на главную страницу
визитка
темы
Время - вода. Кажется, только что было нечто, и казалось, что оно будет
всегда. И вот заходишь - всё вроде бы то же, и в то же время чужое, не узнаешь
знакомые места и знакомых людей, и приходится заново привыкать к
изменившейся обстановке.
На месте Антонины сидит другой человек, Светлана. На месте Валентины
тоже другой человек, правда, тоже Валя, Климов Валентин. Такое ощущение, что
центр событий в отделе сместился на них; это для них всё внове, и вокруг них
заворачиваются события, в то время как старожилы после произошедшего словно ушли
в тень, как будто жизнь в этой части отдела замерла, потому что люди не могут
переварить произошедшее. И голоса стали тише, и движения осторожнее.
Когда эти двое новеньких появились, когда прошли к
столам, когда начали устраиваться за ними, присутствующие молча смотрели, и у
каждого в голове крутилась одна и та же мысль: а как бы он почувствовал себя на
этих местах, поскольку с ними словно был еще связан дух ушедших. Уж на что
Ухлёстов, как говорится, что на уме, то и на языке, но и он на этот раз молчал,
и только исподлобья посматривал на устраивающихся новеньких, и у него было
несвойственное ему выражение лица, словно надежда, что новенькие сотрут незримое
присутствие в комнате духа двух человек.
Новенькие, конечно, знали о том, что произошло. Но они при этом не
присутствовали и это не пережили, а, кроме того, они были заняты самими собой,
и не то что события, которые происходили в этой комнате
когда то, но и сама теперешняя эта комната с
присутствующими в ней, всё это существовало вне их. Что-то незримое отделяло их
от реальности, в которой они оказались, и оставалось ощущение, что они "другие",
что-то такое трудно осязаемое, словно в комнате до сих
пор сосуществовали животные одного вида, и вот появились другие животные, по
виду такие же, и, тем не менее, другие.
И, похоже, что эта их незаметная отчужденность от того, в
чем они оказались, уже через короткое время заставила присутствующих забыть о
том, что за этими столами сидели другие люди. Словно была у новеньких своего
рода агрессия: вот они пришли, и то место, которое они занимают, это их место,
оно принадлежит им. И живое ощущение бывших здесь сменилось воспоминанием о том,
что когда-то на этих местах находились другие люди. с которыми случилась
история.
И эти воспоминания, первое время
всё собой заслоняющие, навязчивые, удалялись, расстояние
увеличивалось, они становились всё меньше и меньше и, наконец, пришло
время, когда стал нужен повод, чтобы они появились. Но это уже была
просто память о произошедшем.
У девушки были резкие черты лица. Создавалось впечатление, что мастер, её
создававший, больше думал о крепости и надёжности конструкции, чем о
сглаженности линий: высокий и широкий лоб, чётко определенные черты лица и
выдающий вперед подбородок, свидетельствующий об упрямстве. Было заметно, что
девушка избегает прямых зрительных контактов: во время общения глаза её словно
прятались; она предпочитала смотреть куда-то в сторону, или веки её опускались,
так что создавалось впечатление, что она от стеснения смотрит вниз; чаще же
всего её глаза были обращены внутрь себя, так что когда она говорила с вами, у
вас возникало ощущение, что она вас не видит и ей нет до вас никакого дела, а
говорит она с самой собой и, скорее всего, по поводу вас, но при этом имеет
ввиду определение значения вас для неё, в то время как сами по себе вы её не
интересуете. Лишь изредка она приоткрывалась, но и тогда между вами и собой она
выставляла либо улыбку, смех, словно бы пряталась за ними, либо же её
взгляд приобретал хитрое выражение подглядывающего человека, словно она
исподтишка заглядывала к вам в душу.
Мужчина казался противоположностью девушке. На чертах
его лица лежала печать сглаженности, мягкости. Его вполне можно было бы назвать
красавчиком, но чего-то ему для этого не хватало. После него оставалось ощущение
мягкости, влюбленной в самое себя, так что казалось, что нажми пальцем на его
кожу, и останется вмятина. Мужчина словно был отгорожен чем-то от окружающего и
чем-то напоминал плод, плавающий в жидкости в утробе матери и желающий всеми
силами оставаться в этом состоянии.
