбической системой На рис. 1. мной представлено отношение между двумя полушариями. Обозначения: лп - левое, пп - правое полушария; 1 - действие левого полушария на правое. 2- отражение(наблюдение) действия правым полушарием. 3- управляющие команды левого полушария правому. 4 - восприятие правым полушарием команд левого полушария.

   В опытах с расщепленным мозгом осуществляется действие правого полушария  и объяснение последним действий левого. Данные в этом случае берутся не через посредство их связи через мозолистое тело, а   от рецепторов, а также делаются выводы на основании причинно-следственных отношений. По логике вещей в интактном мозге  схемы правого полушария отражаются в виде правил, на основании которых действует левое. Эти правила выступают для субъекта в качестве в качестве непосредственно данной истины.

   Затем, я хочу обратить ваше внимание на следующее. Если мы будем рассматривать  противоположность коры каждого из полушарий относительно центральной борозды, то мы должны будем утверждать доминирование в нём либо моторной, передней части, либо сенсорной, задней.  В зависимости от доминирования той или другой части мы получаем две противоположные схемы реагирования систем с обратной связью: схему, в которой доминирует моторная часть, и схему, в которой доминирует сенсорная часть. На рис. 2 мной представлено это деление. На нем ПЛП - передняя часть левого полушария, ППП - передняя часть правого полушария, ЗЛП, ЗПП -соответственно задняя часть левого и правого полушарий; мч, сч - моторная, сенсорная части. На рис. 3 показаны формально возможные отношения доминирования этих схем в обоих полушариях. Обозначения на нем: МЛП, СПП, МПП, СПП - соответственно моторная часть левого, сенсорная правого, моторная правого, сенсорная левого полушарий. П, С - соответственно положенная, снятая стороны Какие из этих пар отношений реализуются и как - вопрос.
   Теперь я могу связать эти две вещи - понятия положенной и снятой стороны противоположностей и понятия прямой и обратной связи в системе с обратной связью. Именно, сторона, которая положена, выступает в качестве прямой, действующей связи, сторона, которая снята, выступает в качестве обратной связи.

   Если следовать заложенной в системе логике, то если положение МПП, то мы получаем непроизвольное рефлекторное действие, определенное моторикой. В результате этого действия получаем изменения в сенсорных данных. То самое элементарное отношение, которое при этом реализуется, есть отношение между схемой действия и изменением данных сенсорики. Поэтому для данной структуры действия характерно преобразование исходной сенсорики в результирующую. Т.о., получаем формулу: если по обратной связи идет сенсорный ансамбль А, и в результате моторного непроизвольного действия он преобразуется в сенсорный ансамбль В, то мы получаем изменение В - А = ∆; т.о. Если Д- действие, А - исходный ансамбль, В - результирующие, то Д(А)=В. Если д- конкретное действие, а - конкретный ансамбль, в - результирующий ансамбль, то д(а)=в. В данном случае действия Д являются исходным пунктом, который преобразует сенсорный мир. В этой случае действие никак не регулируется, ничем кроме самого себя, не определяется. Оно может быть случайным и, т.о., случайно определяет реальность. получая ответы от сенсорной части и на этой основе изменяя моторику. Эта схема в психофеноменологическом плане выглядит так: "Попробую сделать так и посмотрю, что из этого получится. И т.о. в этой схеме устанавливается соответствие между моторикой как исходным, причинным пунктом процесса и получаемым результатом - преобразованием исходной ситуации в результирующую.

Либо же отношение противоположное: имеют место воздействия внешней и внутренней среды и получаемые реакции на эти воздействия со стороны моторной части. В этом случае устанавливается соответствие между воздействием на нервный аппарат, и реакцией нервного аппарата на воздействия. Причиной в этом случае является не собственная активность нервного аппарата, как это имеет место в первом случае, но активность внешней и внутренней среды, причем, внутренняя, телесная среда, уже предполагает существование сформированных (врожденныx) схем  управления,   регулирующих основные функции организма и тем самым определяющие критерии, лежащие в конечном счете во всех реакциях организма.

   Модель отношений между двумя противоположными частями нервной системы на примере больших полушарий.
   Модель основывается на идее, что одно полушарие является действующим, рефлекторным, бессознательным, другое полушарие является объясняющим, и в этом смысле сознательным, или, другими словами, одно полушарие является чувственно, непосредственно отражающим, другое - опосредованно, "рационально", объектно отражающим. Т.о. двумя полушариями отражается два взгляда: взгляд извне и взгляд изнутри С другой стороны, этот взгляд извне и изнутри может рассматриваться т.о., что он принадлежит правому полушарию и представляет собой, с одной стороны, восприятие его рецепторами данных извне, и получение этих непосредственно чувственных данных изнутри. В этом смысле функция левого полушария - преобразованние физиологических процессов в феноменологические на уровне ощущений и чувств, отражающих функционирование рефлекторных схем, и, соответственно, правым полушарием осуществляется отражение этих феноменологических объектов и перевод их на рациональный уровень (язык)
   Основное правило, характеризующее отношение между противоположностями, заключается в следующем: в правом полушарии формируются рефлекторные схемы. Для левого полушария рефлекторные схемы отражаются в виде правил действия и мышления. Рефлекторные схемы с их содержанием выступают для правого полушария в качестве непосредственно данной чувственной реальности, формируя т.о. образ левого полушария, которое, т.о., "не видит" и "не знает" себя. Оно - такое, какое оно есть, поскольку оно и в своих частных, и в своих общих отношениях оказывается привязано к формируемым рефлекторным схемам.
   Итак, еще раз: рефлекторные схемы правого полушария задают правила действий (объяснений, пониманий) для левого полушария. они выступают в качестве непосредственно данных ему и непосредственно истинных схем, определяющих как правила  его рассуждений, так и критерии истинности. Т.о., за любым рациональным правилом лежит соответствующая рефлекторная схема.
   Необходимо различать тот вид, в котором хранится рефлекторная схема, представляющая собой программу, и то, как она функционирует. Актуализированная рефлекторная схема включает в свою работу всю нервную систему, во всяком случае, те её части, которые необходимы для выполнения работы рефлекторной схемы - моторные, сенсорные, эмоциональные и т.д.

