на главную страницу
визитка
назад
1. Вася, Вася. Вот вам и Вася. А вы бы как ко всему этому отнеслись, если
вначале был праздник, цветы, а потом все по нисходящей, так что секс становится
удовлетворением простой физиологической потребности. А где же любовь? Нет,
ничего не осталось. А ведь я молодая, здоровая женщина, я только как бы
разохотилась, только во вкус праздника вошла, а тут он и кончился.
Я сказала, что хочу любви. Я хочу моей собственной любви, по моему выбору, а не
нечаянной, случайно попавшейся на моем жизненном пути случайного Васи.
Ну, да, я нигде не говорю о Васе, о его чувствах, переживаниях. По большому
счету, мне до его чувств нет дела. У него своя жизнь, у меня - своя. Мне, м.б.,
его иногда даже жалко. Ведь сердце то у меня есть. Но, вы сами понимаете, мне
его жалко, пока он жалок. Стоит ему начать предъявлять какие-то права на меня,
как место жалости заступает злость, отторгающая его. Вот так мы с ним пока что и
провожаем то, что между нами было.
2. Так вот, я хочу любви. Моей собственной любви. Чтобы я любила.
А что такое любовь? - это чудо, это необыкновенное состояние, доставляющее
острое наслаждение. Когда твое состояние такое, что ты словно постоянно
испытываешь ощущение счастья.
Значит, в это время у меня уже было состояние потребности в этом чуде. Что здесь
важно: важно испытывать это ощущение. Совершенно неважен объект ощущения, важным
является только состояние, которое он оказывается способен в нас вызвать. А что
такое этот объект, что в нем важно? Важен не он сам по себе, а важно какое-то
его свойство, к которому мы могли бы прицепиться. Его свойство, которое вызывает
в нас это ощущение. И для нас важно только это его свойство. все остальное не
имеет значения. Это свойство перевешивает все остальные. А что это за свойство?
да что угодно: особым способом повязанный галстук, тембр голоса, способ
мышления... Да и все эти вещи, пожалуй, не имеют самостоятельного значения, они
являются условными раздражителями чего-то, что есть... а вот и ошиблиñü. Что
есть не в нем, а в нас. Что -то, что запускает в нас психологическую структуру
получения наслаждения.
И даже не совсем так. Содержание этого наслаждения состоит в том, что у тебя
возникает чувство, что ты встðетилась с самой собой, что ты уâидела самое себя.
Вîзникает единство себя с самой собой. Прежде ты жила, но всегда у тебя было
ощущение односторонности, того, что что-то есть словно за стеной, через которую
ты не можешь, не в состоянии пробиться, но, тем не менее, там-то и скрывается
то, что относится к жизни. В любви же эта стена рушится, и ты оказываешься в
реальности, в настоящей жизни.
3.И вот в это время я и познакомилась с Сашей.
4.Было в его высказываниях что-то, привораживающее. Но ведь именно это мне и
нужно было, именно этого я и искала.
Я могла бы задать себе вопрос: а в чем заключается то, чем он меня
привораживает. Я могла начать копаться во всем этом. Я могла бы даже понять,
какое именно объективное содержание стоит за всем этим. Но если бы я это
сделала, я пошла бы против самой себя. Потому что разъясненное чудо перестает им
быть. И тогда прощай любовь. Это мне показал уже самый первый мой опыт в этом
направлении. Я почувствовала, что стоит мне стать материалисткой, и я приду к
тому, к чему пришла, в конце концов, в моих отношениях с Васей. А это было бы
крушением моей потребности в чуде. Поэтому у меня возникло табу на любое трезвое
размышление.
5. Мы долго переписывались, месяца три, прежде, чем встретились. В этот период я
непроизвольно, бессознательно, инстинктивно создавала образ моего героя так, что
он уже был во мне, он существовал во мне и опрåделял теперь и мои мысли, и мое
поведение.
6. Когда мы в первый раз встретились, "у каждого из нас осталось не очень
хорошее впечатление друг о друге."