Светлана замужем. В то же время изначально стало понятно, что между ею
и Валентином существуют какие-то отношения. Скоро выяснилось, что они вместе
учились, и даже на одном курсе, и, как видно, их дружба не затерялась после
учёбы, а для этого, конечно, должны быть свои причины. Со стороны казалось, что
Светлана и Валентин - это две противоположности, что между ними нет ничего
общего, и поэтому их отношения иногда представлялись странными, словно в них
было что-то неестественное. Тем не менее, отношения существовали, и, как
высказывались всё видящие глаза женщин, вряд ли невинные. Женщины даже
высказывались в том смысле, что они буквально чувствуют, что отношения Светланы
и Валентина - это как бы изначально отношения мужа и жены, а отнюдь не
любовников, поскольку нет в их отношениях страстности любовников, зато есть
основательность, которую невозможно определить иначе, как семейную. "Уж и не
поймёшь, что у неё там за муж и какие у неё отношения с ним, но то, что мы
видим, мы видим"
Скоро, однако, все увидели, что натура у
Светланы неуёмная, жадная, себя не ограничивающая. Всё началось с ВВ. Вернее, не
с самого ВВ, а с отношения Светланы к ВВ. Нетрудно было видеть, что
ВВ произвёл на Светлану впечатление, что само по себе было не удивительно,
потому что ВВ, в известном смысле, мечта и всякой женщины: тут и высокий
рост, и мужественность, и, не последнее дело, должность. Словом, с первого дня
стало заметно, что смотрит Светлана на начальство по особенному, с нежностью и
придыханием и как бы даже тает при его появлении и в то же самое время и
восторгается; каковое лестное для всякого мужчины поведение, конечно, не
осталось без внимания. Замечено было, что Светлана с удовольствием
скрывается за дверью кабинета ВВ и подолгу не возвращается, и чей-то злой язык
даже заметил, что однажды видели, как она выходила из кабинета начальства
поправляя причёску.
Тут, конечно, в иных умах возникла даже напряженность, поскольку всем
было известно, что ВВ числится за Люсей. И, насколько можно судить,
кто-то, кто устал от кровопролитий, а по почерку, Серенькая, доложил
Светлане, чтобы она особенно не разгонялась, а лучше бы поостереглась, дабы не
случилось для неё неприятности, "как с некоторыми". Здесь мол, люди работают не
по одному году, а она здесь без году неделя, так и нечего пытаться брать не по
чину, поскольку каждый сверчок знай свой шесток. Здесь де и без неё охотников на
известное лицо хоть отбавляй. На что, говорят, Светлана сказала: "Ах ты
сверчочек на шесточке" и пренебрежительно прикоснулась к благожелательнице,
которую при этом "как током ударило". Последние слова потом Светлана с усмешкой
и удовольствием пересказывала, всем свои видом говоря: и эта туда же, с её
то данными.
Словом, от предупреждения стало только хуже. В лице Светланы
появилось даже что-то хищническое и ненавистное, как будто она говорила себе:
вам не удастся поставить меня на колени.
Пересказывают, что два слова было сказано и самой
Люсе, но де Люся высказалась в том смысле, что бывшее в употреблении ей не
жалко. Говорят, что якобы произошел втайне разговор Светланы с Люсей, и
якобы после этого разговора Люся еще долго хихикала, но разговора не
пересказала, "поскольку умеет хранить чужие тайны", - как она, плохо сдерживая
разбиравший её смех, объясняла.
С тех пор Серенькая стала на дух не
переносить Светлану, так что даже характер Серенькой испортился: все до сих пор
знали её как жалостливую, тихую женщину, а тут появилось что-то несдержанное,
раздражительное, ноющее и цепляющееся, как только дело так или иначе
касалось Светланы.
И тут, в это самое время, пока шли эти разборки,
вдруг потребовал к себе внимания и второй новичок, Валентин, после того,
как однажды днём он для чего-то отпросился у ВВ, а когда вернулся, на нём лица
не было.
15.06.08 г.