на главную страницу
визитка
темы
Да, тогда, весной, отношения, конечно, перевернулись, изменились. С одной
стороны, это была уже не девочка, а женщина. И в этой женщине уже существовало
рассогласование между её реальностью и её умом. Она входила в ум, ум жены
военного, с которым жила, и приходила к одному. Она входила в свою собственную
внутреннюю реальность - и у неё возникало ощущение, что "жизнь посмеялась над
ней" Потому что то, что было в ней и к чему стремилась её природа, и то, что
предписывалось ей в качестве жены и подруги офицера, не совпадало друг с другом.
И с другой стороны, был я, получивший щелчок по носу и желавший отыграться. И
так как я был свободен от практической, повседневной жизни с ней, и,
следовательно, отношениями этой стороны жизни ни одна сторон не была отягощена,
то то, на что я мог опереться, это была её внутренняя реальность, её импульсы -
и моя реальность, которая соответствовала этим её импульсам, поскольку теперь
только у меня возникло влечение к её красоте, и она это влечение принимала.
Здесь возникло ощущение единства отношений . Здесь уже было одно.
Пожалуй, это не осознавалось. Но зато моё бессознательное прекрасно знало, что
оно делает, и дорога ему для его проявлений была открыта. Правда, был один
момент, когда моё сознание "выступило". Об этом расскажу чуть позже. Начиная с
весны, между нами началось быстрое сближение. Я теперь не был пассивным
наблюдателем того, какого рода планы строются на мой счет с её стороны.
Разумеется, Нелли была в своём амплуа: она уезжала, заверяя меня, что едет
оформлять развод и пр.
Сразу после её отъезда мне
потребовалось съездить в Москву. Жил в гостинице в трёхместном номере с двумя
парнями, с которыми довольно сблизился, с одним из них некоторое время после
переписывался. Словом, эта сторона оказалась приятной. Помню, было довольно
поздно, в номере никого. Тишина. Я лежу и перечитываю в который раз гоголевского
Вия. Я умею настолько входить в описываемые ситуации, что теряю связь с
реальностью, перемещаюсь в описываемые события. И вот в какой-то момент чтения
ощущаю, что мне страшно. Я отрываюсь от книги и медленно прихожу в себя. И не
понимаю, с чего у меня возникло такое восприятие. И вот тут-то я сел и написал
Нелли письмо, в котором, что называется, насовал хуев ей во все дырки, в смысле,
сказал ей всё, что обо всём этом думаю. В ответ я получил от неё письмо, даже
как бы довольное, в котором содержалась мысль, что я был, судя по всему,
сильно пьян, когда его писал. Насколько я понял, Нелли восприняла моё письмо как
выражение любви к ней. Может быть, это так и было.
Само собой
разумеется, после отъезда Нелли началась полоса неопределенности: Нелли
возвратилась к мужу и с ним играла, конечно, роль жены офицера. Но, само
собой разумеется, её бессознательное теперь будет разрушать эту роль, выискивая
предлоги для раздражения.
В свою очередь, что касается её действий в
отношении меня, то она разыгрывает роль, что ушла от мужа и снова живёт в
Ставрополе.
Всё же я сейчас подумал, что в подобного рода делах
существует двойственность. Существует что-то общее, какое-то общее поле, которое
людей связывает; и существует то, что их разъединяет. И в результате этого
возникает своего рода патовая ситуация, когда поддержание отношений между
людьми может иметь вот такую форму, и никакую другую. Достоинство этой формы в
том, что она позволяет общую связывающую людей сторону в какой-то степени
удовлетворять. Но каждый человек есть целостность, и он стремится к целостности,
к устранению существующего противоречия. Но оказывается, что, достигнув
целостности, он тем самым существовавшее несоответствие загнал во внутрь, и
теперь это несоответствие будет разрушать отношения соединившихся изнутри, так
как каждая из сторон будет тянуть в свою сторону.
Муж Нелли,
взявшийся её перевоспитывать в духе "подруги командира", подавлял в Нелли
инстинкт нравиться, потребность в том, чтобы ею любовались. А если у человека
это - существенная черта, и она зажимается, и в то же время от него требуется
выполнение несвойственных его душе функций, у него возникает ощущение, что
он не живет.
