Заметки дурака 2

Часть третья

Произведение искусства

Глава первая

    -Как-то открываю почтовый ящик и обнаруживаю в нём письмо. Обратный адрес: город Бологое -4 Калининской области, ул. Ленинградская, 30-32, Зоренко В. Н. Что за бред? Письмо - мне. Однако такого знакомца у меня нет.
   -А ведь на самом деле у тебя уже был этот знакомец, ты только не знал его имени.
   -Ну, да, имени она его не упоминала, но о нём рассказывала. Бывший школьный, точнее, со школы влюбленный в неё товарищ; после школы поступил в какое-то Ставропольское военное училище и тогда, когда она всё это мне рассказывала, учился в нём. Я уже сказал, что парень был в неё влюблён, как говорится, ухаживал. простаивал все вечера перед её домом с цветами и т.д. и т.о. трогал её сердце, но не трогал сердце её родителей, а, точнее, её мамы, заслуженной учительницы. А не трогал он сердце мамы потому, что был он уж очень из простых. Мать у него была чуть ли не уборщицей, точно не помню, но что-то такое неудовлетворительное во всём этом было. Словом, маме всё это не нравилось, не такой партии она своей дочери желала. Тем более, что тут подвернулось нечто получше: к ним начал захаживать доцент то ли музыкального училища, то ли консерватории, не знаю, есть ли в Ставрополе консерватория. Но, наверное, что-то такое подобное всё - таки есть, иначе откуда мог бы объявиться доцент по музыкальной части. И Нелли описывала, как он приходит, садится за рояль или за пианино, и играет, закатывая глаза. А, может быть, и не было никакого пианино, потому что откуда и зачем может оказаться пианино, не говоря уж о рояле, в доме у учительницы, хотя бы даже и заслуженной, у которой два сына и дочь, и всё это, конечно, всё-таки теснится, всё-таки не в апартаментах живут, а на свои кровные заработанные деньги. Как бы там ни было, объявился, значит, этот доцент, и он приходил, и делал всякие мины, и по всякому смотрел на Нелли, и закатывал глаза, но всё это, конечно, лирика, а не лирика было то, что он начал делать уже и   подарки, и дорогие, а в последний раз подарил шубу, которая не знаю уж сколько и денег стоила. Так что дело начало закручиваться серьёзное, и мама видит, что дело тут серьёзное, и мама видит, что оно, кроме того, еще и хорошее. Но Нелли, несмотря даже и на шубу, даже и на все закатывания глаз, доцент явно не пришелся по нраву. То ли он уж очень намного был старше Нелли, то ли сам по себе не вызывал лирических чувств, но, как бы там ни было, Нелли был гораздо ближе её бывший школьный товарищ с дешевыми цветочками, хотя и тут никаких особых чувств не было, но всё-таки это было приятно. Это не было что-то изначально отрицательное. И, главное, все эти их музыкантские прибабахи, закатывания глаз, все эти демонстрации собственной исключительности и важности на семнадцатилетнюю девочку впечатление производили отрицательное, поскольку девочке нужна была не важность, а любовь. Но, как я сейчас это понимаю, все эти доцентские экивоки и не имели своим адресатом девочку, но - маму. Сама же девочка в расчет не принималась.
    И вот тут-то Нелли и рванула в Ростов поступать на заочное отделение   юридического факультета, может быть, рассматривая это как средство переменить обстановку, образ жизни; чтобы как-то выйти из этой удушающей стягивающейся вокруг неё петли. А я, признаться, всё не мог понять, куда Нелли гонит лошадей, когда через буквально дней десять обнаружились её родители, которые явились знакомиться со мной как с её женихом. Только сейчас до меня доходит комбинация, которую провернула Нелли и со своими родителями и со мной, провернула инстинктивно, как человек, которого несет по течению и который пытается остаться на плаву. Реального во всём этом, само собой разумеется, ничего не было, а были буквально какие-то призраки. Словом, получилось так, что чуть было меня без меня женили. Но, как говорится, чуть-чуть не считается.
   Итак, Нелли поступила, и вот у них начались установочные лекции, и я т.о. на своей первой лекции у них с ней и познакомился.
    Она сидела на первом ряду, задавала какие-то вопросы. Одета она была во что-то яркое, цветистое, её юбка чем-то напоминала цыганскую. Красоты я в ней не увидел никакой. После лекции она подошла ко мне, о чем-то расспрашивая. У неё был специфический говор женщин, которые привыкли нравиться мужчинам, и им нравится нравиться. Эту особенность разговора с мужчинами я замечал у немногих женщин, когда они хотят привлечь к себе мужчину. Этот сексуальный тон и тембр голоса с элементами невинного ребенка в нём пробивает любую мужскую защиту, фиксируя внимание мужчины на женщине и формируя в нём потребность слышать и как бы пить этот голос снова и снова. И неважно, что говорит при этом женщина.
    Но если у женщин, которых я знал, это было связано с действительным отношением к мужчине, действительно отражало их состояние и желание привлечь к себе внимание мужчины, или просто соответствовало такой их любовной минутке, то у Нелли это было профессионально, и использовала она эту свою способность профессионально для своих целей и независимо от того, как она к человеку относилась. Это её отношение можно, пожалуй, рассматривать в качестве средства её жизненной борьбы.
    И, конечно, там, где она входила в резонанс с собой, со своими чувствами, она была неотразима.
    Разумеется, эта её способность превращать мужчину в дичь с лёту, не могла ей не нравиться, и она не могла ею не пользоваться всюду, где только для этого ей представлялась возможность. В этом отношении ей не был важен результат, ей был важен сам процесс. Я сейчас думаю, что это было её сущностью, её образом жизни, которому она подчиняла всё остальное. В этом была она. И т.о., оказывалось, что она не могла принадлежать никому, потому что принадлежала всем. Я вас спрашиваю, вы могли бы выдержать такую женщину? Я - нет! Вы могли бы оторваться, уйти от такой женщины? Разве что убив её.
   Впрочем, тогда, когда она подошла ко мне впервые, это была семнадцатилетняя девочка, о которой я ровным счетом ничего не знал.
    Она рассказывала "о своих жизненных обстоятельствах", и, как водится у женщин этого типа, в её речи было три этажа: один этаж был тот, почему она это рассказывала, то есть то, что непосредственно двигало её сердцем, то, что ей было приятно. И это относилось к её другу. Второй этаж относился к практической стороне дела. И этот этаж в отношении её друга выглядел неудовлетворительно, и т.о. здесь плюс и минус уничтожали друг друга. Эти два первые этажа относились и к доценту, но здесь минус, относящийся к "нравится" настолько перевешивал плюс - материальное положение, что от этого следовало бежать. "Получается, это как в старорежимное время девушку продавали за деньги"- говорила-объясняла-жаловалась она. И, наконец, был третий и самый важный этаж, который был связан с созданием нужного ей образа себя у слушателя, который и определял то, как будут ею представлены первые два этажа. Разумеется, все эти этажи я видел, но меня попутал, судя по всему, тот же самый рефлекс, что и с Орхидеей: рефлекс помощи, что ли. Словом, я слушал Нелли, и слышал только её слова, и принимал в расчет только её слова, а до остального мне не было дела. Она одна была во всём права, а все остальные были неправы по отношению к ней.

Глава вторая

   -Чем ты там занимался?
   -Я нашел Неллины письма. И начал их перечитывать.

   -Но раньше ты нашел её фотографию. Сколько ты её не видел?
   -Да уж не помню сколько лет. Это А. меня надоумила насчет фотографии. Правда, она просила показать Галкину фотографию.
   Вот что удивительно, пожалуй: сколько у меня было женщин, а фотографий ни одной из них у меня нет. Я вообще никогда не задумывался об увековечивании этого рода. Не люблю прошлое. Я и сам не фотографировался. Меня это не интересовало. Галкина была одна любительская, но я её не нашел. А Неллина фотокарточка у меня есть. Но это не моя заслуга. Нелли сознавала свою красоту, и, наверное, любила фотографироваться. Как бы там ни было, фотография её у меня есть.
   -И как впечатление?
   -Первое мгновение было потрясение: до чего же хороша! Нет, испуга, пожалуй, не было. Но было чувство, что она затягивает в себя как в омут. Потом я сказал себе: смотри на неё, ты можешь ей противостоять. И в результате отключился, просто перестал это воспринимать чувством. Так что в этом отношении всё в порядке.
   -Да ведь с тех пор столько воды утекло, давно пора! А помнишь, как она в последний раз тебе звонила, и как ты изменил свой голос, выбрав самый противный, какой только был в твоём арсенале! И как ты тогда испугался, что это наваждение, которое преследовало тебя столько лет, наваждение, от которого ты был не в состоянии избавиться, опять вернётся. И ты помнишь твои идиотские слова, которое вырвалось у тебя независимо от тебя, совершенно непроизвольно: "ты опасная женщина". Вот это был испуг так испуг! Потому что это твоё "ты опасная женщина" ни каким своим концом не вписывалось в ваш разговор, оно вообще к делу не относилось, оно было выражением единственно твоего страха, если хочешь, ужаса перед тем, что не дай бог это опять вернется. Но оно уже не могло вернуться. Никогда. Ты от этого ушел. Ты её обесценил. За десять лет ваших отношений тебе, наконец, тогда удалось это сделать.

   -Это ты имеешь ввиду мою последнюю поездку в Ставрополь. Видимо, это была та последняя капля, которой еще недоставало для того, чтобы рефлекс, наконец, сработал в нужном направлении. Когда я ехал в Ставрополь, у меня уже был отрицательный заряд, хотя я этого не осознавал. Положенным оставалось любовное отношение к ней.
   Давай по порядку. Хочется всё это еще раз прокрутить, т.ск., по часам и по минутам. Чтобы насладиться всем этим, и этим же отравиться. Перед этим у нас был разговор, и она, видимо, сказала, рассчитывая на то, что я откажусь. Или, может быть, это у неё был импульс, и бессознательно она хотела меня увидеть. И это у неё вырвалось. А потом, конечно, были разговоры с родителями, и, соответственно, их отвержение и ненависть ко мне, может быть, вплоть до запрета. А это не могло не вытеснить выскочивший было импульс. И, соответственно, она маневрировала. Впрочем, здесь сочинять можно много, а спросить у неё самой, знающей то, что она хотела, конечно, не получится. Это примерно то же, что было с Галиной Борисовной, когда та предложила съездить на море. Г.Б. потом удивлялась мне. Ну, а Нелли, думаю, очень сильно ругала себя за предложение приехать в Ставрополь.
   Я приехал утром, и должен был уехать в этот же день ночным автобусом в 23.30 Мы пошли с ней в ресторан, немного посидели, я купил ей коробку конфет, она сказала, что ей нужно заехать в детский садик. Мы взяли такси, подъехали к детскому садику, и она вышла. И тут произошла вещь совершенно неожиданная. Я повернулся к водителю и спросил-подтвердил: "Хороша сучка?!"- и поразился своим словам. "Хороша" - это относилось к тому, как я её воспринимал. "сучка" - это то, чем она была для моего бессознательного. Но ведь это - такое бессознательное, которое на этот раз вырвалось наружу и откровенно и четко высказалось по поводу того, что оно обо всём этом думает! И сознанию только оставалось зафиксироваться на отрицательной стороне отношения., и, значит, здесь уже было шаткое равновесие между двумя противоположными отношениями, и не хватало только маленького толчка, который перевернул бы всё это, и сделал положенной отрицательность. Я припомнил другой случай, произошедший здесь же, в Ставрополе, и тоже с водителем. Я тогда непроизвольно воскликнул: "Как хороша!" Я не мог без восторга смотреть на неё. А тут вдруг появилась это "сучка". Нелли скоро возвратилась, такси отвезло её к её дому. Она сказала, что мы днём встретимся, и ушла. А я не мог понять, для чего я здесь и для чего она меня пригласила. Делать мне было нечего. Я несколько раз звонил ей домой, слышал, как она возмущалась "эгоизмом" ребенка, и понял, что там война идет из-за конфет, и мне становилось всё хуже и хуже. Наконец, часа в два она появилась. Мы снова посидели в каком-то ресторане. Потом мы поднялись на Комсомольскую горку. Мы сидели на лавочке и говорили ни о чем. Между нами была пустота, и я всё никак не мог понять, зачем я приехал. Я подошел к краю Комсомольской горки. Там, внизу, в лесной зоне сияли зеркалами городские пруды. Я вспомнил, как мы мальчишками бегали на эти пруды, и мне захотелось оказаться там. Я сказал: "Давай спустимся к прудам". Она посмотрела на меня так, как будто я собираюсь её изнасиловать . Она ушла домой, и мы договорились встретиться вечером в ресторане , который она указала. И я снова не знал, зачем, для чего я здесь.

   Наступил вечер. Мы только что заняли столик, как к нам к нам подсели две девушки. Нелли с одной из них пошли танцевать, оставшаяся "доверительно" высказала "восхищение нашей "десятилетней любовью". Я понял, что со стороны Нелли и здесь тщеславие. Ей просто необходимо было потщеславиться, показать человека, который любит её в течение десяти лет. Это же ей нужно было созваниваться с этими девицами, сообщать, в какое время мы будем в ресторане... Я подозвал официантку, заплатил по счету; когда Нелли возвратилась, я дал ей деньги на такси и ушёл.
    Я шел к автовокзалу. Позади слышался быстрый стук женских каблуков. Нелли меня нагнала. Она была вне себя от раздражения. Она что-то говорила. Мы пришли к автовокзалу. Она что-то продолжала говорить, а мне ей     сказать было нечего. Между тем, автобус ожидал своего последнего пассажира. "Иди, опоздаешь"- несколько раз повторяла она. А я бессмысленно смотрел на неё. Наконец, я вошел в автобус, двигатель неспешно заурчал и автобус тронулся.
    И затем я совершаю свой замечательный поступок, а замечателен он тем, что имеет смысл, противоположный заявленному. По приезде в Ростов в каком-то состоянии полувменяемости я иду на телеграф и отстукиваю телеграмму: "Нелли, если ты захочешь выйти за меня замуж, только скажи" - и дав, наконец, полную свободу высказаться тому, что меня привязывало к Нелли и тем самым обезоружив его, я понял, что я свободен, что теперь, наконец, я принял решение.

   Но знаешь какая тут замечается странность. Ведь сколько лет прошло после вашего разрыва, после того момента, как всё это произошло, а ведь до самого последнего времени это у тебя непроизвольно вырывалось: "Нелличка" Только в последнее время это начало на А. заменяться.
   -Я действительно не мог понять этого. Потому что я не думал о ней, и не вспоминал о ней, вообще ничего. Это было автоматически, вне каких бы там ни было объективных чувств в моменты умиления вдруг вырывается непроизвольное: "Нелля, Нелличка" Я пытался как-то это объяснить себе. Я думал о том, что за эти десять лет я, наверное, столько раз повторял её имя, что это превратилось в своего рода автоматизм. Иногда я думал, не сигнал ли это идёт от неё. Но я в это не верил. Я вообще всегда считал, что я для неё ноль, ничто.
   -Знаешь, о чем я сейчас подумал? Я подумал, что это, пожалуй, действительно трагедия, два человека, которые не могли встретиться по определению. Потому что в том смысле, в каком ты видел её, ты действительно был для неё нолём. Но и, с другой стороны, в том смысле, в каком она видела тебя и в каком ты был ценен для неё, она была для тебя нолем. Вы были рядом, и вы не могли увидеть друг друга и отвечать друг другу.
   -Мы были два человека, которые по отношению друг к другу ни на йоту, ни в чём "не поступились принципами". Каждый из нас хотел чего-то для себя, но и не думал платить за это. Ни один из нас ни на йоту не подчинился другому. Кажется, что каждый из нас существовал сам по себе.
   - И вот что непонятно: что же вас всё-таки связывало? Что такое это было?

Глава третья

Закат

"Если человек с вами во всём соглашается, то и другим он может солгать"

   Мне пришла в голову мысль о благородстве. И о его признаках. Потому что будь ты хоть тысячу раз благороден, но рефлексы у тебя есть, и от них никуда не денешься. Так вот, благородство или не благородство определяется тем, что является ведущей стороной человека или в каких точках она начинается. Является ли ведущей стороной человека благородство как относительная независимость его от своих рефлексов. Другими словами, становится человек корыстным только под давлением на него среды, и тогда можно говорить о силе, или степени его благородства. Или же, напротив, человек совершает благородные поступки под давлением внешней среды, поскольку она принуждает его к этому.
   А теперь о другой стороне благородства и неблагородства. Благородный человек "следует закону чести", неблагородный человек следует закону инстинкта. Что это значит. Пусть обстоятельства таковы, что существует рефлекторный импульс, следствия действия которого ведут к отрицательным результатам. Благородный человек затормозит этот рефлекс, неблагородный отдастся ему. В этих двух случаях мы просто имеем два противоположных отношения, при которых в одном случае всё решает рациональная часть человека, во втором случае - инстинктивно-рефлекторная.
   Допустим, мы имеем дело с человеком, и хотим определить степень его благородства либо корыстности, потому что рефлекс - это всегда заинтересованное отношение и, следовательно, корыстное. Одно из основных отличий благородного и неблагородного человека, и степень того и другого состоит в том, что благородный человек имеет лицо, неблагородный - нет, поскольку лицо последнего есть отражение его рефлекса. Благородный человек имеет силу отказаться, неблагородный - нет.
    Пусть нечто произошло, и вы ожидаете реакцию от человека. Для того, чтобы иметь возможность реагировать на реакцию не только чувственно, не только сердцем, но и рассудком, у вас заранее должен быть сформулирован список критериев, которые подводят человека под тот или иной тип. Из чего вы при этом исходите? Из силы рефлекторного отношения человека. Например, логика событий такова, что человек должен прервать с вами отношения, и это будет правильно с его стороны. Если же оказывается, что человек, тем не менее, продолжает поддерживать с вами отношения, то это может говорить о том, что он просто неспособен противостоять требованиям удовлетворения своих инстинктов.