   На рис.4 представлена схема цикла отношений
   Работа схемы.
   1. Непроизвольный цикл (Случай, когда действие осуществляется раньше, чем  человек  успевает подумать о том, что он делает).
   Непроизвольный цикл осуществляется при доминировании правого полушария. Осуществляется рефлекторная схема действий РД, ход выполнения которой контролируется обратной связью КРД.
   Это действие наблюдается и объясняется левым полушарием. (Здесь необходимо указать на то, что наблюдение и объяснение левым полушарием действий правого в свою очередь является активным действием, которое характеризуется следующими признаками. В своей полной, развернутой, первоначальной форме оно  выражается в речевой деятельности, которую субъект должен услышать, воспринять и осмыслить, а это всё - активные процессы, характеризующие работу левого полушария. По мере развития и овладения как речью, так и используемым в речи понятийным аппаратом громкая речь преобразуется во внутреннюю, а еще позже внутренняя речь редуцируется и превращается непосредственно в мысль, сливается с мыслью. Особенность этого процесса состоит в следующем. Если нет речи, то тот непосредственный процесс, который может быть назван мыслью, "пролетает", проходит в виде не декодированного сообщения, представленного соответствующим отношением между чувством и ощущением.
   (В свою очередь, необходимо указать также на отношение между ощущением и чувством как феноменологическими факторами явления работы рефлекторных схем: ощущение дает информацию о внешней и внутренней среде организма. Чувство есть выражение соответствующих характеристик элементов со стороны их значения, а также величин рассогласования как во внутренней, так и во внешней среде. В этом смысле, рефлекторный процесс может быть описан в терминах ощущений и чувств на основе элементов, данных в ощущениях, и соответствующих им чувств, определяющих векторы и энергетику рефлекторных процессов относительно прообразов этих ощущений)
   Т.о. громкая речь в процессе своего построения представляет собой отражение, осмысление, прочувствование непосредственного процесса, который расшифровывается как мысль. Поэтому за тем, что называют мыслью, стоит непосредственный чувственный процесс, в соответствие с которым приводится речь. Всё это имеет смысл и значение лишь постольку, поскольку сохраняется это соответствие между речью и стоящей за ней непосредственной чувственной схемой выражаемой речью мыслью.

   Им же определяются соответствия и рассогласования, которые по связи "Д" передаются правому полушарю в виде команд, разрешающих дальнейшие действия в случае соответствия, и торможения их  случае обнаружения несответствий объяснения (понимания) реальности вызывается ОИР. (см. замечание  6)

    Два полушария мозга не могут не быть противоположно заряжены т.о., и этим определяется характер отношений с внешней и с внутренней  средой, то есть отношение к внешности и отношение к самому себе:
   если в "объясняющем" полушарии доминирует моторика, и это полушарие доминирует, то мы получаем мыслительный действующий тип, который относится как к внешней среде, так и к самому себе как к вне его существующему объекту, вектор его сознания направлен во вне от управляющий системы, то есть нервных структур.
     Так как правое полушарие при этом заряжено противоположным образом, то доминирующей моторике одного полушария будет соответствовать доминирующая  сенсорная часть действующего  полушария. (см.замечание 5)

Отношения в системе действующего полушария  являются перевернутыми относительно объясняющего, и мы получаем двойственность вот какого рода: если это новое воздействие, то оно отражается моторикой на основе существующих врожденных критериев безусловных рефлексов. Если же это воздействия, по отношению к которым выработаны схемы (левым полушарием), то ответная реакция будет соответствовать привычкам, то есть приобретенному стереотипу.
   Если в объясняющем доминирующем полушарии доминирует сенсорная часть, что получаем чувствующий тип. Вектор сознания в этом случае направлен внутрь управляющей системы. моторика строится как результат анализа характера воздействий и её действия   являются функций от напряжений, вызываемых во внутренней чувственной среде внешними воздействиями, устраняющей возникшие в результате воздействий напряжений. Отношение в этом случае как к внешности, так и к внутренней среде является субъективным.
   (Замечание относительно воздействий:
   Любое воздействие характеризуется одной из двух особенностей. Воздействие вызывает в системе изменения до тех пор, пока оно длится, и изменения изменяются с изменением воздействия; с прекращением воздействия система возвращается в исходное состояние.
   Второй вариант: после прекращения воздействия система остается в измененном состоянии.
   Вопрос об условиях, при которых система возвращается в исходное состояние и при которых оказывается фиксирована на новом состоянии, должен быть обсужден с точки зрения общих рефлекторных закономерностей, лежащих в основе функционирующей системы.)
   Так как в правом полушарии при этом доминирующим является действие, то действия во вне носят субъективный характер и  преследуют разряд существующих во внутренней среде напряжений.

   Однако в системе может доминировать не только левое, но и правое полушарие. И, конечно, должна быть рассмотрена и эта сторона дела.
   Помимо этого, возникает вопрос о формах отношений между полушариями, смены доминанты внутри доминанты и т.д. Но это - вопросы для отдельного  исследования.