Из заметок дурака
В настоящем файле займемся приложением теории событий к их практике.
План такой: излагается известный сюжет, в настоящем случае один из сюжетов из "Интернов", даются два графика, представляющие последовательность событий, и затем рассматривается логика событий
Случилось так, что Быков переспал со своей начальницей Н. И чтобы осадить его, Н. сказала: "Это было в последний раз". Мол, знай своё место. И её слова отрицательно подействовали на Быкова, и именно, как красная тряпка на быка. Ибо если бы Н., напротив, повесилась Быкову на шею, то это, пожалуй, стало бы не интересно, ибо в этом случае сработал бы феномен Быкова, который заключался в том, что женщин, вешающихся ему на шею, он рассматривал как больных и подвергал их психотерапевтическому лечению. Чтобы, значит, не навязывались и не связывали ему руки. Т.о. получилось, что хотя Н и сказала Быкову, что это было в последний раз, но объективно слова её имели противоположное значение, хотя сама Н, об этом не знала. С другой стороны, поскольку нечто в определенных условиях произошло один раз, то почему бы ему не произойти и в следующий. То есть Быков натоптал дорожку, и слова, выражающие эмоции и даже стоящие за эмоциями мысли и клятвы Н, это одно, а реальность жизни, то есть требования тела и возможность его удовлетворить, это другое. Так что это повторилось и во второй, и в третий раз. Но когда это повторилось и во второй, и в третий раз, то превратилось в обыденность, и слова "это было в последний раз" потеряли свою силу, и говорить их стало бессмысленно, а пришлось признать очевидный факт: Быков и Н стали любовниками. Что касается Быкова, то его внутренняя установка на собственную гениальность находила своё подтверждение в том, что он спит с начальницей, то есть она выступает для него в качестве крепости, которую он взял и удерживает в своих руках. В свою очередь, Н не устраивало её положение взятой крепости, и она думала, как бы отношения перевернуть снова с головы на ноги, то есть поставить Быкова на место. И вот она, подумав, призывает к себе Купетмана, человека без принципов. То есть, допустим, у Быкова насчет принципов тоже очень сложно, так что если и можно говорить о каких-то принципах у него, то таковым будет его самолюбие и тщеславие его я, хотя и это сложно назвать принципом, но скорее - влечением. Но у Купетмана вообще нет никаких принципов, или, другими словами, его единственным принципом является беспринципность. И вот Н, раздумав, призывает к себе Купетмана и сообщает ему о своем намерении прибрать Быкова к рукам путем преобразования их раздельного жилищного, материального и иного бытия в совместное. Вопрос остается за малым: как это сделать? Сказать ему прямо: мол, Быков, давай жить вместе, организуем, т.ск., семейную ячейку, эта вещь рискованная для самолюбия Н, потому что если Быков скажет "нет", то в какое положение она поставит себя по отношению к нему?! Она, начальница! Ведь этак он, пожалуй, и похвалиться начнет, мол, Н ему предложила совместную жизнь, а он ей кукиш показал. Как же после этого она может быть начальницей, как она может приказывать и кто её после такого станет слушать?! Нет, это будет подрыв авторитета, этого делать нельзя. Как нельзя оставлять и сегодняшнюю тайную связь. Да только долго ли эта связь будет оставаться тайной?! Сначала будут по углам шептаться, а потом, пожалуй, и в открытую будут показывать, что мол, начальник то ты начальник, да только с душком, со слабостью на передок. И что этому возразишь? Нет, прямо никак нельзя сказать. И вот думали они с Купетманом, думали, и надумались: нужно, чтобы всё выглядело так, что это не Н. предложение сделала, а, напротив, Быков поставил её перед фактом совместной жизни. А сделать это можно, подпоив Быкова, потому что Быков, когда перепьёт, ничего не помнит, что с ним происходило и что он делал. А так как он человек самолюбивый, то он якобы сделанного им он не откажется. А в качестве сделанного им можно будет предоставить не только якобы сказанные им слова, но и дела, а именно, его вещи, с которыми он якобы завалился к Н. Что касается вещей, то эту часть операции Купетман брал на себя за отгулы, а Н..должна была Быкова подпоить. Однако, поразмыслив, Н. пришла к неутешительному для себя выводу, что подпоить ей Быкова не получится, поскольку она гораздо раньше Быкова выходит из строя. Получалось, что и подпоить Быкова должен был Купетман. На это Купетман заговорил о дополнительной плате, поскольку он "друга продаёт", но встретил убедительное возражение со стороны Н, что де какой начальник больницы, кроме неё, станет терпеть стареющего венеролога-пьяницу. На это Купетману возразить было нечего, и соглашение, т.о., было заключено.