  Лика говорит: "Не сотвори себе Меня" И я подумал, что да, действительно, она права. Правда, высказывание это её совершается в определенном контексте и имеет определенное значение. Оно следующее: она говорит, что человек что-то нафантазирует о другом человеке, а потом, когда столкнется с ним поближе, оказывается, что реальность не соответствует фантазии и тогда происходит опускание объекта фантазии, и последний из-за этого испытывает боль. И в связи с этим Лика и вводит понятие обесценивания, по её словам, непереносимое для неё. Естественен вопрос: почему обесценивание непереносимо для неё? Лика говорит: "Где боль, там нет меня. Я там, где удовольствие." Речь, следовательно, идёт об избегании боли. Но чем больше мы избегаем боль, тем более мы становимся чувствительны к ней. В этом случае тезис Лики предполагает, что знание может идти впереди человека, что, естественно, невозможно. Но зато возможно другое: вы нечто фантазируете о человеке, но ведь вы можете иметь о нём фантазии не только положительные, но и отрицательные. Следовательно, для того, чтобы не подвергаться обесцениванию, человек должен устанавливать отношения с людьми, которые изначально уже относятся к нему отрицательно, то есть уже с самого начала обесценивают его. Но именно благодаря этому Лика чувствует себя изначально выше их, и общение с такими людьми в силу этого доставляет ей удовольствие. И на практике мы именно это и наблюдаем: Лика хотя и чувствует, "что её хотят уколоть", и хотя это ей и не нравится, тем не менее она вполне лояльна к таким людям.
   Ну, вот, моя любимая женщина, ноги которой я целую и перед которой я преклоняюсь независимо от того, что о ней говорю, потому что я просто люблю её. А, может быть, люблю её еще и потому, что никто никогда не сделал для меня столько и именно того, что мне нужно было, сколько она!

   -Но пора, наконец, после всех этих прелюдий, перейти и к закату.
   - Закат-то был не один, а три.
   -Да и это неверно, потому что закатов было великое множество, только я не осознавал их.
   -Но я начал обращать на них внимание. Потому что так получалось, что в это время я оказывался близок к природе, а, кроме того, постоянно думал о любимой, и постоянно моё сердце терзал страх потерять её, словно какое-то предчувствие неотрывно владело мной и, как черное крыло ворона, проходило надо мной, как поглощающая меня тень. Сегодня 16.01.08г. Значит, первый закат произошел 13 числа.
   -Но 13 ты еще не осознавал существования заката.
   -Да, я его не осознавал, но я его увидел, и я осознал то, что увидел. На сердце опустилась такая жуткая тоска в какую-то минуту заката, так рвала сердце, и всё это было связано с ней, так хотелось, чтобы она была рядом.
   -Другими словами, ты был поражен этим, ты обратил на это внимание.
   -Ну, да, я обратил на это внимание, то есть на сам необычный всплеск эмоций, а не на закат.
   - Но зато на следующий день, 14 числа, всё шло при полном осознании.
   -Совершенно верно, кажется, здесь с самого начала работало наблюдающее сознание, фиксируя всё то, что происходило с чувствами. Дело в том, что в это время передо мной стояла проблема, мне нужно было разобраться с Нелли, и я никак не мог ни за что уцепиться. Начал-то я писать, исходя из того отрицательного чувства к ней, которое преследовало меня практически во всё время наших отношений. Но с тех пор прошло много времени, и мне показалось, что я достаточно отошел, отделился от тех событий, и могу взглянуть на них со стороны непредвзято, хотя, впрочем,   схема моих собственных чувств и отношений к Нелли была давным-давно определена и, в общем, лежала на мне камнем, и я полагал, что мне достаточно просто выговориться, чтобы снять этот груз. Увы, я начал читать её письма и взглянул как бы на всё её глазами, и мне представилось, что никакой определенности здесь нет, а есть, напротив, сплошная неопределенность, и мне нужно как-то со всем этим определиться, найти, т.ск., печку, от которой я мог бы плясать. Мне нужно было найти определенность, и, конечно, мне нужно было почувствовать себя в этой определенности правым, а её обвинить, мне нужно было найти в ней какую-то коренную отрицательную черту для того, чтобы я мог сказать, что да, я прав, я хороший, замечательный, я цаца, а она плохая и, значит, я по отношению к ней прав, а она неправа. Конечно, ничего из этого открыто я сказать себе не мог, но всё это уже сидело в моём подсознании, и я должен был за время прогулки эту проблему решить.

   Но ведь тут было и еще одно, потому что на этот раз была не одна женщина, а две женщины, и если бы не сегодняшняя женщина, то едва ли я стал бы писать о своих прошлых любовях. Мне пришлось это сделать не потому, что захотелось углубиться в воспоминания, а потому, что нужно было решать сегодняшние проблемы, и вот тут-то и возникла необходимость воспользоваться опытом прошлого.

   Была вторая половина дня, что-то около четырёх. Я вышел на обычную свою вечернюю прогулку, спланировав по дороге зайти на рынок купить лимоны и лавровый лист. Я иду по Стачке, миную площадь трех птиц, и углубляюсь в длинную аллею, тянущуюся параллельно проспекту. И вот теперь я знаю, совершенно отчетливо и уверенно знаю, что значит подбешивать и с чем его едят. Нет, нет, осознал я это только вчера, когда всё это повторилось. Как-то одна девушка рассказала историю о том, как её любил парень, но ей это не нужно было, потому что была 13-летней девчонкой, и они расстались, и его следы затерялись, и с тех пор прошло много лет, а она всё не может успокоиться, и думает о нём и о том, как искренне он её любил. Я ей тогда сказал, что если это есть на её стороне, то это есть и на другой стороне, что это - как две магнитные стрелки, здесь не может быть так, чтобы одна половина магнитной стрелки была намагничена, а другая нет. Раз есть у неё подобные мысли, значит, они есть и на другой стороне, "и никакое расстояние тут не помеха". Словом, я предложил ей разыскать парня. Прошло где-то с полгода, и девушка сообщила, что она его разыскала и что они снова полюбили друг друга. Девушка вся светилась: она была счастлива.
   А теперь о подбешивании. У меня вдруг возникает отчетливое ощущения напряжения кожи рук в области предплечья, как будто кто-то их схватил, и тут же возникает как бы призрачный образ А, и я, сообразуясь с обстоятельствами, расшифровываю это как отвержение, отталкивание, и это мне не нравится, и я пытаюсь подлизаться к ней, пытаюсь целовать её призрак, и, в конце концов, чувствую, что "её руки" перестали меня отталкивать с прежней решительностью, хотя возражение и осталось. Но я уже доволен и этим.
Вот и рынок; купил три здоровенных мороженых лимона и у абхазки за десятку целый веник лавровых листьев и отправился в обратный путь.
   И вот тут наступило то необычное время перехода дня в ночь, когда постепенно окружающее становится всё более неопределенным и зыбким, и ты словно оказываешься в невесомости. Теряется чувство реальности, и чувства, ощущения мысли плывут как бы сами собой, независимо от тебя.
    Я иду вдоль железнодорожной ветки, которая тянется вдоль берега Дона. Дон практически стал, только на фарватере виднеется узкая полоска незамерзшей воды. Внизу молодёжь катается по первому льду. Я в какую-то зиму стал на беговые коньки и проехал по Дону от Зеленого острова до первой Гниловской, где и провалился. Сразу в голове возникла инструкция: стараться осторожно вытащить тело на лед. Вылез из воды, естественно, мокрый с ног до головы, снял коньки и побежал домой. Встретившийся мужик, явно не обращая внимания на леденеющий на мне мокрый костюм, одобрительно заметил: "Спортом занимаешься?"
    На горизонте сквозь слоистые облака багровеет красный закат. Высоко в небе полумесяц, ярко освещенный ушедшим за горизонт солнцем, затеняется набегающими на него облаками. И вокруг словно повисла тишина. Кажется, что неподвижный воздух не пропускает сквозь себя никакие звуки. И ты словно идешь сквозь остановившийся голубой воздушный океан. И пьешь этот изменившийся призрачный мир и не можешь оторваться.
   Между тем, багровая заря опускается на горизонте всё ниже, краски становятся всё более блеклыми, и появляется ощущение приближающейся ночной жесткости. И вот тут мне, из моей неопределенности с Нелли, приходит в голову картина совсем из иной области. Мне почему-то припомнилось, как я привёл Таисию знакомиться с родителями, и как после родители молчали, а на мой вопрос, чтобы не обидеть меня, отец сказал: "Ничего, хорошая" И затем у него непроизвольно вырвалось: она чужая. А мать сказала: "Что ты у её ног вьёшься" ( это я ей "сапоги застегивал с удовольствием"). И тут вдруг мысль снова скакнула, и то, что она мне представила, показалось мне убедительным. Первый муж Таисии Дмитрий работал в строительном НИИ. Деньги там были никакие, и Таисия высказывала в связи с этим сугубое неудовольствие: и ютились они в то время в какой-то халупе на Доломановском, и вообще всё было не то. Дмитрий, не он первый и не он последний, под нажимом жены перешел в трест, сделал быструю карьеру, и скоро у них была трехкомнатная квартира, мебель и пр.и пр. У них к этому времени родилась девочка. И вот тут произошла замечательная вещь: Дмитрий завел любовницу, женщину с ребенком, причем, сделал это открыто, как говорится, не таясь. Таисия, зеленея от злости, рассказывала: "Явится от неё, закроется в душе и моется, моется" А однажды Дмитрий и вовсе бросил и трёхкомнатную квартиру, и родного ребенка, и ушел жить к другой женщине с чужим ребенком. Так, значит, было в той женщине что-то, чего не было в Таисии, и не было в ней чего-то того, что было в Таисии, если мужчина сделал такой вираж. И это притом, что Таисия женщина была видная, что называется, при теле. Тут такие груди и попа, что не оторвешься. Я помню, что когда решил от неё уходить, высчитывал момент, когда я смогу это сделать так, чтобы потом уже не возращаться; я смотрел на её округлые, уверенные прелести и прикидывал, насколько крепко они удерживают меня, и, конечно, однажды наступил такой момент, когда я понял, что они меня больше не держат. Впрочем, здесь нет никакой тайны: прошли всё те же два года.
   Во всяком случае, могу с уверенностью сказать, что то, чего не было в той женщине и что было в Таисии - это неутолимые скупость и жадность к деньгам. Видели бы вы, какие истерики закатывала Таисия, когда я приносил ей мою инженерскую зарплату. И как она сожалела, что не удержала Дмитрия. "Да пусть он, в конце концов, и ходил бы к ней"- плакалась она мне на меня. Но я и всегда довольствовался малым, и на её вопли не обращал внимания.
   Что-то во всём этом было общее у Таисии с Нелли. Нет, конечно, Нелли не была жадным человеком. Да и сказать, что она была такой уж корыстной, тоже нельзя. Но что-то такое общее, какая-то общая черта с Таисией присутствовала, или, может быть, мне это так показалось. Как бы там ни было, я решил эту идею с виражом Дмитрия положить в основу анализа моих отношений с Нелли.
    Между тем, закат погас. Наступила ночь с её четко очерченными черными краями.

   -А что было 15-го?
   -Как бывает: последующие события вытесняют предыдущие, так что ты не можешь о них вспомнить. Таким последующим событием было ощущение, что она ждет меня дома, причем, это было физическое ощущение, такое, что я прихожу домой, и она встречает меня. Ага, сейчас вспомнил, в чем было содержание третьей зари. Я же выставил фотографию Нелли на сайт, и мой текст тут говорил о любви. Это не то, что с Галкой. Здесь явно привязка и бережное отношение к тому, что было, каким бы оно ни было. Да и разрыва как такового не было. Мы не распрощались. Так что всё это вряд ли могло Лике понравиться. Словом, должно было произойти нечто. Так что я уже и ожидал, что что-то произойдёт.
   -И что, встретила она тебя дома?
   -Можешь даже и не сомневаться, ещё как! - шляндралась по крышам с котами.
   -И как тебе это показалось?
   -А я сказал: да пошли вы все. А так как при этом её роман с котами был так хорош и закончен, то я выставил его на сайт, что, конечно, это ей должно было понравиться еще меньше, чем мой текст о Нелли. Так что теперь я ожидал последующего, и всё моё внимание было приковано к связи.
   -И как твоя связь?
   - Я же тебе говорил, что понял, что такое взбеситься. И я знаю теперь, какие ощущения у меня возникают, когда это происходит, потому что то, что было 14-го, повторилось 16-го, с ощущениями в тех же областях, но гораздо более сильных. Та что там бешенство и злость были еще те! Но здесь присутствовала и еще одна вещь. В каком-то своём рассказе я описывал случай, когда я выбирал двигатели, и вдруг почувствовал, что словно куда-то провалился: члены не слушались меня, я не мог управлять ими, словно какая-то чужая мысль сковала меня. Я оглянулся на Зину. Она смотрела на меня. Так я определил источник. 16 было где-то то же самое: Мы шли с Лерой, она рассказывала о работе, и тут я испытал то же самое ощущение: словно я куда-то провалился, я не слышу и не воспринимаю её Такое ощущение, что я умер, что я действительно умер. Состояние весьма характерное; внешний сигнал был настолько силен, что блокировал эффекторику. Это длилось какое-то время, потом стало отпускать. Это похоже на то, что в твой компьютер кто-то вошел и скачивает из него информацию, а ты со своей стороны ничего не в состоянии сделать, потому что органы управления не действуют.
   -Проводив Леру, ты принялся слоняться по улицам, тебе нужно было собраться с мыслями, т.ск., почувствовать содержание реальности бессознательного.
   - И мне пришли в голову две мысли. Одна мысль была связана с П.И. Чайковским и его четырнадцатилетней связью с женщиной, с которой он никогда не встречался. Они переписывались. Как-то женщина попросила его в письмах перейти на "ты". Чайковский вежливо от этого уклонился.
   А случилось так, что эта женщина, с одной стороны, страстно любила его музыку, а с другой - овдовела и стала наследницей большого состояния; наконец, с третьей стороны, Чайковский был в долгах как в шелках. Словом, кончилось дело тем, что она стала подпитывать его финансами. Наконец, Чайковский стал знаменит, и, соответственно, у него появились деньги, и тогда женщина вдруг ушла из его жизни. Чайковский был в отчаянии. Он ей писал, но ни на одно письмо его она не ответила. Ему незачем стало жить. Была холера. Чайковский выпил сырой воды, заболел и умер. Через три месяца после его смерти умерла и женщина.
   Так, значит, реально существовала между ними какая-то глубочайшая физическая духовная связь, которая придавала смысл их жизням, и когда эта связь оказалась прерванной, они умерли.
   Как-то за много лет до этого Чайковский хотел покончить с собой. Он вошел в холодную воду и стоял в ней, сколько смог, рассчитывая, что простудится и умрет. Однако это его предприятие прошло бесследно: было не время.
   -А вторая мысль?
   -Мне вспомнилась повесть И. Тургенева "Первая любовь". И поведение героини рассказа расшифровало в какой-то степени мне А. Сегодня с утра я стал перечитывать рассказ. Сейчас закончу и приведу выдержки из него в качестве дополнения к настоящей главе.

Дополнение

И. Тургенев. "Первая любовь" (выдержки)

   я, кажется, охотно поласкал бы каждую складку этого платья и этого передника. Кончики ее ботинок выглядывали из-под ее платья: я бы с обожанием преклонился к этим ботинкам... "И вот я сижу перед ней, - подумал я, - я с ней познакомился... какое счастье, боже мой!" Я чуть не соскочил со стула от восторга, но только ногами немного поболтал как ребенок, который лакомится.

    Ее веки тихо поднялись, и опять ласково засияли передо мною ее светлые глаза - и опять она усмехнулась.
    - Как вы на меня смотрите, - медленно проговорила она и погрозила мне пальцем.
    Я покраснел... "Она все понимает, она все видит, - мелькнуло у меня в голове. - И как ей всего не понимать и не видеть!"

    Котенок насытился и замурлыкал, жеманно перебирая лапками. Зинаида встала и, обернувшись к горничной, равнодушно промолвила:
    - Унеси его.
    - За котенка - ручку, - проговорил гусар, осклабясь и передернув всем своим могучим телом, туго затянутым в новый мундир.
    - Обе, - возразила Зинаида и протянула к нему руки. Пока он целовал их, она смотрела на меня через плечо.

   - Граф! - продолжала Зинаида, - напишите мсьё Вольдемару билет.
    - Это несправедливо, - возразил с легким польским акцентом граф, очень красивый и щегольски одетый брюнет, с выразительными карими глазами, узким белым носиком и тонкими усиками над крошечным ртом. - Они не играли с нами в фанты.
    - Несправедливо, - повторили Беловзоров и господин, названный отставным капитаном, человек лет сорока, рябой до безобразия, курчавый, как арап, сутуловатый, кривоногий и одетый в военный сюртук, без эполет, нараспашку.
    - Пишите билет, говорят вам, - повторила княжна. - Это что за бунт? Мсьё Вольдемар с нами в первый раз, и сегодня для него закон не писан. Нечего ворчать, пишите, я так хочу.
    Я после всех опустил руку в шляпу, взял и развернул билет... Господи! что сталось со мною, когда я увидел на нем слово: поцелуй!
    - Поцелуй! - вскрикнул я невольно.
    - Браво! он выиграл, - подхватила княжна. - Как я рада! - Она сошла со стула и так ясно и сладко заглянула мне в глаза, что у меня сердце покатилось. - А вы рады? - спросила она меня
    - Я?.. - пролепетал я.
    - Продайте мне свой билет, - брякнул вдруг над самым моим ухом Беловзоров. - Я вам сто рублей дам.
>    Я отвечал гусару таким негодующим взором, что Зинаида захлопала в ладоши, а Лушин воскликнул: молодец!