Я выразилась таким образом. Но ведь это я сказала. И за этим выражением могут
стоять две вещи. Одна вещь может состоять в том, что это я в первую очередь, не
понравилась ему. И это отразилось и на его лице, и разговоре со мной. И уже это
неприятие им меня вызвало ответную неприязненную реакцию с моей стороны,
связанную с тем, что он-то мне понравился. Если это действительно было так, то
это было самое первое противоречие, с которым я столкнулась. Это противоречие
состояло в том, что на одной стороне существовал созданный мной образ и идея
человека, на другой стороне был реальный человек. Т.о., возникла эта
двойственность, это несоответствие между идеей, соответствующей существующей во
мне потребности, и реальным человеком. И мне нужно было этого реального человека
привести в соответствие с моей идеей, отказаться от которой я не могла из-за
существующей потребности в чуде, требующей своего удовлетворения. Пэтому я и не
могла остановиться в этой точке и начать рассматривать ту объективную реальность
в лице Саши, с которой я столкнулась. И я сделала то, что и обычно делают в
подобной ситуации: я сделала вид, что никакого противоречия между идеей и
объектом не существует, и признаки противоречия - вовсе не признаки
противоречия, а "так".
Могла быть и противоположная ситуация. Он мне не понравился. Конечно, это тоже
имело место, хотя. думаю, не в такой степени. И это также не могло не вызвать
отрицательных импульсов у него по отношению ко мне.
7. Т.о., мы снова вернулись к общению без того, чтобы смотреть в глаза друг
другу. На что было потрачено это время? На то, чтобы идеальный и реальный образы
пропитались друг другом. Что со мной происходило в это время: на элеìенты образа
реального объекта накладывались элементы созданного мной идеального образа.
Утверждать, что это было сложно, я не стала бы. Я уже говорила, что у меня
сформировалось табу на всякую критику, которая может помешать удовлетворению
потребности в чуде, поэтому все это шло само собой, своим естественным порядком.
8. Вот эта потребность в необыкновенном - серьезнейшая вещь. Кажется. у тебя
есть потребность в этом, ну, и удовлетворяй ее. Но ты же должна понимать, что
потребности должен соответствовать объект, и функционирование этого объекта по
отношению к тебе должно, удовлетворяя свою потребность, удовлетворять и твою. И
чтобы это происходило, нужны действия в соответствии со свойствами объекта. Но
так рассуждали бы в какой-н. вшивой Америке. У нас же, русских, свой резон, и у
нас социальные отношения так же управляются и формируются не на основе
стремления получить какие-то внешние объективные результаты, которые
удовлетворяли бы тем самым наши инстинкты, а путем непосредственного стремления
удовлетворить инстинкт. Поэтому все, что мы ни делаем, мы делаем через колено.
9. После первой встречи я могла бы задать себе два вопроса: что именно в нем не
нравится мне, и что во мне не нравится ему.
Что касается первого вопроса, то на него я могла бы ответить. Я могла бы
ответить хотя бы на основании тех неприятных ощущений, которые он вызвал во мне.
И эти неприятные ощущения по ассоциации привели бы к каким-то образом и мыслям.
Т.о., я сформировала бы центробежный импульс относительно его, который сложился
бы с центростремительным импульсом, и я получила бы результирующую. Т.о., я бы
осталась на рефлекторном уровне, но мои рефлексы отражали бы реальность такой,
какова она есть, и на основании этого у меня формировались бы ожидания,
соответствующие объективной реальности, и я бы знала, какие вещи выполнимы,
какие нет. Я имела бы возможность контролировать процессы и сохранять
равновесие.
Но вы знаете, что то, что я делала, было прямо противоположно этой стратегии.
10. Начался "мертвый сезон" в основном телефонного общения. "Сначала говорили на
обобщенные темы, потом на более интимные, и дело дошло до того, что я могла с
ним говорить на такие темы, которые и с лучшей подругой не обсудишь. Я начала
полностью доверять ему". И так как подобное вызывает подобное, и он стал
доверять мне.