И, с другой стороны, я, которому только и нужно было одно
- восхищаться её красотой, а до остального мне дела не было - выступал для неё
"как глоток живой воды"
Да, двойственность - великая вещь, и она
представляется просто поразительной. Я смотрю на своё поведение и вижу в нём
одну и ту же вещь: с одной стороны, привязка к Нелли, с другой стороны,
однажды установившиеся отношения так и не менялись потом. Я требовал от Нелли
какого-то соответствия, определенности. Можно сказать так: я требовал от неё
любви, которой у неё не то что не было ко мне именно, а просто она не умела
любить. Вернее, она любила себя, и готова была принимать любовь к себе. И я ей
нужен был постольку, поскольку удовлетворял эту её любовь, это её отношение к
себе. Её ответные реакции и привязанности определялись этим. А без любви она
была мне не нужна. Мне нужно было чувство, ощущение любви. Мне нужная была от
неё такая любовь, которая соответствовала бы моей. Потому что я умел любить, она
- нет. И она принимала мою любовь и, как я теперь понимаю, ценила. Ей это нужно
было. Поэтому на этом всё и застряло.
Если говорить о Нелли, то при
всех её расчетах, при всех разговорах о моей диссертации, что, разумеется, было
краеугольным камнем в расчетах её маменьки, она не была в такой степени
материалисткой. Потому что после того, как я бросил и диссертацию и университет
и ушел в никуда, в ноль, отношения с нею не прерывались и оставались на одном и
том же уровне. Так что собственно корыстного интереса с её стороны не было. Но
это была позиция возможного.
И вот
наступает время зимней сессии, мы встречаемся с Нелли, и я счастлив так, как,
наверное, могу быть счастливым только я. Я вижу её красоту и восхищаюсь ею, и
мне больше ничего не нужно. Её красота завораживает меня, так что когда я рядом
с ней, с моего лица не сходит восторженная улыбка, и мне хочется всем кричать:
смотрите, какая необыкновенная красота!
И наступает 23 третье
февраля. Я взял билеты на какой-то концерт, а днем мы собрались у нас. Наши
приняли её хорошо. Они знали, что я влюблен в Нелли без памяти и мои чувства
уважали. О том же, что происходит за кулисами моей любви, никто ничего не знал,
так что и отрицательных каких-то эмоций по отношению к ней никто не питал. Нелли
была несказанно удивлена таким приёмом. "Я думала, меня будут шпынять".
И всё это время, весь день и весь вечер я следил за выражением её лица. Я
думал: "Твой муж - военный. Сегодня у него особый праздник. Должна же ты в этот
день подумать о нём". Но она полностью была в "здесь и теперь"
Само собой разумеется, всему прекрасному, в том числе и сессии, однажды
приходит конец.
И тут очередной случай снова позволяет мне узнать
"правду", на которую я, само собой разумеется, не обращаю внимания, потому что
для меня существует единственная правда - Нелли, вернее, моё чувство к ней. То
есть то, что написано в письме, я, конечно, понимаю, но мне до подобного мелочей
нет никакого дела.
Однажды я получаю письмо от Нелли, и
в конверте обнаруживаю два письма. Одно - её письмо ко мне, второе - к
родителям. Итак, первое письмо:
Здравствуй, Валерик!
Извини, что долго не писала тебе, но я ведь тебя
предупредила в письмах (последних двух), что поеду отдыхать к бабушке и дедушке
в деревню, этим и объясняется то, что от меня не было вестей.
Приехала и получила твои письма (два), твои последние из Москвы.
Я
рада за тебя. Поздравляю с благополучным исходом дела. По всему видно, что
целебный воздух столицы тебе на пользу.
Но теперь о самом главном. Видишь
ли, Валерик, мне не очень приятно было читать те строки твоего письма, которые
относятся к моей маме. Я до сих пор молчала, хотя мне это давно было неприятно и
очень меня настораживало. Валера, я ведь не берусь судить о твоих родителях,
хотя мне может тоже их поведение во многом не нравится. Я так считаю, что мы не
судьи своим родителям. И потом, насколько мне известно, ты желал бы породниться
с нашим семейством, тогда хорошенькие же мысли имеешь ты о своих будущих
родственниках. Мне кажется, Валера, что тебе надо изменить своё отношение
относительно моих родителей и впредь осторожнее высказываться на их счет. Помни,
что мне всегда неприятно выслушивать и читать подобные высказывания о моих
родных.