    Игра в фанты продолжалась. Зинаида посадила меня возле себя. Каких ни придумывала она штрафов! Ей пришлось, между прочим, представлять "статую" - и она в пьедестал себя выбрала безобразного Нирмацкого, велела ему лечь ничком, да еще уткнуть лицо в грудь. Хохот не умолкал ни на мгновение. Мне, уединенно и трезво воспитанному мальчику, выросшему в барском степенном доме, весь этот шум и гам, эта бесцеремонная, почти буйная веселость, эти небывалые сношения с незнакомыми людьми так и бросились в голову. Я просто опьянел, как от вина. Я стал хохотать и болтать громче других, так что даже старая княгиня, сидевшая в соседней комнате с каким-то приказным от Иверских ворот, позванным для совещания, вышла посмотреть на меня. Но я чувствовал себя до такой степени счастливым, что, как говорится, в ус не дул и в грош не ставил ничьих насмешек и ничьих косых взглядов. Зинаида продолжала оказывать мне предпочтение и не отпускала меня от себя. В одном штрафе мне довелось сидеть с ней рядом, накрывшись одним и тем же шелковым платком: я должен был сказать ей свой секрет. Помню я, как наши обе головы вдруг очутились в душной, полупрозрачной, пахучей мгле, как в этой мгле близко и мягко светились ее глаза и горячо дышали раскрытые губы, и зубы виднелись, и концы ее волос меня щекотали и жгли. Я молчал. Она улыбалась таинственно и лукаво и наконец шепнула мне: "Ну что же?", а я только краснел, и смеялся, и отворачивался, и едва переводил дух. Фанты наскучили нам, - мы стали играть в веревочку. Боже мой! какой я почувствовал восторг, когда, зазевавшись, получил от ней сильный и резкий удар по пальцам, и как потом я нарочно старался показывать вид, что зазевываюсь, а она дразнила меня и не трогала подставляемых рук!
    Да то ли мы еще проделывали в течение этого вечера! Мы и на фортепьяно играли, и пели, и танцевали, и представляли цыганский табор. Нирмацкого одели медведем и напоили водою с солью. Граф Малевский показывал нам разные карточные фокусы и кончил тем, что, перетасовавши карты, сдал себе в вист все козыри, с чем Лушин "имел честь его поздравить". Майданов декламировал нам отрывки из поэмы своей "Убийца" (дело происходило в самом разгаре романтизма), которую он намеревался издать в черной обертке с заглавными буквами кровавого цвета; у приказного от Иверских ворот украли с колен шапку и заставили его, в виде выкупа, проплясать казачка; старика Вонифатия нарядили в чепец, а княжна надела мужскую шляпу... Всего не перечислишь. Один Беловзоров все больше держался в углу, нахмуренный и сердитый... Иногда глаза его наливались кровью, он весь краснел, и казалось, что вот-вот он сейчас ринется на всех нас и расшвыряет нас, как щепки, во все стороны; но княжна взглядывала на него, грозила ему пальцем, и он снова забивался в свой угол.

    Размышляя впоследствии о характере моего отца, я пришел к такому заключению, что ему было не до меня и не до семейной жизни; он любил другое и насладился этим другим вполне. "Сам бери, что можешь, а в руки не давайся; самому себе принадлежать - в этом вся штука жизни", - сказал он мне однажды.
    - Свобода, - повторил он, - а знаешь ли ты, что может человеку дать свободу!
    - Что?
    - Воля, собственная воля, и власть она даст, которая лучше свободы. Умей хотеть - и будешь свободным, и командовать будешь.

    Сладко быть единственным источником, самовластной и безответной причиной величайших радостей и глубочайшего горя для другого - а я в руках Зинаиды был как мягкий воск. Впрочем, не я один влюбился в нее: все мужчины, посещавшие ее дом, были от ней без ума - и она их всех держала на привязи, у своих ног. Ее забавляло возбуждать в них то надежды, то опасения, вертеть ими по своей прихоти (это она называла: стукать людей друг о друга) - а они и не думали сопротивляться и охотно покорялись ей. Во всем ее существе, живучем и красивом, была какая-то особенно обаятельная смесь хитрости и беспечности, искусственности и простоты, тишины и резвости; над всем, что она делала, говорила, над каждым ее движением носилась тонкая, легкая прелесть, во всем сказывалась своеобразная, играющая сила. И лицо ее беспрестанно менялось, играло тоже: оно выражало, почти в одно и то же время, - насмешливость, задумчивость и страстность. Разнообразнейшие чувства, легкие, быстрые, как тени облаков в солнечный ветреный день, перебегали то и дело по ее глазам и губам.
    Каждый из ее поклонников был ей нужен. Беловзоров, которого она иногда называла "мой зверь", а иногда просто "мой", - охотно кинулся бы за нее в огонь; не надеясь на свои умственные способности и прочие достоинства, он все предлагал ей жениться на ней, намекая на то, что другие только болтают. Майданов отвечал поэтическим струнам ее души: человек довольно холодный, как почти все сочинители, он напряженно уверял ее, а может быть, себя, что он ее обожает, воспевал ее в нескончаемых стихах и читал их ей с каким-то и неестественным и искренним восторгом. Она и сочувствовала ему и чуть-чуть трунила над ним; она плохо ему верила и, наслушавшись его излияний, заставляла его читать Пушкина, чтобы, как она говорила, очистить воздух. Лушин, насмешливый, цинический на словах доктор, знал ее лучше всех - и любил ее больше всех, хотя бранил ее за глаза и в глаза. Она его уважала, но не спускала ему - и подчас с особенным, злорадным удовольствием давала ему чувствовать, что и он у ней в руках. "Я кокетка, я без сердца, я актерская натура, - сказала она ему однажды в моем присутствии, - а, хорошо! Так подайте ж вашу руку, я воткну в нее булавку, вам будет стыдно этого молодого человека, вам будет больно, а все-таки вы, господин правдивый человек, извольте смеяться". Лушин покраснел, отворотился, закусил губы, но кончил тем, что подставил руку. Она его уколола, и он точно начал смеяться... и она смеялась, запуская довольно глубоко булавку и заглядывая ему в глаза, которыми он напрасно бегал по сторонам...
    Хуже всего я понимал отношения, существовавшие между Зинаидой и графом Малевским. Он был хорош собою, ловок и умен, но что-то сомнительное, что-то фальшивое чудилось в нем даже мне, шестнадцатилетнему мальчику, и я дивился тому, что Зинаида этого не замечает. А может быть, она и замечала эту фальшь и не гнушалась ею. Неправильное воспитание, странные знакомства и привычки, постоянное присутствие матери, бедность и беспорядок в доме, все, начиная с самой свободы, которую пользовалась молодая девушка, с сознания ее превосходства над окружавшими ее людьми, развило в ней какую-то полупрезрительную небрежность и невзыскательность. Бывало, что ни случится - придет ли Вонифатий доложить, что сахару нет, выйдет ли наружу какая-нибудь дрянная сплетня, поссорятся ли гости, - она только кудрями встряхнет, скажет: пустяки! - и горя ей мало.
    - Что вам за охота принимать господина Малевского? - спросил я ее однажды.
    - А у него такие прекрасные усики, - отвечала она. - Да это не по вашей части.

    - Вы не думаете ли, что я его люблю, - сказала она мне в другой раз. - Нет; я таких любить не могу, на которых мне приходится глядеть сверху вниз. Мне надобно такого, который сам бы меня сломил... Да я на такого не наткнусь, бог милостив! Не попадусь никому в лапы, ни-ни!

   и вдруг, как говорится, ни к селу ни к городу, воскликнул, ударив себя по лбу: "А я, дурак, думал, что она кокетка! Видно, жертвовать собою сладко - для иных".

    - Итак, королева слушает эти речи, слушает музыку, но не глядит ни на кого из гостей. Шесть окон раскрыты сверху донизу, от потолка до полу; а за ними темное небо с большими звездами да темный сад с большими деревьями. Королева глядит в сад. Там, около деревьев, фонтан; он белеет во мраке - длинный, длинный, как привидение. Королева слышит сквозь говор и музыку тихий плеск воды. Она смотрит и думает: вы все, господа, благородны, умны, богаты, вы окружили меня, вы дорожите каждым моим словом, вы все готовы умереть у моих ног, я владею вами... А там, возле фонтана, возле этой плещущей воды, стоит и ждет меня тот, кого я люблю, кто мною владеет. На нем нет ни богатого платья, ни драгоценных камней, никто его не знает, но он ждет меня и уверен, что я приду, - и я приду, и нет такой масти, которая бы остановила меня, когда я захочу пойти к нему, и остаться с ним, и потеряться с ним там, в темноте сада, под шорох деревьев, под плеск фонтана.

    - Ну, ничего, - продолжал Лушин, - не робейте. Главное дело: жить нормально и не поддаваться увлечениям. А то что пользы? Куда бы волна ни понесла - все худо; человек хоть на камне стой, да на своих ногах. Я вот кашляю... а Беловзоров - слыхали вы?
    - Что такое? нет.
    - Без вести пропал; говорят, на Кавказ уехал. Урок вам, молодой человек. А вся штука оттого, что не умеют вовремя расстаться, разорвать сети. Вот вы, кажется, выскочили благополучно. Смотрите же, не попадитесь опять. Прощайте.

    Казалось, отец настаивал на чем-то. Зинаида не соглашалась. Я как теперь вижу ее лицо - печальное, серьезное, красивое и с непередаваемым отпечатком преданности, грусти, любви и какого-то отчаяния - я другого слова подобрать не могу. Она произносила односложные слова, не поднимала глаз и только улыбалась - покорно и упрямо. По одной этой улыбке я узнал мою прежнюю Зинаиду. Отец повел плечами и поправил шляпу на голове, что у него всегда служило признаком нетерпения... Потом послышались слова: "Vous devez vous separer de cette..."["Вы должны расстаться с этой... " - фр.] Зинаида выпрямилась и протянула руку... Вдруг в глазах моих совершилось невероятное дело: отец внезапно поднял хлыст, которым сбивал пыль с полы своего сюртука, - и послышался резкий удар по этой обнаженной до локтя руке. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть, а Зинаида вздрогнула, молча посмотрела на моего отца и, медленно поднеся свою руку к губам, поцеловала заалевшийся на ней рубец. Отец швырнул в сторону хлыст и, торопливо взбежав на ступеньки крылечка, ворвался в дом... Зинаида обернулась - и, протянув руки, закинув голову, тоже отошла от окна.

   через полгода отец мой скончался (от удара) в Петербурге, куда только что переселился с моей матерью и со мною. За несколько дней до своей смерти он получил письмо из Москвы, которое его чрезвычайно взволновало... Он ходил просить о чем-то матушку и, говорят, даже заплакал, он, мой отец! В самое утро того дня, когда с ним сделался удар, он начал было письмо ко мне на французском языке. "Сын мой, - писал он мне, - бойся женской любви, бойся этого счастья, этой отравы..."

   17.01.08 г.

Первый период

Глава четвёртая

   -Какая тоска! Мне страшно!
   -Ну, да, насерешь, а потом ноешь, мудила!
   Только давай хоть на этот раз не будем просить прощения, а? Ты там в третьей главе что-то о благородстве писал, если я не ошибаюсь. И теперь под давлением рефлексов готов уничтожиться, как всякий раз перед этим делал. Не находишь, что больно мерзко это выглядело бы, в очередной то раз, а?!
   Пусть будет, что будет. Что сделано, то сделано.

   -Я решил так: рассмотреть, т.ск., всё "в историческом аспекте", как он представлен в письмах, потому что тон писем меняется. Какие основные этапы во всём этом можно выделить: 1. до её замужества. 2. период замужества. 3. После развода. И из ключевых два события: её замужество на Зоренко, и затем мой отказ на сделанное ею предложение "соединить жизни".

   Теперь самый основной вопрос: что, какого рода механизм нас соединял. Насколько я сейчас могу понять, это тот же самый механизм, который бросил меня к Орхидее: механизм доверчивости и безоглядного сочувствия, только, в отличие от Орхидеи, он пришёлся на благодатную почву. И еще одна странность: "Ты выглядишь интеллектуальнее всех преподавателей" Наверное, это её подкупило, и было как бы основанием, залогом того, что на меня можно делать ставку. Разумеется, она ошибалась. Вся моя интеллектуальность говорила только о моей глупости, и больше ни о чем, и её мать меня раскусила в два счета.
   Во всём этом важен фон, на котором происходили события, и психологические особенности их участников. Мать Нелли - волевая женщина, на долю которой пришлось немало житейских испытаний, из которых она вынесла основную мысль: для нормальной жизни самым важным являются материальные условия. И на этом стояла. Она была фактически главой семьи. Дочь Нелли...

   -Мгм, ты, я вижу, развелся с самим собой.
   -Ничего я не развелся. Просто мы поделили сферы влияния, чтобы каждый отвечал за свою епархию. Пусть ум отвечает за свою часть, а сердце - за свою, и нечего одной части вторгаться на территорию другой.


   -Что-то мне не нравится этот твой текст. Такое ощущение, что он пишется через силу, словно тебе не хочется дотрагиваться до всего этого, словно у тебя с этим связана тяжесть на сердце.
   - В любом случае я должен это сделать.
   -А должен ли? Ведь ты не можешь от этого отделиться, ты не объективирован по отношению к материалу.
   -Если бы не эти письма, я мог бы обо всём легко написать и посмеяться над этим. А теперь сбито единство ощущения. И в результате не могу писать.
   -Так что, помочь тебе, что ли?
   -Будь другом, помоги!
   -Итак, поехали!


   -Так признайся, ты рассиропился тогда?
   -Да я же тебе тысячу раз повторял, что ничего этого не было. Я же был преподаватель, держал себя в руках.
   -А что же она тогда подошла к тебе со своими проблемами, с чего всё началось, вся эта откровенность?
   -Вот это-то и удивительно, это насчет откровенности. Но не станем же мы на пустом месте психологию разводить. Это надо было бы у неё спросить, узнать, с чего это она так разоткровенничалась.
   -Значит, было в тебе что-то такое, почему она пошла на это?
   -Опять вопрос не ко мне. Я могу отвечать только за себя.
   -Понятно, что только за себя. Но ты сам обо всём этом что-то да думал же!
   -Да ничего я не думал, всё как-то само собой делалось.
   -Угум-с. То есть она подошла к тебе, начала рассказывать про свои проблемы...
   -Ну, да, я помню, мы начали с ней встречаться. И как бы она уже была моей девушкой. Но ты знаешь, женщины и вообще народ приземленный, практический, и тут та же самая приземленность, и мне с ней было скучно, мне не о чем было с ней разговаривать. Неинтересно было. И, соответственно, ей тоже было скучно со мной, потому что я и по характеру всё больше молчун, а тут еще и разговаривать не о чем, так что сам понимаешь.
   -Тебе было неинтересно, но ты, тем не менее, продолжал встречаться с ней.
   -И правда. Здесь какая-то действительно загадка. Знаешь, как всё это выглядело. Это выглядело так, что ею как бы задавалась программа практических действий, а я о ней рассуждал. Так всё это выглядело.
   -А как это случилось, что тебя в женихи записали, и как ты к этому отнёсся?
   -А мне это было всё равно. Да я и не знал, что я жених. Как-то после лекции выхожу с юрфака, смотрю, она идет с отцом и матерью. А что она мне - просто одна из студенток. Я поздоровался с ней и пошел дальше своей дорогой. А на следующий день она мне говорит, мол, родители приходили знакомиться со тобой как с её женихом. И потом добавляет, что её мама хочет со мной познакомиться.
   -А ты что?
   -А что я? Познакомиться, так познакомиться.
   -Но ты-то сам что обо всём этом думал?
   -Да ничего я об этом не думал.
   -Гм. Хорошо. Итак, ты познакомился с её матерью.
   -Ну, да, познакомился, мы поговорили о том, о сем, и разошлись. А на следующий день встречаю в городе Нелли с матерью, и мать проходит мимо и делает вид, что не узнаёт меня. Нелли возвратилась, а мать стояла вдали, пережидала, пока мы поговорим.