Теперь представьте себе, что я в течение этого времени могла наговорить, и какие
мысли у него относительно меня могли возникнуть.
Тем не менее, ведь это все шло словно само собой. Это - то, что у нас
действительно получалось - вот этот уровень общения и удовлетворение, которое от
общения получала я и, в какой-то степени, я думаю, он.
11. За семь месяцев нашего знакомства мы встречались всего 7-9 раз. Как это
могло быть? У меня есть мой Вася, и, конечно, мои проблемы с Васей я обсуждала с
Сашей. При этом какое впечатление должны были произвести мои откровения на Сашу,
как он на все это реагирует, какую дистанцию по отношению ко мне формирует, обо
всем этом я не задумывалась. Мне было хорошо и удобно обсуждать эти вопросы. И
поэтому я делала это. Теперь заметьте еще, что когда женщина в кого-то
влюбляется, она перестает спать с нелюбимым. И чем сильнее влюбляется, тем более
резко обозначается эта граница. Действительно, у нас с Васей отношения пошли на
разрыв, отношения стали вялыми, тем не менее, они продолжаются по сей день.
Может быть, это связано с неопределенностью отношений с Сашей.
12. Место в сознании (центр и периферия)
Т.о., что же получается?
Когда между людьми есть отношения, то эти отношения занимают либо центральную
зону, либо находятся где-то на периферии. Могу ли я сказать, что Саша занимал в
моем сознании центральную зону? Да, он занимал центральную зону, но как-то
своеобразно. То есть это нисколько не мешало мне спать с Васей. И Саша об этом,
конечно, знал. И вот, если он давал мне по этому поводу советы и пр., то как он
должен был относиться ко мне? Интересно, у него что, нет по отношению ко мне
никакого инстинкта собственности? Или я сама своими высказываниями создала в нем
такую установку, при которой я ему как сексуальная собственность была не нужна?
Ему нужна была женщина, которая будет его и только его? И вот он заявляет, "что
между нами ничего не может быть большего, чем дружба. Что если бы что-то
возникло большее, он бы мне сказал, а так как этого нет, то он не хочет меня
обманывать и обнадеживать."
А как мои излияния должны действовать на то место, которое я занимала в его
сознании? Я думаю, что чем больше я изливалась перед ним в интимных
подробностях, тем больше в качестве возможной его собственности я отходила на
периферию его сознания. Он не мог в этом смысле ничего чувствовать по отношению
ко мне, и даже то немногое, что у него оставалось, вытеснялось моими излияниями.
Отсюда и это его высказывание.
И здесь есть еще одно, присутствующее в его высказывании: вы видите, что он как
бы смотрится в себя, и обнаруживает отсутствие чувства любви ко мне. Он
анализирует то, что в нем происходит, и, если так, то он способен анализировать
так же и то, что происходит с другими. Он способен чувствовать эти вещи.
Если вы теперь обратите внимание на мои высказывания, то обнаруживаете, что
нигде мои высказывания не говорят о том, что я чувствую, но всегда - что я
делаю. Я говорю, что он меня привлек тем-то и тем-то, я говорю, что я
согласилась с ним, я говорю, что бурно отреагировала на его заявление о
появлении у него друугой девушки, я говорю, наконец, что мне все равно. Иными
словами, всюду я высказываюсь по поводу свершившейся реакции, свершившегося
действия. Я говорю также об ожидании какого-то действия. Итак, всюду налицо
какие-то свершившиеся факты, всюду есть результаты, последствия действия, есть
описания действий, и все это представляется так, словно все это происходит
независимо от меня. словно во мне есть второй человек, который действует, и я
только наблюдаю его действия, я их переживаю, мне от них плохо или хорошо. Но
как возникают эти действия, почему я поступаю так или иначе, об этом нигде нет.
Рассуждаю ли я? - Да, рассуждаю, но все мои рассуждения есть всего лишь
констатация того, что случилось. Мои рассуждения подобны высказываниям
комментатора на футбольном матче: этот принял мяч, этот ударил, но мимо ворот...