Валера, всё это я написала не с той целью, чтобы обидеть тебя.
Может быть, и довольно резко выразила мою мысль, но я начинаю пользоваться
твоими приёмами. Надо раз и навсегда внести ясность по этому вопросу.
Ну, теперь о себе. У меня всё по-прежнему. Жизнь идёт своим чередом, всё
по-старому. Да, старая рана, конечно, дает о себе знать, ноет понемногу. но
беспокойство о будущем заставляет забывать иногда прошедшее. Хотя будущее вряд
ли может принести мне счастье, по крайней мере радостей оно мне мало обещает.
Мысль о Ростове, об университете наводит на меня упадочническое настроение,
слишком много неприятностей я получила там за последнее время.
Ну,
ничего, я ведь уже набралась немного жизненного опыта, жизнь меня научила
немного иронически смотреть на свои несчастья, да и на всё.
Вот такие-то
дела.
Ну вот у меня и всё.
Пиши. До свидания - Нелли.
Привет родителям.
Второе письмо:
Здравствуйте мои родные мамочка и папочка!
Получила вчера
перевод от Вас, а сегодня два письма и уведомление на посылку (её еще не
получала).
Мамочка и папочка, спасибо!
Мамочка, письма Штырова
меня тоже неприятно поразили. Мне кажется, что он грубеет, чем дальше, тем
больше, а. может быть, он такой на самом деле. По крайней мере со мной он
старается быть очень хорошим, но кто знает, что будет дальше. Я написала ему
письмо. Прочитайте и отправьте, только не задерживайте его. Так написала ему,
потому что всё-таки нельзя мне сейчас с ним ссориться, это для меня опасно
очень, да и рановато. Кончить с ним никогда не поздно и торопиться с этим
нельзя.
С мужем у меня все также. Поведения своего ко мне он не изменил
нисколько. А недавно так сказал, что пойдет к Иванову, расскажет ему всё и
наверное решится на развод, а меня поведет по начальникам (замполиту и т.д.),
чтобы они со мной хорошо поговорили, и сами поняли, что нам нельзя жить дальше
вместе. Он сказал, что вас он не хочет видеть и просто ненавидит. Тогда я
сказала, что не хочу ничего слышать о его матери (а она набивается сюда
приехать). Тогда он её стал защищать, и мы крупно поссорились. Теперь не
разговариваем.
Ну, вот и всё. Я всё жду от вас вестей. Вашего решения.
Времени остаётся мало уже, надо действовать.
Мамочка, здесь уже жарко,
надо уже носить плащ и халатик. Вышлите. Целую - Неля.
Я сейчас смотрю на её последующие письма, и обращаю внимание на
несколько её мыслей:
Валера, ты знаешь, я ведь и писать письма как прежде не могу. Что-то у меня мало
надежды на них. Мне всегда трудно писать письма. Другое дело, видеть перед собой
человека и говорить в ним "тет-а-тет", как говорят французы. Здесь и мысли
интересные появляются и интерес появляется какой-то.
А конкретнее, у меня
всё по-старому. От мужа нет ничего. Я решила не предпринимать никаких действий.
Решила всё пустить на самотёк, пусть всё решится само собой по воле судьбы....
Получаешь ли ты мои письма?
Следующее письмо:
Видно, ты совсем забыл о себе, думая обо мне. Спасибо тебе за это. Ты знаешь,
без твоей поддержки я бы уже "расклеилась". Знаешь, я как будто глоток воды
выпила из родника с живой водой, получив каждое твое письмо. Вот только
разобраться во всём нет сил. Наверное, ты был прав, что надо подождать, не
торопиться. Ведь это и есть моя тактика, "тише едешь, дальше будешь" В конце
концов, всё решится само собой... Я очень жду твоих писем. Привет родителям.
Целую - Неля.
А вот писем за последующие два года нет.
Видно, порвал как-нибудь под настроение. Между тем, именно в эти два года
произошло одно весьма симптоматичное событие. Но давайте на сегодня прервёмся.
Завтра будет день, и, если звёзды не потребуют иного, завтра и продолжим.
01.03.08 г.