   Нелли расшифровала поведение матери открытым текстом. Мол, мать сказала, что ты "слишком мудрый". А я подумал: "Да мне поведение твоей мамы как-то безразлично. Только я с этой минуты больше её не знаю"

   -Другими словами, её мать расшифровала тебя как совершенно неперспективного жениха.
   - Да мне это было совершенно всё равно.
   -Как это всё равно? Ты же вроде жениться собирался.
   - Мне было всё равно, жениться или не жениться, какая разница. А ты знаешь, и правда, меня точно также и еще один человек расшифровал. Как-то с Галкой и её матерью мы ездили в Таганрог к Галкиному то ли родному, то ли двоюродному брату. И вот он всё гордился, как он, т.ск., и квартиру получил, и дети у него и всё такое прочее, и очень гордился своими практическими успехами. И тогда - то он Галке и сказал, что я "не тот человек" То есть и он, в качестве практического товарища, с первого взгляда расшифровал, что в этом отношении я ноль. И это оказалось правдой. В то время как все женщины, с которыми я имел дело, рассматривали меня с практической стороны и на что-то рассчитывали. Ну, все и просчитались. Но правда еще и то, что ни одна из женщин, когда рассчитывать стало не на что, не предала меня. И даже, пожалуй, и Таисия, и это при всей её жадности.
    Как это она тогда говорила, мол, нехорошо с Валерием получилось. Ну, это я ей тогда, когда она нашла, наконец, своего друга, из подлости сказал, что, мол, любил её. Тогда как она на самом деле сделала она только то, на что я рассчитывал как на великое избавление. Видишь ли, сам-то я не мог это сделать. Ты спросишь, почему? У меня нет ответа на этот вопрос. Как сказала как-то Галина Борисовна "ты сам руки не протянешь". Что-то из этой серии.
   Так что мой подарок в виде букета цветов в связи с объявлением ею, что она нашла, наконец, родную душу, был, пожалуй, сделан и от чистого сердца, а не только из насмешки. А ты знаешь, что ведь в истории с Таисией было две истории: была история, когда мы вместе жили, и в ней, в общем, ничего интересного не было, разве что ощущения, что тебя запрягли и погоняют. У меня в то время даже "физиономия лица" имела унылый     вид тягловой лошади. Пожалуй, любопытной была другая история, это когда я ушёл от неё, а отношения, между тем мы с друг с другом продолжали поддерживать. Наступила, как я понимаю, какая-то форма равновесия. Мы же долго не разводились, несколько лет, пока она не встретила своего бизнесмена.
   -Да здесь ведь было даже не две, а три истории.
   -Третья история была после развода. Это было как какое-то проклятие. Я свою душу из неё как будто щипцами с год, наверное, выколупливал. Было такое ощущение, что она ушла, и душу мою с собой забрала. Не покидало ощущение, что она хочет возвратиться, не возвращаясь. И всё через знакомых прощупывала почву, что я да как. Я на эти вещи не реагировал, посмеивался: у женщин вечно предыдущий муж оказывается лучше последующего. А насчет души это действительно сложный вопрос. Мне иногда казалось, что она ведьма. У неё на ногах средний и безымянный пальцы срослись. Я, конечно, во все эти вещи не верю, но, тем не менее, факт, как говорится, на лице. А, может быть, люди, которые долгое время знают друг друга, как бы обмениваются душами. Я имею ввиду стереотипизацию рефлексов. Вот и получается как бы обмен душами. Может быть, и с её стороны была аналогичная ситуация. Это помнишь, как этим летом впервые за всё время мы с нею встретились? Она увидела меня, и её как бы повело в сторону: как-то я на неё отреагирую. А что мне на неё реагировать? естественно, никак, с моей стороны всё давно ушло, моя душа была при мне. Она была какая-то бледная, болезненная, всё на Инну жаловалась. "А ты всё для других живешь. Я тоже мазохистка". "У тебя, как всегда, на рубашке пуговицы нет" - сказала она, дотрагиваясь до меня. Что-то, видно, в ней еще оставалось ко мне. Лера сказала про неё: "Такое ощущение, что она не получила того, на что рассчитывала". Я спросил у Леры: "А что, её муж - немец, что они в Германии живут?"- "Нет, еврей" - "Не понимаю я этих евреев. Немцы их в газовых камерах морили, а они всё равно к ним лезут"

   -Ты говоришь, что твои женщины тебя не предавали. Они тебя не предавали просто потому, что ты сам становился по отношению к ним в позицию, при которой корыстное отношение невозможно. Тебя невозможно было предать, у тебя не было того, ради чего тебя стоило предавать.

   Итак, эту фазу отношений с Нелли вы прошли. Сессия кончилась, и Нелли уехала к себе домой, в Ставрополь. И после этого вы переписывались.
  При этом обрати внимание на своеобразие ситуации: ты уже явным образом не выступаешь в качестве жениха Нелли, и ты выполнил свою функцию - доцент ушел в небытие. И т.о. активным ухажером оказался Зоренко, который был под рукой, который в это время заканчивал училище, и превращался "в молодого и перспективного товарища" Словом, в известном смысле, ты расчистил путь для Зоренко. Так что этот снаряд, конечно, должен был рано или поздно взорваться. Ты свою роль сыграл, но, тем не менее, вы переписываетесь, причем, в этой переписке активную роль играет Нелли, а ты отвечаешь как бы нехотя. Давай-ка сюда одно из её писем этого периода. Письма, в общем, похожи друг на друга, так что вполне достаточно одного представителя:

   Здравствуй, Валерик!
    Я уже потеряла всякую надежду получить от тебя письмо, и вот…наконец-то. Может, это ты с каким-то тайным умыслом делаешь, но до меня не доходит, с каким именно (наверное, не для среднего ума!) Но всё-таки я выражу своё скромное желание: отвечай мне, пожалуйста, немножко побыстрей, я ведь очень не люблю ждать.
    Валерик, ты пишешь, чтобы я написала тебе о себе, но ведь у меня сейчас такая однообразная жизнь, серенькая, можно сказать: пишу контрольные, скучаю, ну и изредка (следуя твоему примеру) хожу в кино. Да и вообще, мне кажется, Ставрополь стал каким-то скучным и нудным.
    Другое дело ты, у тебя ведь творческая жизнь: творишь, дерзаешь, стремишься к своей цели, не замечаешь на пути ничего и даже меня. Ты скажешь: «Ну, вот опять заплакала,»- но ведь это сущая правда, ты ведь даже писать мне ленишься…
    Валерик, ну, я тороплюсь скорей кончить своё письмо, иначе я могу с таким настроением написать тебе что-нибудь такое, что может испортить твой творческий настрой, да и вообще не буду отнимать у тебя твоё драгоценное время.
    В конце хочу попросить тебя исполнить мою маленькую просьбу: я высылаю тебе квитанцию, а ты сделай одолжение, получи мои фотки, я ведь никак не смогу приехать туда в ближайшее время, а срок уже давно прошел. Валерик, квитанция С№181703 из ателье на Пушкинской, помнишь, там, где мы с тобой хотели сфотографироваться, а №4016 серии МФ457316 на Энгельса, там, где к-т «Комсомолец», если не ошибаюсь, ну, в общем, между Семашко и Газетным.
    Валерочка, и, кстати, я тебя еще очень прошу выслать мне твою фотку, а то ты всё мне обещаешь, да обещаешь,- этим и ограничиваешься. Из моих фоток я дарю тебе по одной – это тебе за труды.
    Но вот кончаю. Напиши о себе, только не так, как в прошлый раз.
    Жду ответа.
    Нелли.

   Раскопал из этого периода один отрывок из письма, характеризующий характер мышления Нелли:
   "Ты меня, признаться, очень огорчил этой маленькой печальной новостью, я имею ввиду «деканшу»-нацменку. Не знаю даже, что мне теперь делать, перекрашиваться опять в черную, но у меня сейчас высший цвет, я достигла желаемого результата и мне бы не хотелось перекрашиваться, но, наверное, всё-таки придется. Мне ведь надо еще историю сдавать Смагиной, а она не переживет, когда увидит меня блондинкой, она и сейчас косится. Да вот еще методист что-то там «выступал». В общем, буду каштановой. Ну об этом всё."

   Мне кажется, это всё, что можно сказать о первом периоде наших отношений.

18.01.08 г.

Второй период

Часть первая

"Медовый месяц"

Глава пятая

   1. Ага, я понял, в чем заключалась твоя ошибка при подходе к Нелли. Ты начал не с реальности, не с того бессознательного чувства, которое в тебе было, а с её, реальности, понятия, то есть того, что из тебя пытались сделать другие. А как раз это бессознательное чувство и бессознательное отношение к происходящему и было твоим реальным содержанием, всё же остальное относилось к манипуляции твоими рефлексами со стороны, а сделать это было куда как просто в силу существовавшего у тебя в то время разрыва между полушариями и абсолютного доминирования левого полушария. Отсюда у тебя позиция наблюдателя и действия в реальности соответствии с понятиями, которые формировались закладываемыми в тебя программами. Ведь когда тебе что-то говорят, то воспринимается это двумя полушариями, однако воспринимается это по-разному: если восприятие левого полушария критично, то правое воспринимает всё буквально. Так как правое полушарие у тебя было вытеснено, то   в качестве реальности ты воспринимал то, что проходило у тебя через словесный уровень. Реальное же содержание было тобой вытеснено; оно не осознавалось, и являлось тебе в виде неотпускающего тебя гнетущего чувства. Не случайно же в связи с этим было высказывание удивленной Нелли: "Я поражаюсь, что тебе ни скажешь, ты всё принимаешь за правду" У тебя в то время не было собственной реальности. Потому у тебя и возникла своеобразная ситуация: с одной стороны, кто-то посторонний создавал для тебя твою внутреннюю реальность, и ты следовал ей до определенного какого-то пункта, т.ск., ограничителя, переступать который ты, к счастью, никому не позволял.

   2. А тут еще ты начал с писем Нелли, и к тому же решил быть "сугубо объективным", то есть опять стал на прежнюю позицию восприятия манипуляций, и у меня, как у объективиста, и возникла тогда мысль, что де "никто не виноват" Но это пока ты читал письма своим левым теоретическим полушарием, но ведь эта информация должна была опуститься в правое полушарие, и когда она опустилась, до меня всё дошло, и когда это до меня дошло, в душе своей я убил Нелли. И её не стало.

  3. -Итак, мы можем перейти ко второй части истории.
   -Это к письму-то Зоренко?!
   -Совершенно верно!
   -Ну, да, поднимаюсь домой, надрываю конверт и вынимаю письмо. А в письме написано: "Здравствуй, тезка! Я перебирал Неллины вещи, и наткнулся на твои письма" И дальше Зоренко рассказывает о том, что они с Нелли (я дома её Леной зову -доверительно сообщает он подробности) поженились тогда-то, и начинает характеризовать Нелли нелицеприятным образом, говоря, что она корыстна, расчетлива, не пропускает не то что ни одного мужчины, но даже с солдатами заигрывает и т.д. и т.п.
   -Я не понял. Это что, он, значит, нашел твою связку писем, и так спокойно и даже доверительно с тобой разговаривает?"
  - А ты посмотри на Неллино письмо. Мои были выдержаны в таком же духе. Письма друзей- приятелей. В них нет и намека на чувства и уж тем более чувственность.

  4. -Объективироваться, я вижу, от этого материала у тебя не получается. У тебя как была там рана, и она так и осталась. Это не от тебя ли я слышал, что во всё время отношений с Нелли ты чувствовал себя несчастнейшим человеком.
   -Никогда я этого не говорил. А если вчера это и вырвалось, так это "так"
   -Понятно, что "так". Я хочу сказать, что если ты чувствовал себя несчастнейшим человеком и продолжал оставаться им, то, значит, было что-то положительное в ваших отношениях, что, несмотря ни на что, компенсировало твою несчастность.
   -Да говорю же я тебе, что я не был несчастным. Знал бы ты, как я ожидал приезда её в Ростов на сессию, чтобы увидеть её. Когда я её видел, её красоту, я был счастлив, и мне больше ничего не нужно было, и этого мне хватало до следующей сессии. Она же была как произведение искусства. Вечно она рожу намажет всякими ихними помадами. Я говорю: зачем ты это делаешь, ведь без этого ты красивее.
   -Так ты что, ценитель произведений искусства?
   -Ну, похоже, что так.
   -И у меня такое ощущение, что ты хотел, чтобы это произведение искусства принадлежало тебе?!
   -Нет, всё сложнее. Ведь на самом деле я был равнодушен к ней и не хотел её. В этом отношении я напоминал в то время Пьера Безухова в его отношении к Элен. А вот программой, которая была в меня запущена, определялось, что я должен стремиться к этому. Это было как бы заданная мне извне установка. На счастье, опыт владения этим произведением искусства выпал не мне, а   Зоренко.

   5. -А, припоминаю, что ты писал ему в ответ на его письмо. Слушай, я смеюсь, потому что такое нужно еще умудриться написать. Это на его слова, что Нелли всё высчитывает, выгадала она или прогадала, и что она не пропускает ни одного солдата, заигрывает со всеми подряд, ты написал ему именно эту глупость, что де её красота есть общественное достояние, и что он должен отказаться от каких бы то ни было частных притязаний на неё. Сам понимаешь, какую бешеную реакцию это вызвало со стороны Зоренко.
   -Я сейчас читаю его последнее письмо ко мне и думаю: бедные сукины дети! Но как у него хватило ума написать мне первое письмо?! Видно, что там у него уже была рана, и это практически сразу после их свадьбы, у него уже всё плыло перед глазами, и ему хотелось высказаться, хотелось получить поддержку. И что же он получил?!
   Последнее его письмо на 9 страницах тетрадного листа мелким почерком, и заканчивает он его словами: "Лена никогда не была твоей невестой. Не в счёт, что этого хотели её родители. Жить ты с нею не будешь, ибо я почувствовал, кто она и понял, кто ты. Ошибка, если она уйдет к тебе. Я это докажу, когда она приедет. У меня есть аргументы, факты, документы.
   Хватит романтики "Победит сильнейший". Победишь не ты. И не я! А мы с Леной!
   Хватит игры! Немедленно отправь Лену из Ростова! Я её очень жду, очень соскучился по ней, очень обеспокоен её положением сейчас.
   Жду её приезда!"
   Нда, бедные сукины дети!
    Знаешь, я восхищаюсь женщинами за то, что они способны делать с нами такие вещи, превращая нас в безумцев. И я их до смерти люблю за это. Сейчас читаю это "Победит сильнейший"... думаю, точно, я тогда с рельсов съехал! Я сейчас не представляю, как я мог написать такое.

   6.-И ведь несмотря на всё это ты продолжал и после с Нелли переписываться, и её муж об этом знал.
   -Я же говорю: женщина - это сила. Мне она скажет одно, ему скажет другое, так, чтобы для неё, для женщины, всё сошлось. Она как-то заметила мне: "Ты у меня выступаешь в качестве друга. Иначе как бы я могла сохранять твои письма дома. Он еще гордился, что переписывался с тобой" С тех пор, конечно, прошло много лет. А в последнее время я с удивлением обнаружил, что означала моя фиксация на Нелли. Её же рядом со мной не было, и в то же самое время она постоянно незримо была со мной. И это ощущение её было как... ощущение друга! Для меня, наверное это ощущение было суррогатом ощущения любви.

   7. -Я вот всё думаю, что такое были эти отношения к Нелли с твоей стороны. Чем были её отношения к тебе, это мне понятно.
   -Я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь сказать, что я считаю, что виноваты были её родители с их стремлением устроить дочь в материальном отношении как можно лучше, был виноват Зоренко за то, что любил её и ухаживал за ней, словом, был виноват кто угодно, только не сама Нелли. Её окружали нехорошие люди, тогда как она была ангел, и я защищал этого ангела от окружающих её со всех сторон врагов. Все имеют свои недостатки, все влияют на невинную Нелли, которая оказывается жертвой пагубных влияний. А если всё это перевернуть? И рассматривать в качестве исходной причины не окружение Нелли, а её саму. И окружающих рассматривать не в качестве первичных, но в качестве вторичных причин? Другими словами, если исходить из характера Нелли как первопричины. Тогда при определении её характера необходимо начинать с её поступков и их оценки. Нужно исследовать её поступки со стороны их причин и следствий. Тогда, может быть, и выяснится настоящая картина? И ты хочешь сказать, что это именно Нелли просчитывала то, что считала нужным и полезным для себя, что всегда она думала только о себе.
   -А сам-то ты в этом сомневаешься?! Но в настоящий момент меня не Нелли интересует. Меня интересуешь ты, и то, какого рода отношения связывали тебя с Нелли, как могло случиться, что ты на целых десять лет оказался привязан к ней?
   -Неужто ты и вправду не понимаешь, в чем тут дело? Ты же сам знаешь, что в первый период наших отношений я вообще не был завязан на неё, посмотри на её письма. Там уже была идея с её стороны: перспективный жених, потому что пишет диссертацию. И на этом всё держалось. Она мне напоминает Руфь из "Мартина Идена." Так что защитился - "и я вся твоя"... если что-н. получше не подвернется И в этом заключался и её идеализм и её цинизм отношений её со мной, как и вообще, я думаю, её отношений с мужчинами. Так что всё здесь предельно ясно. Я же - всегда считал: полюбите нас черненькими, а беленькими нас и всякий полюбит. И когда в последнее время Нелли говорила мне: "Я хочу, чтобы у тебя всё сложилось в жизни", я неизменно отвечал: "Не имеет права желать счастья другому человеку тот, который в него ничего не вложил"

   8. Фиксация началась с письма Зоренко. Когда я получил письмо от него, я почувствовал себя в роли едущей на скорости машины, которая должна остановиться на месте, без тормозного пути. И тогда я понял, что если я это сделаю, я разрушусь. Мне нужно было обеспечить себе тормозной путь.
    Это был один момент, определивший последующее. А второй момент было желание отыграться. Т.о., психология последующего была психология игрока, который проигрался в пух и который хочет, несмотря ни на что, отыграться. Во всех последующих отношениях единственным реальным основанием было это обстоятельство. И хотя этого я и не осознавал, все последующие поступки диктовались этим. Я не мог выйти из игры, не отыгравшись. В конце концов мои неосознаваемые попытки отыграться потеряли смысл, потому что я к тому времени давным-давно за всё уже отыгрался, до меня дошло, что это бесконечный процесс, и тогда я, наконец, вышел из игры.
   Я мог попытаться разрушить чужой брак, но жениться на женщине, которая меня однажды предала - это было невозможно! Это была война, и не случайно ни с моей, ни с её стороны никогда не было произнесено слово "люблю".
   Может быть, именно потому, что это была война, всё это так и затягивало.