Я способна говорить только о том, что уже произошло, а не о том, что произойдет
В этом отношении я представляю собой как бы природную силу, которая
разворачивает себя в соответствии с присущими ей законами. И в этом отношении я
противоположна Саше, который наблюдает, который может сказать, что будет, но
который активно не действует, неспособен построить действие и неспособен,
несмотря на свое знание, ни ничего построить, ни ничего предотвратить. Он
способен только тормозить то, что есть.
Вы только посмотрите: мы не понравились друг другу. Кажется, на этом все должно
было прекратиться. Но отношения продолжаются. Он чувствует мое отношение к нему,
которого он хочет избежать, и он заявляет мне, что между нами возможна только
дружба, вместо того, чтобы прекратить всякие отношения со мной, потому что
очевидно, что раз я рассматриваю его в качестве своей собственности, я и буду
добиваться этого.
Мы договариваемся о сексе, и он прогнозирует, что потом мне будет плохо. Но сам
ничему противостоит не может, и его вполне удовлетворяют мои слова: "все будет
хорошо". Потом, когда мне становится действительно плохо, он говорит, что все
осталось по-прежнему. То есть он снова смотрит и внутрь себя, и внутрь меня. Он
прекрасный диагностик, но хирург никакой.
Потом у него появляется девушка, и он говорит, что нам нужно прекратить
постельные отношения.
Он говорит это, и когда сталкивается с моей стороны с бурным протестным
голосованием... он снова начинает рассуждать о том, что есть, но дальше
рассуждений не идет. Он плывет по течению.
Кажется, что при его-то прозорливости он прекрасно должен представлять, какой
это удар для меня, тем не менее, он хладнокровно мне об этом сообщает
13. Что же в этом заявлении можно видеть? Конечно, за время нашего своеобразного
общения у него создался стереотип, и, как показали дальнейшие события, довольно
сильный. Этот стереотип - отношения, как он это называет, "дружбы". Он уже без
этого не может. И в последующем этот стереотип все укреплялся. И я с ним
соглашаюсь. Вопрос: почему я это делаю?
14. Но раньше этого другой вопрос: почему мог состояться сам этот разговор.
Очевидно, что все мое поведение показывало, что я рассматриваю его как мою
собственность. С чем он согласиться не хотел. Итак, в этом определенном смысле
ни я ему была не нужна в качестве собственности, ни он не хотел выступать в
качестве моей собственности.
15. И снова я получаю противоречие. И это противоречие существует внутри меня
самой. Противоречие первое состояло в том, что в отношении чувственности у нас
возникло отталкивание. Однако, я думаю, что между нами возникла связь "дух-душа"
и "душа-дух". А дух ведь антитеза чувственности, и с этой точки зрения я могу
объяснить наши редкие встречи и противостояние чувственным отношениям, потому
что основная связь была: душа- дух, а не душа-тело или дух-тело…
16. Я говорю себе: ты можешь относиться к нему просто как к другу? Или же как
друг он тебе, пожалуй, и не нужен? Потому что за этой формой дружбы всегда
существовало это влечение к чудесному и необыкновенному. Именно это влечение
было основным.
И, значит, а теперь, Кыса, будь добра - говорю я себе: переверни все это.
И задай себе вопрос: а почему я так уж ему нужна как друг? Не потому ли, что за
моей дружбой скрывается страсть к нему? И именно эта страсть и делает мою дружбу
столь привлекательной для него. Т.о., он берет форму дружбы как наиболее удобную
для него форму отношений, как форму, которая устраивает его, но тем самым он
создает также и противоречие, создает напряжение, и он хочет, чтобы оно было
постоянным, чтобы это мое отношение к нему в такой вот форме было постоянным.
Чтобы вот это противоречие, этот импульс, стремящийся к разрешению, никогда не
реализовывался, не разрешился. А если так, то возникает вопрос, почему он это
делает. Не потому ли, что в случае разрешения этого противоречия отношения между
нами неизбежно изменятся. Что он это чувствует и именно этого он не хочет.
Т.о., положение всегда будет таким, каково оно сейчас.