Купетман не оставил без внимания высказывание Н "Кто будет терпеть
у себя стареющего алкоголика-венеролога", и первоначальная гордость за себя тем, что к нему обращаются за советом
"также и начальствующие сферы", сменилась другим ощущением, что его используют как средство, а это в корне меняло
отношение к картине соглашения. Хотя Купетман и говорил, что он "друга продает",
и хотя он и знал, что собирается делать нечто за спиной друга, что,
конечно, не могло не быть причиной некоторых уколов совести, однако,
во-первых, всё это уж чересчур попахивало игрой, а игра не знает морали, и, с
другой стороны, довольно сложно было в этой ситуации определить, кому
большую он при этом оказывает услугу, Н или Быкову. Так что когда Купетман, не
только будучи, но вдобавок и привычно разыгрывая из себя еврея, больше играл,
чем говорил правду, торгуясь с Н., полушутя-полусерьёзно высказываясь о
продаже друга, а это де чего-нибудь да стоит, потому что, разумеется, всё имеет
свою цену, и если друга не продают, то это связано с тем, что за его продажу
недостаточно дали, а в данном случае как раз так и получалось, что Н
слишком уж мало давала за услугу, и это очевидно было связано не с тем, что она
не сомневалась в дружеском расположении к ней Купетмана, а с тем, что Купетман и
обязан и не мог не испытывать к ней никаких иных чувств, кроме как дружеских, и
именно в силу её начальственного положения, и именно в силу этого последнего
обстоятельства предать её он уже никак не может. И своим замечанием Н напомнила
ему об этом. Так что если высказывание Купетмана было больше игрой, чем правдой,
то ответное замечание Н содержало плохо прикрытую угрозу:
я тебе, пожалуй, и улыбаюсь, и советуюсь, но не вздумай гладить меня против
шерсти. Впрочем, может быть, Купетман и это проглотил бы, поскольку сознавал
справедливость замечания Н, однако словцо "стареющего" он, при всей
очевидности этого факта, принять не мог, и оно прямо упало на его
главную болевую точку, составлявшую всё его горе, и его первоначальное вполне дружеское расположение к Н сменилось
враждебным, так как если взять всё в совокупности, то получалось так его уже смешивали с ..., его не уважали, его принимали
за ничто, несмотря на все эти улыбочки. И вектор действий Купетмана
изменился из посредника отношений Н и Быкова в вектор защиты своего самоуважения
от Н, а, так как здесь был замешан также и Быков, то он срикошетил и на Быкова.
Будучи евреем и диалектиком, а быть евреем и не быть диалектиком в этой жизни невозможно,
потому что иначе хищники всех мастей сожрут, и не подавятся, и костей не
оставят, итак, Купетман, будучи диалектиком, во время пьянки с Быковым
"проговорился", чем и вызвал вполне ожидаемую яростную реакцию со стороны
последнего, связанную, собственно, не с целью самой игры, а с тем, что к нему
отнеслись как к игрушке. Разъяренный, он сказал то, что и должен был сказать,
что он пошел к женщине, сам же отправился домой, предаваясь рассуждениям.
Вначале эти рассуждения были вполне эмоциональными, но постепенно они подошли к
тому, что он и сам не лучше Н, любитель поиграть на других, и в этом отношении
они равны. И это вызвало в нём даже некоторую волну любви к Н как женщине,
вполне достойной его самого. И так как теперь карты были в его руках, он
определился со следующим ходом и, вполне умиротворенный, заснул.
Когда
неприятность ожидаемая, то это неприятно, но ведь другого и не ожидали. Когда
неприятность на ровном месте, то это расстраивает. Если же неприятность
возникает там, где ожидалось исполнение желаний, то это - стресс, это -
дезориентация, это - регрессия рассудка и ослабление воли, это - распадение
целого на части и невозможность себя собрать.
И именно в этом положении оказалась Н, которая пребывала вечером в ожидании решения своей проблемы в виде доставления
Быкова и его вещей Купетманом, а вместо этого явился пьяненький Купетман в единственном числе, и, начав словами: "Всё пропало. Быков посреди пьянки неожиданно ушел, и ушел к другой женщине",- продолжил: "Коньяка не найдется?"- а, поняв, что
он сделал своё дело и его не слышат, со словами:"Ну, я пошел"- закрыл за собой
выходную дверь. А у Н в это время вошла в состояние стопора. Анабиоза. Заторможенности. Отключения рассудка.
Транса.
Американский бунт