   9. -Когда речь идет об условиях фиксации на объекте, то с этим вопросом связан противоположный - об условиях расфиксации с объектом. Знаешь - любил-разлюбил. Условия, при которых полюбил, и условия, при которых разлюбил. Или еще что-то подобное. Что такое фиксация на объекте? Ведь ты же видишь, что это круг, что процесс ходит по кругу, всё повторяется одно и то же, и ты оказываешься не в состоянии разорвать этот круг. Значит, вопрос в том, как возникает круг, и вопрос в том, как круг разрывается. Так как круг, поскольку он образовался, от воли, сознания субъекта не зависит, то образуется он в лимбической системе, становясь фактом функционирования субъекта.
   -Подожди, мне пришла в связи с этим одна мысль, по-моему, важная. Ведь у нас существует множество всевозможных кругов, но далеко не все они являются фиксированными. Фиксированный круг - это круг, принадлежащий лимбической системе, критерием функционирования которой являются эмоции. Но эмоция, какой бы она ни была, предполагает связанный с ней объект. Т.о., с каким-то объектом связывается какая-то инстинктивная эмоция как представляющая его сущность, и тем самым объект начинает выступать в качестве безусловного подкрепления, в качестве постоянно воспроизводящей себя потребности..
   Теперь это же самое рассмотрим с другой стороны. Можно, наверное, считать, что человек способен испытывать какое-то сравнительно фиксированное множестве эмоций. Может быть, точно так же, как любой оттенок света является результатом наложения основных цветов, то же самое справедливо и относительно механизма образования эмоций. Т.о. с воздействующим объектом связывается какая-то эмоция. Но для того, чтобы это произошло, нужны какие-то условия.

   10. -Она как-то на какой-то мой вопрос ответила мне, что если она видит, что кто-то ею очаровывается, то и она идет ему навстречу, если же видит, что кто-то отходит от неё, то и она отходит в сторону. У неё не было такого, чтобы она кого-то добивалась, кого то хотела. Ей вполне хватало того, что было. Сидишь с ней в ресторане, а она, естественно, сканирует по сторонам, и сообщает мне, кто ею очаровывается. Разумеется, нравиться то, что она отслеживает других в то время, когда с тобой разговаривает, а это означает, что в это самое время она открыта для других, и больше того, ты как бы в этом случае выносишься ею за скобки, то есть просто выступаешь для неё в качестве средства, которое обеспечивает ей присутствие в ресторане, хотя уже само по себе это обстоятельство создает тебе позицию хозяина положения, и это она всегда прекрасно понимала - нравиться это, конечно, не могло, и это, конечно, ело. Я, правда, умею отключаться от всего этого, но осадок, безусловно, остается. Как-то на моё замечание она сказала: "Но ведь из ресторана я ухожу с тобой"...
    Ей не приходилось никого очаровывать.
   11. -Вот в этом ты заблуждаешься настолько... да ведь она вся стояла на этом, это был её основной инстинкт, ведь всё то, что она делала, было направлено на поддержание, подчеркивание её красоты. А то, как она разговаривала! Ведь она разговаривала с мужчинами так, словно влюблена в них по уши. Помнишь, в одном фильме с участием Кадочникова и Касаткиной диалог: "Так как они со мной разговаривали?" - "Сю сю сю - вот как они разговаривали" Нелли как бы устраняла своими сю сю между мужчиной и собой любые препятствия и, естественно, мужчина западал на неё, падал в заготовленную яму-ловушку. Это была первая фаза её реакции на мужчину. Вторая фаза - чем он может быть ей полезен. Поэтому здесь было две вещи: с одной стороны, она удовлетворяла т.о. свою потребность в любви... неконтактным способом в виде преклонения перед нею. А всё то, что относилось к контактному способу,... здесь этому влечению у неё противостоял страх (?), обусловленный социальными защитами, то есть опять таки упирался в материальные отношения. Чем определялось это её отношение? Я думаю, любовью к себе, и я думаю, что она считала своими друзьями всех тех, кто любил её вместе с ней. Соответственно, здесь было и еще одно: если мужчина что-то для неё делал, это вызывало в ней по отношению к нему положительное сексуальное, любовное отношение, которое сублимировалось в дружескую форму.
   Вторая фаза заключалась в том, что от мужчины всегда что-то требовалось. Т.ск., получил сю сю - отслужи. Отношения ею с мужчиной поддерживались до тех пор, пока он был ей полезен. Но ведь мужчина на этом не останавливался, он требовал, т.ск., доступа к телу. И вот тут получал безусловный и решительный отпор. И отсюда и возникала впоследствии ненависть к ней мужчин, чувствовавших себя обманутыми.
    Словом, все эти сю сю сю в конечном счете преследовали какие-то практические цели и были сущностью вообще всех её отношений с ними.

   12. -Какой ты злой, однако, и какой ненавистный. Всё у тебя расписано черными красками.
   -Зато у тебя на всё одна белая краска.
   -А хоть бы и так. Какое мне дело до реальности. Я просто искал счастья.
   -Так ты, оказывается, был счастливым человеком... Слушай, теперь я понимаю, что означает этот твой фокус.
   -Какой еще фокус.
   -Да ведь всё началось, да, пожалуй, и закончилось в одно мгновение. Помнишь, у вас это было в самом начале, когда шла эта волна сближения, и ты как-то начал с поцелуя её руки и пошел по руке выше и выше, и достиг лица, и поцеловал в губы, и услышал незнакомый, чужой отталкивающий голос: "Ну, ну" - и она сухо отвернула лицо в сторону. Может, в то самое мгновение у тебя щелкнул переключатель.
   -Не знаю, может быть. Как-то мы были на дискотеке, и, похоже, у неё была такая минутка...
   -Чтобы понять то, о чем ты говоришь, стоит вспомнить другой случай.
   Это ты имеешь ввиду тот случай, когда мы сидели на лавочке в саду напротив филармонии. И её ноги, её колени были близко перед моими глазами, и я смотрел на них и "переживал необыкновенные ощущения" У меня даже и в мыслях не было наклониться и поцеловать их. На щелчки по носу у меня хорошая память.
   -Понятно, оскорбленная гордость, во второй раз руки не протянешь. Ну, продолжай.
   - Так вот, мы вышли из дискотеки, и она села, а я присел на корточки перед её коленями, и они были такие же, как тогда, на лавочке. И она сказала: "Какие у меня колени?" И я сразу очнулся и сказал: колени как колени. Это у меня сработал тот поцелуй, от которого она отвернулась. Выходит, я не мог ей его простить. Он застрял во мне, как заноза, и никакое сближение уже было невозможно.
   -Ты можешь сказать мне, что ведь это было её приглашение к близости, разумеется, обусловленное её минуткой, которая к тебе не имела никакого отношения, и она приглашала тебя, чтобы ты этой минуткой воспользовался и удовлетворил её потребность.
   -Уж не хочешь ли ты сказать, что я этого не понимал? Всё я прекрасно понимал. Но как раз этого - то я и не мог допустить. Это же в инстинкте, который говорит, что да, это можно делать, или нельзя.

Моменты любви

Текст шестой и седьмой глав написан непосредственно во время тяжелейшего кризиса и представляет собой своего рода фотоснимок духовной жизни одной из участвующих сторон в этот период. Позже текст редактировался, но требования редакции ограничивались критерием ясности изложения. К сожалению, редактором в тексте оставлены без изменения несколько неприемлемых выражений, которым ему не удалось подыскать адекватной замены.

Глава шестая

О фиксациях

   -Весь текст, посвященный Нелли, на самом деле посвящен одному единственному вопросу - вопросу о фиксациях и о том, что происходит, когда человек оказывается неспособен осуществить расфиксацию. Причём, имеется ввиду фиксация, имеющая в своём основании сексуальность. Но не только. Ты говоришь, что не знаешь, в какой именно момент произошла у тебя фиксация на Нелли. Этот момент тобой осознан не был. Вообще всё то, что связано с фиксацией, у тебя принадлежало сфере бессознательного, сфере рефлекторного, так что для тебя фиксация существовала в форме её проявлений. В силу того, что ты не осознавал её, ты, соответственно, оказывался от неё зависим, был, т.ск., функцией от неё.
   Ну, хорошо, пусть ты был функцией от фиксации. Что на самом деле это может означать, какую структуру? Чтобы ответить на этот вопрос, я приведу высказывание П.Я. Гальперина. Говоря о больных грудной жабой, он рассказывал, что во время приступа грудной жабы человек испытывает не только собственно физиологические ощущения удушья и пр., но психологическое (феноменологическое) ощущение наступающей смерти, что вызывало у больного паническую реакцию, которую нужно было снять. Так вот, для этого нужно было устранить психологическую компоненту - именно, ощущение приближающейся смерти. Для того, чтобы это сделать, следовало переключить внимание больного с психологического на физиологический аспект, на испытываемые им собственно физиологические ощущения. Когда у больного вырабатывается соответствующий рефлекс, сопровождающая его паническая психологическая компонента отсутствует. Следовательно, целостный, универсальный процесс есть процесс, представляющий собой единство физиологического и психологического. В этом случае мы получаем своего рода мощнейший усилитель, поскольку психологический механизм способен усиливать физиологические данные до сколь угодно больших значений.
   Формулируем правило: в фиксации всегда мы должны иметь ввиду эти две стороны, это единство физиологического и психологического.
   -Зададимся вопросом: какие функции выполняют психологический и физиологический компоненты фиксации на сексуальном объекте. Так как мы исходим из того, что фиксация представляет собой систему с обратной связью между физиологическим и психологическим, и так как фиксация выполняет внешние функции, то отсюда следует, что содержание фиксации обусловлено психологическим аспектом и решает какие-то психологические задачи человека, в то время как физиологический механизм реализует фиксации в физическом плане.
   -Следующий вопрос. Какие цели преследуют фиксации на сексуальном объекте? Так как содержание фиксации обусловлено психологическим компонентом, то фиксация решает психологические задачи, и это - попытка решения психологической составляющей сексуальности. А что такое эта психологическая составляющая? - это потребность человека не быть одному, потребность человека в другом человеке, потребность ощущать себя с ним в качестве единого целого, ощущать для себя необходимость другого человека и восприятие другого человека как самого себя и как счастья, как самой жизни. Я хочу подчеркнуть, что это не та схема, в которой происходит сексуальный обмен между двумя автономными людьми, так как в этом случае содержание психологической составляющей "чуть чуть случайно". Когда люди не каждый сам по себе. Однако   схемы, основанные на фиксациях,    являются таковыми лишь в каких-то отношениях и дополняются отношениями между автономными людьми, которые, как бы они ни симпатизировали друг другу, действуют в соответствии с определенными правилами. Они остаются различными людьми, и каждый из них действует по своему закону. Такого рода схемы очень часто похожи на схемы, представляющие единую систему.

     В настоящей главе будет показано, что происходит, когда субъекты отношений исходят их разных принципов: когда один субъект исходит из того, что он с другим субъектом образует единую систему, тогда как другой субъект исходит из того, что он автономен. Замечу, что у людей преобладающее отношение к единству либо различению существует от природы, является, т.ск., наследственной вещью.

   О свойствах и функциях фиксаций. Если фиксация с Нелли была не осознаваемой, то фиксации с Ликой осознавались, а также создавались сознательно. Были установлено следующее. Посредством фиксаций передаются   эмоциональные состояния человека; фиксации четко показывают, что два человека находятся на связи или не находятся; то есть связь является двусторонней, обеспечивая диалог, либо односторонней, при которой одна сторона оказывает влияние на психические состояния другой. Посредством фиксаций состояние одного человека передается другому человеку и воспринимается им, соответствующим образом изменяя его собственные состояния. Процесс как восприятия, так и передачи информации может быть как осознаваемым, наблюдаемым, так и не осознаваемым. Например, в случае получения информации на основе фиксации человек может наблюдать у себя изменение настроения, но не находить причин для этого. Итак, это то, что относится к передаче и приёму информации на основе фиксаций.

   Но для того, чтобы фиксация могла быть передана, необходим материальный носитель. И этот материальный носитель обеспечивается работой физиологических механизмов. Поскольку имеет место единство этих двух сторон, физиологического и психологического, постольку возможны как передача, так и восприятие соответствующей информации. При этом то, что я наблюдал, восприятие от объекта осуществляется во всяком случае со стороны (кожи) лица. Передача сигналов объекту осуществляется мозгом. Передача посредством фиксаций весьма энергозатратна в нервном отношении. При этом чем сильнее и определеннее (является адресно направленным) эмоциональное состояние человека, тем отчетливее воспринимается передаваемый сигнал. Особенность фиксаций состоит в том, что информация ими передается на любые расстояния, и при этом устанавливается непосредственная связь с человеком, которого физически вы. возможно, никогда не видели. Вы будете уверенно ощущать, что этот человек выходит с вами на связь Однако вы не обладаете при этом никакими пространственными данными о том, где и на каком расстоянии человек от вас находится. Для уверенных приёма и передачи необходимо внимание к этим процессам, при этом должны быть задействованы как психологическая, так и физиологическая составляющие.

   Теперь, наконец, мы можем перейти к вопросу о расфиксации. Для того, чтобы осуществить расфиксацию текущей фиксации, необходимо перестать фиксироваться на психологической её составляющей, перенеся всё внимание на физиологическую составляющую. Поскольку это будет сделано, система разрушается, т.к. физиологическая составляющая перестает передавать и принимать информацию, так как она либо не имеет того, что нужно передавать, либо не настроена на передаваемую информацию.

   Ниже идёт текст, состоящий из двух частей. Первая часть посвящена последствиям, которые характеризуют фиксацию, не удовлетворяемую реальностью. Во второй части представлен опыт расфиксации.

   Прежде всего, я представляю форму фиксаций, которые рассматриваются в настоящей работе в целом. Дело в том, что всякая фиксация стремится к своей чувственной материальной реализации. Когда это возможно, проблем не возникает. Но существует множество ситуаций, при которых содержание материальной реализация фиксаций в принципе невозможна. Другими словами, существует сексуальная потребность, которая в конечном счете является основанием и целью фиксации, но которая не может быть удовлетворена материально. Последнее обстоятельство приводит к противоречиям между сторонами фиксации.

  Займёмся кое-какими комментариями.
    -Слушай, здесь есть одна любопытная деталь, связанная с понятием обратной связи. Как это Лика говорит: "Мне не нужна такая любовь, в которой меня винят во всем, в чем только угодно... Но такое ощущение, что ты кайф ловишь от нападания на меня." Что ты можешь об этом сказать?
   Пусть есть две системы с обратной связью А и В. Что это значит? Система А воздействует на   систему В. Для чего она это делает, что является причиной действия системы? Причиной действия системы является одно - в худшем случае поддержание равновесия в себе, в лучшем случае, естественно, развитие. Теперь представим себе, что в результате действий система А приобретает растущее   отрицательное рассогласование. Как система может ответить на данный вопрос? У системы существуют настройки, в соответствии с которыми она действует на объект. Мы не задаемся сейчас вопросом о том, с чем связаны эти настройки. Для того, чтобы устранить рассогласование, система А передает системе В сообщение, в котором просит изменить её текущее поведение с тем, чтобы система А могла восстановить равновесие. Однако система В пребывает в состоянии положительного рассогласования сравнительно с её нормальным состоянием и отказывается изменяться. Она говорит: "Ты говоришь, что я живу для себя. А ты? Нет? Ты может для меня живешь? Мне жертвы не нужны. И я собой тоже не жертвовала никогда и не буду." Т.о. просьба о коррекции системой В воспринимается как жертва. В этом случае распад целостной системы с точки зрения системы А становится неизбежным, и т.о. обе системы теряют те преимущества, которыми они обладали, образуя целостную систему. Системе В выгодно существующее положение вещей, и любое изменение в нём она рассматривает как атаку на себя. Т.о., у А не остается другого варианта, как вариант разрыва единых отношений. На что система А и идет.

  -Теперь давай прокомментируем нижеследующий текст.
   В настоящем тексте Лика выступает в качестве системы В, а дурак - в качестве системы А.

   -Как ты думаешь, Лика права?
    -Конечно, права. А ты - дебил и извращенец. Если бы ты был нормальным, а не извращенцем, ты бы не пришел к сегодняшнему результату. Ишь ты, ему сладенького захотелось.
   -Но тогда бы не было и Лики
   -Разумеется, не было бы.

   В этом высказывании - ключ к пониманию характера дурака. Мы читаем: "а ты - дебил и извращенец" - очевидно, что это - слова мазохиста, человека, сознательно принижающего себя. И далее читаем: "Ишь ты, ему сладенького захотелось". Значит, в основании мазохизма лежит любовь к сладкому, связанному с мазохисткими устремлениями, и очевидно, что таким сладким были для мазохиста вызываемые им действия на Лику. Далее мы получаем следующую видимость образа Лики в глазах дурака. Дурак рассуждает так: Лика, в свою очередь, не могла бы принять действия мазохиста, если бы у неё не была развита садистская черта. Мазохист может быть успешным только там, где есть садист. Помнишь, в самой первой главе Дурака ты писал об Анжелике, фактически ничего еще не зная о ней, но описывая её именно как садистку. И как сладко и красиво это у тебя выглядело, как это тебе нравилось, как ты этим упивался! Ты нюхом учуял в Анжелике то, что тебе нужно, да и Анжелика, в свою очередь, увидела в тебе то, что её притянуло. Не случайно же она так активно-положительно отреагировала на пластилинового лялечку. Поэтому дурак приходит к выводу, что у Анжелики преобладающей является садистская компонента. Такую же схему рассуждений дурак применяет и к Лике.
   Но любой мазохист рано или поздно при определенных условиях превращается в садиста, поскольку эта формула позволяет ему восстановить то рассогласование, которое возникает у него в процессе реализации им своих мазохистских устремлений. Причем, так как доминирующей стороной дурака является мазохизм, то эта сторона определяет его инстинктивные, но управляемые и осознаваемые устремления. Я отсылаю вас в связи с этим к главе первой Заметок дурака, в которой описывается его отношение к Орхидее. Однако в любом случае эти действия мазохиста представляют собой отдачу энергии. В случае с Орхидеей мы увидели, что она не восприняла мазохистские посылы дурака, чем он был фропирован. В случае с Ликой, напротив, эти его устремления поддерживались бесконечно, вследствие чего, естественно, положительный энергетический баланс дурака нарушался, и тогда в действие вступала его вытесненная садистская сторона в качестве бессознательной компоненты защиты его психики. Таким образом и возникла ситуация, при которой отношения дурака с Ликой имели вид "по морям, по волнам", то есть сильные положительные отношения периодически сменялись скандалами, после которых, правда, их отношения, тем не менее, становились всё более близкими, развивались в положительном направлении.
   -Для того, чтобы такой процесс мог иметь место, необходимо, чтобы ответное поведение Лики было именно таким, каким оно было. Я имею ввиду, что в ответ на действия дурака Лика выдавала положительный сигнал всегда, когда его действия вызывали в ней положительную реакцию. Тогда же, когда его действия ей не нравились, она просто молчала, она не выдавала отрицательной реакции. Т.о. дурак неизменно проваливался в Лику, тонул в ней вследствие усиливающих процесс её положительных ответов без тормозящего ответного влияния её реакций на отрицательные действия. Причем, особенность этого положительного отражения у Лики не имеет дна, во всяком случае, по моим наблюдениям, дураку не удалось достичь его, что должно было выразиться в торможении каких-то его положительных действий на Лику. Насколько я могу судить, эта схема реагирования является сознательным (я не утверждаю, что осознанным) принципом ответов Лики на падающие на неё воздействия. Надо полагать, что она заметила, что положительные влияния по большей части в ответ порождают снова положительные же влияния, тогда как отрицательные в свою очередь производят отрицательные, и она стремится к получению именно положительных влияний на себя. Эта фигура, я полагаю, позволяет ей именовать себя возвышенной и тонкой натурой. Мне кажется, это у неё своего рода идея фикс, круг, в который она вошла и в котором вращается. При этом оказывается, что её естественные реакции, соответствующие воздействиям на неё, проявляются только в измененных формах её сознания, то есть они вытеснены в бессознательное. То, что я замечал в Лике, это её своего рода двойственность, т.ск., страдательность: он терпит отрицательные воздействия на себя, продолжая отвечать по-видимому положительными реакциями. Другими словами, в этом случае она выступает в качестве страдающего лица, мазохистки, и то, что её при этом греет, это достижение своего рода господства и, я полагаю, это и является её целью этим и удовлетворяется её тщеславие, и в этом проявляется её садистская компонента. Мазохизм Лики снят, он является средством удовлетворения её садизма. В связи с этим совершенно неслучайно её чрезвычайно болезненное восприятие всякого обесценивания, что является прямой противоположностью дураку, который и сам рад обесценивать себя, и для которого садизм является всего лишь средством удовлетворения положенной мазохистской составляющей. И еще я думаю, что Лика потому позволяет дураку делать очень многое, что благодаря его действиям она восстанавливает свою собственную весьма затратную энергетику, направленную на удовлетворения её тщеславия, удовлетворяющегося чувством властвования "над сердцами"; благодаря действиями дурака "ей становится тепло"

   -А потом ты захотел по счетам получить, то есть ты захотел перевести отношения на уравновешенный, сознательный уровень.
   -Ты знаешь, вот здесь я был настолько поражен... Лика не просто не воспринимала меня, она восприняла это как наезд на неё. Она была вне себя. Здесь не было и признака какого-либо рассуждения, желания в чем-то разобраться. Здесь уже шла её чистая, непримиримая, нерассуждающая отрицательная и, надо полагать, бессознательная реакция. Она летела. А это как раз и означает, что ты создал угрозу для её основной   схемы реагирования, которая таким образом её защищала. Ей нужно было одно - чтобы дурак был на своем месте "и давал ей тепло". Ничто другое её не интересовало.

   - Лика же говорила: "Не сотвори себе Меня", она, т.ск., предупреждала , а ты - сотворил. Правда, стоит заметить, что со своей стороны она делает всё для того, чтобы окружающие "творили себе Её" Т.о. это "Не сотвори себе Меня" представляет собой программу "Сотвори себе Меня" Помнишь же закон НЛП: употребление в высказывании отрицания на практике, в действии ведет к утверждению отрицаемого. Вот так и получилось, что это её "Не сотвори себе Меня" вызывает в тебе желание тепла и сказки, хочется, т.ск., мечты. Но совершенно очевидно, что это противоречие между отрицанием заявленного и реальным действием имеет своей целью "честное предупреждение": в результате своих действий вы в ответ ничего не получите. Вы можете сколько угодно любить Лику. Но не ожидайте, что она вам ответит. Нет, разумеется, она вам ответит, но в соответствии с чувствами, которые вы в ней вызовите, но и не более того. И отсюда получается её теория "зрелой любви", согласно которой, если вы что-то делаете для другого человека, то не рассчитывайте на то, что он вам ответит тем же. Ваши действия должны быть бескорыстными, вернее, награда Вам за ваши действия заключается в самих ваших действиях. И не более того.

    -Это ты что, следовал принципу доктора Сильвы - пройти лишний километр? Прошел. Как, доволен?
   -Конечно, доволен, и еще как.
    Так чем же ты объяснишь своё объяснение с Ликой, эти твои бесконечные периодические наезды на неё. Заметь, она говорит истиную правду: "я никогда на тебя не наезжала"
   -Да на самом деле всё очень просто. Я не успел закончить анализ фиксации с Нелли.
   -Ну, еще неизвестно, к каким результатам ты придёшь.. Давай поконкретней.
   - Метод поэтапного формирования мыслительных действий П.Я.Гальперина изучал? Изучал. С чего там всё начинается? С практики. Это потом уже, позже внешние действия преобразуются во внутренние действия мышления. Но не раньше. Но новая информация может быть получена только в результате новой практики, а не повторения того, что было. Мне же нужно знать её содержание, или проверить собственные идеи относительно её содержания. Вот так и получается то, что она называет "наездами" и "обесцениванием"

   -У меня мелькнула одна замечательная мысль. Знаешь какая? Не следует исходить из того, что женщина говорит о себе. Нужно исходить из того, что она делает. Потому что это две разные вещи.
   -А причем тут женщина. Это относится к любому человеку. И уж что касается Лики, то её это правило касается всего меньше всего. Она всё высказывает открытым текстом, так что что до неё, то у неё полное единство мысли и дела. В этом отношении Лика напоминает мне Зинаиду Николаевну, которая как-то заметила: "Люди склонны не верить правде. Им говоришь правду, а они думают, что ты обманываешь их"

   Мне пришла в голову любопытная мысль относительно Ликиного "Не сотвори себе меня." На самом деле никто никого не "сотворяет". Мне пришла мысль, что в нас сидит код женщины, которая нам соответствует (так же, как в женщине есть код соответствующего ей мужчины). Поэтому образ соответствующей нам женщины в нас присутствует изначально.
   -Это слишком категорично. Может быть, смягчишь?
   -Ну, на это накладывают свой отпечаток условия социальной жизни, преобразующие абстрактные генетические коды в конкретные соответствующие эпохе образы... Но это уже неважно. Если существует такой код, то любая женщина будет определяться через его призму, хочешь ты этого или не хочешь. Этот код есть, и он требует своего удовлетворения, и ты будешь пытаться его удовлетворить с одной или многими женщинами.

   -По моему, пришел ответ и еще на один вопрос, именно, на вопрос о периодическом наезде дурака на Лику. Знаешь, что представляет собой такой наезд? Ведь у дурака до недавнего времени не было способа расфиксации. И поэтому, зафиксировавшись на Лике, он оказался привязан к ней, у него уже не было своей воли и он не мог оторваться от неё. Это отношение к Лике, само собой, является чувственно-рефлекторным отношением. Но цикличность всякого человека заключается в последовательной смене чувственного и рационального отношения к реальности, то есть в смене положенного полушария. И поэтому как только наступала рациональная фаза, дурак начинал пытаться выйти из чувственного отношения, а так как объектом его чувственного отношения была Лика, и сам он был неспособен осуществить расфиксацию, то становилось ясно, что причиной, веревкой, которая привязывала его к чувственности, была для его сознания Лика, и, значит, Лика была причиной его "неудобного положения", и тогда он начинал пытаться избавиться от Лики, начинал пинать её.

      -Еще одно. Знаешь, что я подумал, имея ввиду левое и правое полушария, или другими словами, мыслительное и рефлекторное отношение к реальности? Так вот, я хочу сказать, что рефлекс - это прошлое. Рефлекс - это проекция прошлого на будущее. Любая рефлекторная система в своём основании имеет множество констант, которыми обусловливается определенность субъекта. Рефлекторная схема может тысячу лет ходить по кругу. Она принадлежит настоящему. И только мышление говорит нам о будущем, только оно может достоверно предвосхитить, к чему приведет та или иная схема в конечном счете. А теперь можешь переходить к своему лишнему километру.

    -Лика говорит: "ты это опять - таки на меня перекинул."
   -Это относится к системам с обратной связью.
   -В качестве разработчика технических система ты прекрасно знаешь, как ты с ними действуешь. Ты ищешь, что им "нравится". "Сработала" система - значит то, что ты сделал, ей нравится. Не сработала - значит, не нравится, Тогда ищешь другие ходы.
   -Но человек - это не техническая система.
   -Ну, нет, если в основе практической реальности человека лежат рефлексы, то каждый человек представляет собой систему, подобную технической, и может с этой точки зрения рассматриваться.
   -Только давай не будем говорить об Лике. Давай будем говорить о тебе.
   -Годится. Чем характеризуется поведение Лики? Тем, что она в той или иной форме указывает, чего она хочет. Теперь, что ты делаешь? Ты угадываешь её желания и делаешь то, что ей нравится, что она воспринимает положительно. Ты всюду стараешься идти ей навстречу. Разумеется, это тебе тоже нравится, но есть также вещи, которые тебе не нравятся, но которые ты делаешь, потому что это приятно Лике. Словом, здесь всё замечательно, как говорится, "все довольны". Но постепенно ты видишь, что ты исчезаешь, что ты превращаешься в машину для доставления удовольствия Лике. И при этом заметь, что "никто никого ни о чем не просил", а Ликой всё это воспринимается как "спонтанные проявления твоей любви к ней"
   -Ну, ты даёшь, Лика у него виновата. Да кто ж тебя насиловал, кто заставлял тебя с головой лезть в её задницу?!
   Ну... в задницу. Но задница-то какая! Царская! Ну, и лез, и не мог остановиться.
   -Сладкое любишь!
   -Ох, люблю, и до того люблю, что не могу остановиться, до самой смерти люблю. Я же не случайно говорю Лике, что ужасно её люблю.
   А...а, ты обиделся, что она тебя не остановила, что поощряла тебя. В этом она была виновата?!
   -Но кто-то должен был меня остановить?!
   -А если она такая же, как ты, если она тоже в вопросе о наслаждении идет до конца, тогда как?
   -А что как? Тогда всё и кончается тем, чем кончилось. Раз оба меры не знаем. Так что там у тебя с обратной связью?
   -Это всё рефлексы. Ты понимаешь, дуррак. Ведь нужно же понимать, что у человека есть только один единственный друг - это он сам. Кажется, немного и требовалось - отключиться от ситуации и поразмыслить. Решение-то, выход из положения - элементарный, как ты считаешь?!
   А вот тут уже идет характеристика тебя как личности не самостоятельной, другими словами, в тебе до сих пор сидит маленький ребенок, который управляет тобой, и который сам управляется извне. И поэтому ты обратился за помощью к Лике, захотел, чтобы она сделала за тебя то, что ты сам должен был сделать. Ты подставил её. Естественно, она тебя послала, и, я думаю, далеко.
   -Так далеко, что отсюда не видно. Но я же думал, что мы - одно.
   -Да вы, в общем, и были и есть одно. Но вы всё время ходите по кругу, то ругаетесь, то миритесь, и всегда ты её обижаешь.
   -Ты знаешь, я думал, что вырвался из этого круга, что уже больше никогда этого не будет! А получилось ещё хуже.
   - Нет, хуже не получилось! Есть результат, который ты рассматриваешь в качестве отрицательного. Но во всяком отрицательном результате присутствует положительная сторона, и еще неизвестно, какая из сторон весомее. Что получилось. Ты старался увидеть, что Лике нужно, и шел ей навстречу. Когда тебе что-то понадобилось, она послала тебя. То есть ей безразлично, что тебе нужно, ей на это наплевать. Ты нужен ей до того самого момента, пока доставляешь ей удовольствие. Ты отслеживаешь её желания. Но она твои желания не отслеживает, ей это не нужно. Т.о. какой здесь процесс? Односторонний. Пусть твоё правое рефлекторное влюбленное полушарие говорит, что она тебя любила... и ведь действительно любила... и переживала за тебя... она была влюблена в тебя ровно до той самой поры, пока ты, в качестве извращенца, не превратился в траву под её ногами. А трава для чего? - для того, чтобы её вытаптывали!
   -Значит, ты считаешь, что если я отойду от неё, то она снова в меня влюбится?
   -Это можно было бы утверждать, если бы рефлекс не обладал свойством научения. А так ведь рефлекс учится. Ты же её систематически кусаешь, а это никому не может понравиться, это отравляет удовольствие от отношений.
   -Другими словами, если ты летишь в пропасть и нажимаешь на тормоз... то есть ты хочешь сказать, что она просто так вот, несмотря ни на что и сожрет тебя, если ты её не укусишь, не остановишь?
   -Непременно сожрет. У неё же работает в этом деле чувство, а голова его всего лишь оформляет. А это свойство рефлекса - пожирать то, что нравится, что любишь. Здесь ведь нет духовности.
   -А как я от неё отойду?
   -Вот тут-то и появится у неё духовное отношение к тебе, потому что рефлекторно она не сможет удовлетворяться.
   -Но ведь в этом случае предполагается отсутствие непосредственно - чувственного контакта с ней!
   -Именно так. Средних, компромиссных вариантов не просматривается. Вот я сейчас смотрю на твою рожу, которая кричит: "Я люблю её, я хочу её!" Вот эту рожу нужно убрать. Нужно охолодить пыл. Конечно, она с тобой, конечно, она в тебе, конечно, вы чувствуете друг друга. Но войдешь в контакт, начнешь удовлетворять желание - и начнёшь кусать её, можешь её убить. Ведь это закон любви. Так что - только левое полушарие. Люби её, сходи с ума, целуй следы её ног, но, если хочешь остаться в живых, и чтобы она была жива, молчи, не говори ей вслух об этом. Необходимо, чтобы любовь не полагалась, а предполагалась. Ты можешь с ней говорить о чем угодно, но не говори с ней о любви. Как пьяница, выпивший рюмку, уже не может остановиться, так и ты, заговорив о любви, уже не остановишься.

   -Т.о., с какого рода процессами мы имеем дело: речь идет о любви - и вы, идя от нейтрали, разгоняетесь всё больше и больше, и конец этого разгона - взаимное уничтожение. Но я думаю, что точно также, идя от середины в сторону идеального, вы также должны будете разгоняться всё больше и больше, и здесь также всё должно закончиться дракой, то есть здесь также в какой-то точке возникнет торможение и переход на противоположную сторону. Рис. 1 представляет динамику этого процесса.
    В этом процессе ты выступаешь в качестве его осмысливающей, Лика - в качестве природно- мыслящей стороны процесса как целого, и это - также тот плюс, тот позитив, который может быть вынесен из последней войны между вами. Так что скандал - это вещь отнюдь не только отрицательная, поскольку он преобразует более абстрактную ситуацию в более конкретную. Только через отрицательность можно получить новое знание.
   Конечно, по идее хотелось бы, чтобы скандалов не было, чтобы ты в нужное время почувствовал рассогласование и затормозился. Но тогда вы будете ходить по кругу, что недопустимо, потому что в этом случае это будет любовь мертвых душ.

Глава седьмая

Расфиксация

Когда речь идёт об условиях разрыва, то следует различать две разные вещи: состояния, вызываемые воздействиями другой стороны за счет существования фиксированной связи, и воздействием на тебя собственных стереотипов, требующих своего удовлетворения. Речь идет о столкновении двух противоположных стереотипов на фоне фазы положенности одного из них при условии доминирования другого. Так как моя психика функционирует в соответствии с принципом "всё" или "ничего", то это по сути дела означает "феномен короткой памяти" У Чехова есть рассказ о мужике , который на своей телеге постоянно попадал в колдобину "на эфтом же самом месте" То же самое и у меня: смена положенной стороны противоположности всякий раз для меня полное отрицание другой стороны, что говорит о том, что механизм смены у меня вытеснен в бессознательное. Моё сознание ничего не знает о необходимой связи противоположностей и об обусловленности и необходимости одной стороны противоположности другой. Разумеется, я знаю о существовании этой связи, на практике я даже научился, чисто рефлекторно, т.ск., на основе осознания чувственного опыта, следовать этой логике противоположностей, но её нет в моём сознании, она представляет собой насилие над моей душой. Поэтому я легко обрубаю связи, обусловливающие отношения между противоположностями. Т.ск., что-то мне не понравилось - и пошли вы ко всем чертям.
   И отношения с Ликой закрутились по этому существующему у меня стереотипу. Только здесь оказалось, что отрицательность вызывала у меня вместо удовлетворения ощущение смерти меня самого. Что-то постоянно разворачивало меня к ней, я не мог жить без неё, и мой привычный стереотип бледнел, переставал иметь значение перед потребностью в ощущении её, и в ощущении жизни, которое давало это ощущение. Это было вне меня и не зависело от меня. И, т.о., "выпустив пар", я летел к ней, Всё это делалось само собой, независимо от того, как это понимало моё осознающее полушарие.
    И только разобравшись в механизме расфиксации, я понял, в чем тут дело. Я понял, что когда я занимаюсь отрицательностью, то она имеет ввиду только смену положенной и снятой сторон противоположностей, что моя любовь к Лике при этом не отрицается, а становится необходимым условием работы, и без её любви становится невозможна сама работа, и моя работа оказывается на самом деле проявлением моей любви к ней, потому что доминантой её отношения ко мне является то, что ей нравится то, что я делаю. И когда я кричал, что боюсь потерять её, этот крик был связан именно с разрывом противоположностей. Мой пластилин стремился прилепиться к ней, а мой инстинкт говорил, что тем самым я теряю её. И инстинкт был прав.

   -Теперь еще об одной сути отношений с Ликой. Я - интроверт. Я свободен, когда нахожусь с самим собой. Тем не менее, это состояние не является достаточным для жизни. И тогда ты выступаешь в качестве экстраверта, то есть оказываешься погружен в жизнь. Так как у меня положена интровертивная сторона, то экставертивная реальность - это состояние вне дома. Я в ней нахожусь по необходимости.
   Основное противоречие, которое связано с моими отношениями с Ликой, которая, по её словам, является экстравертом, связано с тем, что мне большую часть времени приходится заниматься ею; я не бываю дома, и поэтому уничтожаюсь. Для меня теряется смысл жизни. Отсюда получаем то противоречие, которое существовало изначально: я постоянно рвался к себе домой, туда, где мне хорошо. Но отношения с Ликой требовали, как я считал, моего присутствия "в обществе". Т.о. это противоречие росло и закончилось разрывом. Будучи с ней, я не был с самим собой. Я оказался привязан к ней. Привязка связана с моей схемой (инстинктом) "помощи другим", т.ск., с ощущением более низких потенциалов. Однако, мы здесь получаем противоречие, так как помощь другим оборачивается уничтожением себя. Ты превращаешься в неразвивающуюся систему, которая в лучшем случае едва сводит концы с концами. Ты в качестве экстраверта постоянно ставишь себя в зависимость от других людей, так как ты стремишься им помогать, и стыдишься использовать их в своих целях. Между тем чаще всего отношения между людьми строются по принципу использования других людей в своих целях, т.ск., бессовестный принцип. Этот принцип и провозглашен Ликой как основной принцип отношений между людьми. "Я там, где удовольствие. Где неудовольствие, меня там нет" Отсюда мы получаем исходное противоречие, не соответствие между двумя сторонами - между двумя противоположными инстинктами - её и моим. И отсюда также можно понять, почему, когда ты с ней говоришь на языке интроверта, её инстинкт экстраверта не только тебя не понимает, но встречает в штыки. Ты только посмотри, как резво она соскочила с поезда! Хотя, впрочем, справедливо и противоположное, твой инстинкт отрицает принципы поведения экстраверта. Здесь два противоположных инстинкта.
   В связи с этим может создаться впечатление, то положенной стороной всегда должна оставаться доминирующая сторона системы. Т.о., интроверт всегда должен оставаться интровертом, экстраверт - экстравертом. Это, т.ск., антимиры. Между тем, конечно, это не так, потому что следует различать то, что существует у человека в инстинкте, и его способность к сознательному, произвольному научению.

   В заключение мне остаётся описать найденный наконец и осуществленный процесс расфиксации.

   Все нужные и ненужные слова были сказаны, и позиции определились. Левые полушария обеих сторон высказались. Теперь наступило время приведения правых полушарий в соответствие с определениями левого.
   Когда это произошло, вчера или позавчера? Вчера в утреннее время у меня возникло чувство, что у неё ощущение, состояние смерти. Целый день я пытался ей помочь моей любовью. Вечером я почувствовал её переживания, и это разрывало мне сердце, и я написал ей записку, чтобы её успокоить. После этого она "исчезла с экрана радара". Больше она не появлялась. Я остался один. Утром я понял, что у меня больше нет объекта моей любви. У меня в груди была любовь. Но у неё не было её объекта. Несколько позже я почувствовал, что связь восстановилась, что Лика подключилась. Она подключилась, но у меня было ощущение, что у неё была установка, что нет больше любви. Это то, что было в установке её сознания. И я покорился. Фиксация, т.о., оставалась. Но психологическая составляющая Лики была, как я это чувствовал, отключена от меня. Лики для меня больше не было. Она ушла. Теперь установившийся у меня стереотип любви требовал своего объекта, но объекта не было. Значит, все произошло позавчера. Просто у меня не хватило времени всё это записать по горячим следам. Итак, это было позавчера. И это позавчера было 22 января 2008 года.

   Только что закончился день и наступила ночь. Я думал, какой маршрут выбрать. Маршрут выбрали ноги. Я подумал, что дойду до Литвинова, спущусь до Портовой, а там либо пойду до путепровода, либо по Интернациональной возвращусь домой. Как обычно, когда взаимодействуют полушария, когда левое полушарие извлекает информацию из правого, тело словно ватное, идешь еле еле, и в это время в тебе всё это раскручивается без помех. Первое, с чего начинает левое полушарие, с определения состояния правого. Правое фиксировано на Лике, и ты понимаешь, что с этим нужно что-то делать, потому что фиксация привязывает к объекту. А команда с её стороны уже дана, и нужно её выполнять. Но если фиксация будет сохраняться, то ты опять поползешь к ней, что невозможно. Нужно что-то делать. И вот тут-то и возникла мысль разорвать в фиксации отношение между психологической и физиологической составляющими. Не думать о ней, не чувствовать её. Как это можно сделать? Упал в фиксацию = равно в чувство, переживание, представление о ней - осознай это и волевым усилием выйди из ощущения. Снова упал - снова выйди. Тогда информационная связь с Ликой прекратится, и ты освободишься. Так я и поступил. Я запретил себе испытывать отношение к ощущениям, чувствам, которые существовали и были обусловлены фиксацией. Вспомните Джемса с его познаваемой и познающей сторонами. Я запретил своей познающей стороне превращаться в транслятор, усилитель и дешифратор чувств, которые я испытывал. Для этого я в качестве познающей своей части замкнулся на сами эти чувства. Но что такое все эти чувства, все эти ощущения без, т.ск., компилятора? это просто какие-то физиологические ощущения и не более того. Это- носители информации, когда эта информация считывается воспринимающей твоей частью. Но без воспринимающей части, или, вернее, тогда, когда эта воспринимающая часть воспринимает эти ощущения не как условные раздражители, не как носители информации, но как просто раздражители, как объекты, обладающие своим собственным значением, тогда значение их состоит не в чем-то другом, а в них самих; состоит в том, что они представляют собой вот таким образом окрашенные собственно физиологические ощущения. Когда это происходит, фиксированная связь с объектом волей-неволей прерывается. И это произошло. Я почувствовал себя здесь и теперь, я оказался здесь, в этой окружающей меня реальности. Сам полученный эффект показался мне неожиданным, и мне показалось, что задача моя решена. Я повернул со Стачки на Литвинова и медленно шел в сторону Портовой. В голове текли мысли, и я, полагающий, что достиг своей цели, неожиданно для себя обнаружил, что я перестал чувствовать Лику, но вместо этого я думаю о ней, вернее, даже не о ней, а обо всех последних обстоятельствах. Причем, думаю бессознательно, мысли сами по себе приходят и уходят, и я только слушаю то, что они мне говорят. Отметив это обстоятельство, я напрягся, полагая, что всё возвращается "на круги своя", потому что я теперь если и не чувствую, то думаю о Лике. Однако, присмотревшись к мыслям, я обнаружил, что это - мысли относительно сложившейся объективности, и эти мысли относятся к выходу из фиксации. Ими создается программа того, что диктуют мне обстоятельства. Неизменно мысли возвращаются к одному и тому же выводу: объективно необходим выход из ситуации. У меня прокручивались мои слова, и её реакции на мои слова, и всё становилось на свои места, рациональное решение, представляющее реальность такой, какой она была, предлагала логически вытекающий отсюда вывод. . Это была объективная реальность, не связанная с чувствами. Нужно было делать то, что она диктовала, независимо от того, сопротивляются этому чувства или нет. И это нужно было сделать. Нужно было убить себя во что бы то ни стало для того, чтобы продолжать жить. Другого выхода не было, согласно логике мышления.
    Но если бы я обратил внимание на вектор этой логики, то обнаружил бы, что в форме положенной мыслительной структуры действует тот же вектор, который действовал, когда я кусал Лику. Значит, эти кусания были бессознательным, снятым проявлением этой логики. Там мышление выступало в сублимированной чувственной форме.
   Т.о., то, что мной было сделано - это снятие фиксации и, соответственно, чувственного отношения к реальности и переход к рациональному отношению к ней.

Дополнение

За время, прошедшее после описанных событий, появились новые данные относительно работы механизма фиксации.
   До сих пор схема, которой я пользовался, состояла в том, чтобы установить связь с сексуальным объектом либо почувствовать его воздействие на меня. В целом этот механизм имеет своей целью получение   эмоциональной информации о состоянии объекта. Но не только, потому что в результате этого получается также сексуальная информация о нём, что, естественно, вызывает сексуальный ответ. Речь в данном случае идет, следовательно, о применении физиологического механизма с целью получения психологической информации. При этом в качестве ведущей и осознающей стороны процесса я рассматривал себя.
   Но ведь здесь присутствует и противоположная сторона, и противоположная сторона, естественно, точно также способна выступать в такой же активной роли, когда посылается сигнал и на его основе получается ответная информация от объекта.
   И я задался вопросом, а какого рода ощущения при этом испытываю я.
    Данные, которыми я располагаю, следующие. Насколько я могу судить, исходный сигнал воспринимается, судя по всему, семенным пузырьком, во всяком случае, этой зоной. Выражается он во внезапно возникающем сексуальном позыве. Осознание источника подключает губы. В других случаях происходит непроизвольное сексуальное возбуждение   губ (губы складываются для поцелуя и пр., и здесь важно этому отдаваться) Состояние сознания при этом должно фиксировать данный процесс в качестве фонового, т.к. ем самым создается канал для функционирования бессознательного. Сила этого процесса изменятся, впрочем, здесь всё как обычно: установление контакта, усиление, ощущение близости сексуального объекта, который выступает в энергетической форме, соединенной с твоей энергетикой , и затем ослабление. Всё это колеблется по силе и может происходить весьма длительно. При этом ты находишься в той или иной степени сексуального возбуждения и выступаешь в качестве энергетической машины. Основная компонента сексуальной реакции эндокринная (обильное выделение смазки), а не эрективная. Последняя может иметь место, но имеет "подпороговое", снятое значение. Здесь нет ощущения воздействующего как объекта, что, конечно, не случайно, так как сознание выступает в пассивной роли наблюдателя, и это говорит, в частности, за то, что объективация есть функция сознания.

   -Ну, ты даешь! Что это с тобой. Ты сейчас похож на Бориса после того, как они крепко наподдали с Юрием. Помнишь, у Бориса был такой момент, когда он вдруг начал с недоумением оглядываться вокруг и повторять: "Где я? Где я?" У тебя сейчас точно такая же физиономия.
    -У меня такое ощущение, что я оказался в пустоте, что вокруг меня ничего нет.
   -Так, хорошо, прекрасно. Итак, чтобы избавиться от пустоты, ты решил, что следует, чтобы тебя ветром обдуло. И вот ты спускаешься по ступеням, выходишь из подъезда, и тут-то тебя и посещает мысль.
   -Да нет, она днями раньше появилась. Сейчас же она была осознанна. Эта мысль была о неустойчивости моего эмоционального состояния в последнее время.
   -Ну, да, и ты задался вопросом о причинах этого, и ответил на него.
   -Да. Я заметил, что своё эмоциональное состояние я связываю с внешними причинами, исхожу из того, что они (эмоциональные состояния) являются следствием внешних воздействий, и, в частности, влияний - в том числе неконтактных - других людей.
   - И отсюда в качестве следствия ты получил, что таким образом внешние влияния могут создавать сколь угодно причудливый рисунок эмоциональный состояний, расшатывая тем самым нервную систему, так как этим нарушается психологическая устойчивость, психологическое единство твоего я. И тогда ты себе сказал, что причину эмоционального состояния нужно искать не вне, а внутри себя.
   -А позже, это когда я уже возвращался с прогулки, до меня дошло, что неустойчивость эмоционального состояния может быть связана только с измененной формой сознания, под которой в данном случае понимается факт доминирования лимбической системы сравнительно с регулировками коры.
    -Вся эта твоя повышенная чувствительность связана с её положенностью, с твоей ориентировкой во внешней среде на основе лимбической системы.
   -Нет, конечно, в этом отношении ты преувеличиваешь. И тем не менее.
   -Хорошо, и вот тут-то ты и сказал себя, что причину неустойчивости эмоциональных состояний следует искать не вне, а внутри себя.
   -Ну, ответ на этот вопрос прост: наиболее доступен для изменений ты сам. Ты можешь себя контролировать. Контроль же других людей всегда более чем ограничен. Поэтому следует, безусловно, начинать с себя. Ведь ты представляешь собой рефлекторную машину, следовательно, тебе следует соответствующим образом изменить её настройки.
   -Меня тревожит сомнение, что настройки можно изменить так, что вообще перестанешь что бы то ни было чувствовать
   -Конечно, во всяком деле нужна мера. Понимаешь, мера не дана изначально. К ней нужно придти, её нужно определить, и это - практическим путём.
   Теперь, возвращаясь к чувству пустоты. С какой ассоциацией ты его связываешь?
   -А вот с чем. Когда я возвращался домой, у меня губы непроизвольно приняли форму поцелуя, и тут же возник образ, на который я соответствующим образом отреагировал. И вот тогда-то я и понял, что описанные связи только передачи либо только приёма информации недостаточны. Что на самом деле необходимо не одностороннее действие, а взаимодействие. И тогда-то я и возвратился к тому, что написано в дополнении, и, что самое важное, понял, что нарушило равновесие во мне, вызвав неустойчивое состояние, которое впоследствии преобразовалось в ощущение пустоты.
    А произошло следующее. Все происходило среди множества людей, и я был частью процесса. И в это время у меня и была эта реакция губ, которую я поддерживал. Было только это. Но когда это закончилось, я вдруг почувствовал злобу как чисто физическое состояние, как накопленную энергию, "которая во мне заблудилась". Эта беспричинная злоба могла быть произведена только предшествующим процессом. Теперь я припоминаю также противоположные процессы, когда я пытался получать информацию. В тексте сказано об их энергозатратности. Как правило, это выражается тяжестью в голове и чувством утомления и, пожалуй, разрушения. Т.о. можно видеть, что два процесса носят противоположный характер: в одном случае идет большей расход энергии, вследствие чего и возникают эти ощущения тяжести и утомления, в другом случае, напротив, происходит накопление энергии, которая оказывается замкнутой в тебе и которая феноменологически выражается в чувстве "молчаливой", безобъектной злобы, которой и была нарушена устойчивость моего состояния.
   И вот теперь, если мы обратимся к описанию сексуального отношения во время моей прогулки, то увидим следующее: возник сексуальный импульс = "губы в трубочку" - идет процесс накопления энергии. И в это же самое время ты обращаешься к сексуальному образу, который возникает спонтанно, "сам собой", имея в качестве своего источника воздействующий прообраз; он рассматривается тобой в качестве причины твоего сексуального состояния, и ты энергетически разряжаешься на сексуальный образ и через его посредство возвращаешь затраченную сексуальным объектом - прообразом энергию. Тем самым восстанавливается исходное энергетическое состояние у обеих участвующих во взаимодействии сторон и благодаря этому в конце взаимодействия они возвращаются в своё исходное состояние .

   25.01.08 г.

Глава восьмая

Медовый месяц

Введение в главу

    -Разумеется, у тебя всё это протекало на абстрактном уровне. Ты всё больше выступал в качестве рассуждающей машины, а не практического деятеля.
   -Вот это ты верно заметил! Во всей ситуации с Нелли я напоминаю себе Бальзаминова. Помнишь, как он собирался увозить одну из сестер?! Ему казалось, что неизвестно откуда появится карета, на которой он увезет невесту и пр. "Мечты - с". А у меня и мечты не было. Нет, наверное, что-то такое всё-таки было. Но, конечно, определенной мечты не было. Но было это неопределенное желание, чтобы всё само по себе образовалось. Но так, чтобы меня это не коснулось.
   - И, конечно, ты пальцем о палец не ударил, чтобы что-то сделать. Да ведь, пожалуй что, и желания не было, раз ты себя так вёл. А, может быть, и неспособен был к этому.
   -Есть во всём моём поведении своего рода особенность. Вот в отделе, со всеми этими разработками, с вводом новой техники... я с техникой   на ты... она у меня как женщина... у меня к ней почти сексуальное отношение. И даже слова, которые мной употребляются, из сексуального лексикона. Идет доработка каких - то схем. "Что ты делаешь?" -"Е...сь". Схема заработала - восклицание: "Ах, ты, моя девочка, моя красавица" И т.п. У меня нет с техникой психологических проблем, сравнительно с большинством моего окружения.
   Но дело в том, что в отношениях с людьми нужна иная логика, чем с техникой, и именно такая логика присуща большинству и не присуща мне. Как бы это сказать, манипулирование людьми, бессознательное или сознательное против моей шерсти. А ведь это дело нужно любить, нужно уметь почувствовать, где польстить, где сблефовать и пр., а мне это скучно.
    К чему я всё это? К тому, что для этого дела нужно было быть другим человеком, который любит иметь дело с людьми, обрабатывать их, убеждать и прочь и получать от этого удовольствие.
   Я сейчас подумал, может быть, дело тут вовсе не в этом. Или в этом? Необходимо ли для того, чтобы рационально овладеть искусством управления людьми, ты внутри себя, в своем инстинкте уже должен обладать склонностью к этому. но всё же исходная мысль моя состоит в том, что, может быть, если бы я все эти вещи изучал теоретически... нет, всё равно "натура" мешала бы. Или нет?   Или, может быть, тогда и "натура" изменилась бы, стала другая?

   -Вчера писал, писал, и бросил. Такое ощущение, что барахтаюсь в чем-то, как лягушка в молоке, и не могу найти опоры, от которой мог бы отталкиваться. Сегодня проснулся, и желание бросить всё это. А, с другой стороны, вроде бы надо закончить. Где-то у меня ошибка в моих установках.
   -Да ведь ты хотел стать на точку Нелли. И в результате этого оказался в сфере рационализаций. А рационализации всегда есть интерпретации, а их может быть бесконечно много.
   -Да, должен быть прибор, который отражает параметры объекта.
   -И таким прибором можешь быть только ты сам. Попытайся найти, какое самое изначальное твоё отношение, и не тогда, когда всё происходило, это было давно, а то, какое отношение сейчас ко всей этой истории, какой общий вывод?
   -Общий вывод? - не верю. Ничему не верю.
   -Вот из этого и исходи.

   -То-то я смотрю, ты во всём этом какой-то ненастоящий. Да и она тоже. Жизнь среди мечтаний, фантазий, которые по определению не переходят в реальность. Нет, не так. Была, пожалуй, фантазия с её стороны насчёт женитьбы и прочего. Эта её фантазия была практической. Это фантазия, которая должна была перейти в реальность. С её стороны здесь был задан определенный вектор, определенное устремление, вполне практическое. То же, что такое был ты, это отражение её фантазии, но и не более того. Это отражение фантазии, которая ни в какой мере не переходила у тебя в практическую плоскость. Вроде бы и да, но для этого ничего не предпринимается. Т.ск., фантастическая реальность, параллельная твоей физической реальности. Человек, который одновременно живёт в двух реальностях, практически не связанных между собой, причем, сами реальности оказываются у тебя перевернутыми: твоя жизнь в физической реальности оказывается идеальной, тогда как жизнь в идеальной реальности - реальной. <

   То же, что Нелли также оказалась существующей в двух реальностях, так это отражение тебя, и не более того.
    Конечно, здесь как бы две разные, протекающие параллельно, но совершенно независимо друг от друга жизни. Они по-видимости как то связаны между собой, но объективно между ними не существует никакой связи.

   -По ассоциации мне припомнился один эпизод... а, пожалуй, и два, и эти два эпизода внешне как будто не связаны между собой... И тем не менее. Я очень люблю, вернее, любил театр. К театру меня в своё время приучила бабушка. Позже мы с матерью ходили в театр. А вот с друзьями... с девочками и мальчиками... это не получалось...
    Как-то я уговорил Нелли пойти в театр. Только что мы зашли, она потянула меня в буфет, где мы приняли по сколько-то коньяка, и когда мы проходим в зрительный зал, я услышал, как служащая с нотками страха в голосе говорит: "Боже, какие пьяные!" Но, пожалуй, самое позорное ощущение, которое я испытал, меня ожидало на месте. Шёл спектакль. Передо мной сидела женщина, и у неё в волосах какая-то заколка. Эта заколка почему представилась смешной, и мне захотелось подурачиться, выдернув её из прически женщины. И так всё это было так весело, и в моем чувстве этому совершенно ничего не препятствовало, и вот я вижу, как моя рука поднимается и тянется к заколке, а на моём лице выражение забавляющегося идиота... В самый последний момент я вдруг увидел себя со стороны и почувствовал тошноту и за себя, и за истинную причину моего состояния -Нелли.

   И вот сколько то времени после того случая прошло.

   У меня однажды случился какой-то особенный курс юристов-дневников. Особенный в том смысле, что в нём оказалось довольно много студентов, с которыми мы были, как бы это сказать... близки по духу, что ли, или по отношению к жизни. Словом, среди студентов курса у меня оказалось много друзей. И была на этом курсе девочка. У нас с ней были какие-то особенные отношения. Доверительные, что ли. Не было преграды "сказать другому то, что есть..." тоже не совсем это... но была какая-то, я бы сказал, духовно-душевная близость... было что-то одно и то же, похожие карты восприятия реальности, что ли. Это я сейчас так думаю, а тогда я этого не осознавал. Пока они учились, я время от времени встречал её в городе. Она всегда ходила с подругой. Со стороны подруги чувствовалась стена. Я для неё был преподавателем, и только... К тому времени ребята уже заканчивали университет. Наверное, после учебы она распределилась куда-нибудь, во всяком случае, после университета больше я её не встречал, а любопытно было бы узнать, как сложилась у неё жизнь. Во всяком случае, в памяти она у меня осталась.
    И вот как-то мы с Нелли зашли в фойе театра, и там же оказалась она с друзьями. Через какое-то время я встретил её с её подругой. Она сказала: "А мы вас видели с девушкой. Она мне не понравилась." Её подруга заметила: "Значит, она ему нравится" И я понял, что ей не нравится, что Нелли мне "нравится"
    Это была наша последняя встреча. Вот видишь, вроде совершенно ничего не было, кроме отсутствия ощущения границы между нами, а в душе это осталось. Может быть, вот это слово: "взаимное доброе отношение." и понимание того, что нужно другому. И как же оно оказывается дорого!

   -А что если попытаться исходить не только из той реальности, которая сложилась, но из возможной реальности. Что бы могло быть, если бы события приняли благоприятный оборот? Представь себе такую ситуацию, что ты быстро и успешно защитился, как это обычно бывает. Как говорил в своё время Всеволод Евгеньевич Давидович по поводу защит: "Полчаса позора, и обеспечен на всю жизнь". И вот вы вместе. Есть Нелли с её практическим инстинктом поиска "наилучшего материального обеспечения и ты, безразличный "к материальному аспекту жизни"?   Говорить тебе с Нелли не о чем, ей с тобой тоже. Два чужих человека рядом... Что-то не видно просвета в конце тоннеля

Основная часть

    Ты, я вижу, решил заняться следствием.
   -Всё пытаюсь определить, когда она вышла замуж. Ведь если бы не письмо Зоренко, я, пожалуй, и по сей день мог бы ничего не знать о её замужестве. Я думаю, что ключевой точкой вот это её письмо:
   Здравствуй, Валерочка!
    Извини, что не смогла сразу тебе написать, но так уж сложились обстоятельства. И потом, я не сразу смогла прийти в себя после этой прошедшей сессии. Я только сейчас поняла, сколько сил она у меня отняла. Мне сейчас на книжки просто смотреть не хочется.
    Сейчас хозяйничаю дома сама, родители уехали отдыхать. С работой у меня что-то не ладится, но об этом еще писать рановато.
    Валерочка, меня сейчас очень беспокоит мой переход на дневное, это сейчас для меня имеет очень большое значение, на него я возлагаю все свои надежды. Если бы ты знал, как это важно для меня!!! Потому, милый Валерик, я очень, очень тебя прошу сделать всё возможное. Ты для меня уже очень много сделал, думаешь, я это не понимаю, не ценю?
    Ну, об этом потом. Если всё устроится так, как мы хотим, то большего мне не надо!...
    Валерик, пока кончаю своё письмо, в котором мне мало удалось объяснить моё состояние. Но я рассчитываю на твою догадку. В общем, очень жду от тебя вестей.
    Пиши все свои новости о себе, и всё, что может касаться лично меня, если что-нибудь уже известно насчет перевода.
    До свидания.
    Крепко целую и обнимаю.
    Нелли.
   26.06
   -И что же такого особенного в этом письме?
   -Придуриваешься?
   -Конечно.
   -Особенное то, что оно единственное из всех писем, в котором видны эмоции. "Валерочка", "Крепко целую и обнимаю" - встречаются только в этом одном письме. Обычный тон её высказываний примерно такой: "Я это говорю любя" (Шучу).
   -А, заметил, заело, говоришь!
   -А тебя бы не заело?! Мне картина представляется в таком виде.
   Весь первый период идут ухаживания Зоренко. Ведь он никуда не исчезал, никуда не девался, доцент уничтожен, а Нелли, естественно, нужен мужчина. Так что всё это должно было идти по нарастающей и события подошли к такой точке, которая как-то спасти Нелли от её тела и надвигающегося замужества могло в какой-то мере сообщение о переводе её на дневное. Здесь был выбор между синицей в руках и журавлем в небе. Но так это выглядело для Нелли, но не для её родителей, потому что их инстинкт высказывал большие сомнения насчет наличия журавля.
    Да, точно, вот сейчас всё разложилось по полочкам! Она вышла замуж в августе. Это легко прослеживается по письмам. В июле она еще пишет:
    Здравствуй, Валерик!
    Получила твоё письмо, которому была очень рада, тем более, что ты отнесся с таким участием к моему горю. Да, да! Это действительно горе! Пока еще в больницу не положили (мест нет), но эти лекарства, уколы, анализы… Теперь уже не верю, что когда-то была совершенно здоровой. У меня признали гастрит и холецистит, что звучит очень убедительно, и, кстати, часто напоминает о себе.
    В общем, всё это, конечно, очень печально. Валера, ты уже наверное замучился читать такие скучные письма, где только жалобы на свою судьбу и никакой жизнерадостности. О чужих болезнях всегда скучно слушать, тем более, что своих хватает. Ну всё это не так, главное сейчас.
    Валера, я тебе уже как-то писала, что меня думают переводить на должность юрисконсульта. Это очень спокойная работа и сравнительно не трудная. Надо только поскорее войти в курс дела, что я понемножку и делаю. Но что самое важное – мне сейчас срочно нужна моя зачетка, я её уже давно не предъявляла в отдел кадров, а сейчас этот документ очень важен. Валерик, я очень тебя прошу, вышли мне её поскорее, иначе я могу потерять очень хорошее место.
    Ведь надежды, если я тебя правильно поняла, о переводе на дневное почти нет, поэтому мне сейчас никак нельзя упускать такую возможность.
    Ну вот пока и все новости.
    Пиши, жду ответ.
    До свидания.
    Нелли.
    И вот август, и декорации переменились:
    Здравствуй, Валерий (исправлено на Валерик)!!!
    Благодарю тебя за то, что ты вовремя прислал зачетку, хотя она мне не очень пригодилась. Короче, на работе никаких изменений не произошло. Дают мне отпуск, хотят поскорее куда-нибудь выпроводить. Ну, что же, так тому и быть. Собираюсь поехать к родственникам в Воронеж, а потом в Вильнюс.
    Здоровье моё всё также подводит. Ну, может быть, отдохну и немного поправлюсь в отпуску. Ну вот и все мои новости.
    А как там твои дела?
    Пиши – Нелли.
   Сентябрь. Итак, свадьба свершилась, и наступило время медового месяца:
    Здравствуй, Валерик!
    Пишу тебе письмо из г. Бологое, это около Москвы. Сейчас нахожусь в отпуске, отдыхаю у родственников. Здесь так хорошо, такая красивая природа, а самое гласное – люди, меня здесь так радушно приняли родственники, не хотят и отпускать. Ну, это всё, конечно, очень хорошо, но меня беспокоит сейчас учеба, мои контрольные, отослала уже одну, сейчас надо к 20 сентябрю отправить еще одну, а писать не по чем, нет учебника по административному праву. Валерик, не смог бы ты мне выслать его, в Ставрополе я уже потеряла надежду его найти. Когда в Ростове её предлагали в библиотеке, я отказалась, думала, что купила её уже, а оказалось, что это я купила по финансовому праву. Валерик, его, наверное, можно купить в главном корпусе, на Энгельса, я её видела, когда была там на сессии. Валер, если сможешь, то помоги мне, пожалуйста. Методист сейчас стал строгим, требует, чтобы вовремя присылали контрольные.
    Ну вот такие мои дела.
    А как там твои дела. Что-то ты скромничаешь или просто ленишься и ничего мне о себе не пишешь.
    Пиши, я, наверное, скоро приеду в Ставрополь.
    До свидания – Нелли.

   Октябрь. Теперь Нелли нужно решить проблему, связанную с изменением адреса. И она пишет:
    Здравствуй, Валерик!
    Я не буду оправдываться, действительно сразу мне не удалось тебя поблагодарить за учебник. Для меня это было большой радостью и неожиданностью. А написать я тебе не смогла сразу, потому что когда я приехала домой, учебник меня уже ждал. А потом , у нас намечаются большие перемены, хотим переезжать, дома стало тесно, брат с женой живёт у нас. И родители собираются переехать к родственникам в Бологое, туда, где я отдыхала. Мне там очень нравится, поэтому я сейчас содействую переезду. Конечно, от этого очень страдают мои занятия, сроки сдачи контрольных и курсовых уже прошли, а мне нужно сдать еще две контрольные и одну курсовую. Да вот еще с работы не хотелось бы уходить здесь, кажется всё налаживается.
    Твое последнее письмо получила, мне кажется, что ты как всегда торопишься с выводами, и как всегда ничего не пишешь о себе, поэтому я уже давно имею право обижаться на тебя за это.
    Ну вот пока и все новости.
    Жду ответа. Привет!
    Нелли.
   Ноябрь. Нападение - лучший способ защиты:
    Здравствуй, Валерий!
    Наконец-то получила от тебя письмо, которое ждала. До сих пор не понимаю, какими соображениями ты руководствовался, когда мне так долго не писал. Пойми, это во мне вызвало только недоверие и недовольство к тебе. Я не всегда регулярно тебе отвечаю, но это не потому, что отношусь к этому небрежно, просто у меня действительно так складываются обстоятельства. Ведь это – жизнь! И потом, Валерик, не суди пожалуйста по моим письмам о моём отношении к тебе. Я очень рада за тебя. Если я правильно поняла из твоего письма, ты делаешь успехи. Обо мне же этого не скажешь! Положение у меня остаётся незавидное. Одной из причин этого является моё здоровье. Никогда бы раньше не подумала, что оно будет меня подводить. Ну ничего ,как говорят в народе, пройду огонь, воду и медные трубы!
    Вот такие у меня дела. Сейчас готовлюсь к сессии, уже написала все письменные работы.
    Валера, пиши мне побольше о своей работе над диссертацией и о университете. Ты ведь знаешь, меня это очень интересует и волнует.
    Ну вот пока и всё.
    Пиши, жду ответа.
    До свидания - Нелли
   Декабрь. Конец медового месяца. Начались будни семейной жизни:
    Здравствуй, Валерик!
    Я знаю, ты обижаешься на меня за то, что я не пишу тебе, но мне кажется, мы оба не любители писать письма, отвечать на них аккуратно. Да разве в письмах дело, мне кажется, что в письмах ничего нельзя выразить, получается всё формально, строго официально. И вообще я, как ты уже понял, недооцениваю роли писем в нашей жизни.
    Дела у меня идут неважно, почему-то такое чувство, будто бы судьба надо мной посмеялась. Мне кажется, что ждать от неё больше нечего. Не знаю, что мне делать.
    Валера, если бы мы были с тобой ближе, тогда, наверное, я смогла бы тебе рассказать больше о своём состоянии. А так я боюсь, что ты можешь меня не понять.
    А, в общем, я начинаю осваиваться с положением. Тем более, скоро будут перемены в моей жизни. Всё-таки надумали переезжать в Бологое. Может, всё изменится к лучшему.
    Ну вот и всё.
    Пиши о себе, мне по-прежнему очень приятно получить твоё письмо, больше знать о тебе, о твоей жизни. Может, ты счастливее меня в жизни?...
    До свидания. Жду ответа.
    Целую – Неля

   Я помню, что когда читал это её "может быть, ты счастливее меня в жизни", меня от этой фразы передернуло. Получалось, что она отделила свою жизнь от моей. У неё своя жизнь, у меня своя. Эта фраза, как и многие подобные ей, вылетела у неё естественно и, следовательно, представляла собой реальность её бессознательного. Вообще, кажется, женщины умеют обходить противоречия, или, может быть, не чувствуют их. Вернее, чувствуют и обходят. Они их не разрешают, а обходят. Нелли пишет правду о своём состоянии и о своей жизни, но она не пишет, что вышла замуж, более того, она придумывает переезд в Бологое родителей для того, чтобы получить основание для изменения адреса. Почему? Я не берусь судить о женской логике, и думаю, что и женщина её не знает, она просто влечется своим инстинктом. И еще я думаю, что женщина подобна кошке: она всегда свободна. Она со всеми и ни с кем. Это мужчина может считать, что он образует одно целое с женщиной и ставить себя в зависимость от целого, работать на него. Женщина, что бы она ни делала, делает это в соответствии со своей сущностью. Женщина не зависит от мужчины. Это она предъявляет к нему требования. "Женщины формируют вас" - говорит Обноскина в "Селе Степанчикове" у Достоевского.

   Январь.
   И вот наступил январь, время сессии. За время сессии мы встретились с Нелли всего один раз, и встреча эта была странной. Нелли назначила встречу у черта на куличках, на Сельмаше, потому де, что там она остановилась. Странным было и моё состояние. Я помню, что опаздывал на встречу, и, несмотря на это, встретив знакомого, долго стоял и разговаривал с ним, и, кажется, не слишком меня заботило то, что Нелли ждет. Наконец, я добрался. Нелли была раздражена моим опозданием, а мне было всё равно. Мы о чем -то говорили, но всё было не то, я чувствовал с её стороны закрытость и отвержение. И такое же чувство испытывал сам.

   27.01.08 г.