на главную страницу
визитка
назад карта
Анжелика с ненавистью посмотрела на меня:
-Ну, и что ты сделал
с женщинами, которые тебя любили? Ты их убил.
-Ну, да -сказал я - я их
убил. И, кроме того, я убил также женщин, которых любил сам смертельно, до самой
предельной черты.
-И как тебя после этого можно назвать?- злилась
Анжелика.
Я засмеялся. И сказал:
-Наш разговор
напомнил мне ситуацию из еврейского анекдота. Мойша говорит: "Абрам, ваша жена
б" Абрам: "А ваша?" - Мойша: "Ну, всё-таки"
Женщины ужасно
любят, когда их любят. Они не сдают своих поклонников. Они наклеивают на них
бирочки: "Вася такой-то, любил тогда-то, Петя такой-то, безнадежно любит и
сейчас" и т.д. Как говорится, "поклонников не бывает слишком много" Это греет их
сердце. Они не могут без этого. Это позволяет им чувствовать себя женщинами. Это
у них женский инстинкт такой.
-А что ты там врешь, что всех своих
женщин убил?
-Да ведь не убил на самом деле только тех, которых
невозможно убить, я не убил стерв.
-Это, я так понимаю, ты о Зинаиде
Николаевне.
-Ну, да. Ведь стерва чем хороша: она тебя убьёт, зарежет,
разделит на части, изничтожит, и всё равно ты её будешь любить, только любить её
ты будешь не так, как тебе хочется, а любить будешь по её законам, и ты её не
предашь, и будешь с радостью подчиняться ей. Тебе это будет приятно.
-Ну-ка, ну-ка, расскажи про Зинаиду Николаевну.
-Да что тут
рассказывать. Тут и рассказывать особенно нечего. Как Зинаида Николаевна всегда
говорила с раздражением: "Стоит посмотреть на мужика "вот так", и он уже думает,
что в него влюблены, и уже достает тебя и говорит тебе: "Ты же в меня влюблена"
Эти дебилы самоуверенны, глупы и наглы беспредельно.
Женщина с тобой разговаривает, кажется, всё её внимание сосредоточено на тебе,
она как бы служит тебе, и ты к ней привязываешься, но учти, эту привязку делает
она. Это не ты к ней привязываешься, это она тебя привязывает к себе. Ей
доставляет удовольствие сам этот процесс привязывания мужчины к себе,
превращения его в своего рода раба. Что-то в роде спортивного интереса. Ей ты и
тысячу лет не нужен, а она тебя привяжет, просто для того, чтобы испытать свою
силу, даже от скуки, даже от нечего делать, ради развлечения. Она просто сама по
себе такая, это её естественное состояние.
-Но здесь есть другая
сторона: стерва любит мужчин. Но любит она их не как какая-нибудь баба,
которой пришел биологический срок для воспроизведения, и не как б, у которой
вечно свербит между ногами и которая является "рабой любви", нет, это - духовное
отношение. Здесь уже не раба, а госпожа любви.
-Ну, да. Она
разговаривает с тобой, кажется, всё её внимание сосредоточено на тебе. Кажется,
что она только тебя и видит, и в один прекрасный момент хлоп - и ты прилип к
ней, и ты уже не можешь без неё, и уже только она одна перед твоими глазами, и
ты и можешь думать только о ней. И она тебе при этом отвечает. Но только до
определенного предела, только до определенного момента, до того момента, когда
ты подумаешь, "что ты в своём праве", и когда эти свои права ты начнешь
предъявлять. Вот тут-то тебя со всеми твоими фантазиями и опустят.
-Обрати внимание и еще на один немаловажный момент: стерва не врёт. Как
говорила Зинаида Николаевна, людям говоришь правду, а они думают, что ты лжешь.
Стервы не умеют лгать. Они говорят то, что есть на самом деле. Это ты уже потом
от себя насочиняешь по поводу их высказываний то, что сам захочешь увидеть в
них.
И стерва - это такое чудо, это такое исключение из общего
правила, что её невозможно не любить и невозможно не преклоняться перед ней.
Рядом со стервой ты забываешь про себя.
-Так что ты хотел рассказать?
Про то, как Зинаида Николаевна поставила тебя на место?
-Но ты заметь,
это она меня сама спровоцировала.
-Нет, не думаю. Просто ты совершил
тогда глупость. Ты подумал, что она твоя. И вышел со своей липучкой. Если бы не
эта твоя ошибка, неизвестно, чем бы всё это могло кончиться. Впрочем, скорее
всего, ничем. Здесь есть инстинкт, инстинкт отвержения. Когда мужчина подходит
слишком близко, для неё это становится невозможно. И при этом заметь, это
относится именно к мужчине, который близок её сердцу. Это примерно то же самое,
как у тебя. С женщиной, в которой ты видишь просто бабу, просто, т.ск., вагину,
ты переспишь, не моргнув глазом. А с женщиной, которую любишь... как бы тебе это
сказать... тебе затруднительно это будет сделать... отсутствует, т.ск., плавный
переход от одного к другому, от духовности к инстинктам. Одно тормозит,
вытесняет другое.
Но ближе к делу. Это когда уже Гребенщиков появился.
Это когда уже Зинаида Николаевна говорила, что нет, она его не любит, она
относится к нему как к ребенку, ей так хочется прижать его к сердцу, к груди. А
Гребенщиков-то кот еще тот, он как раз на этом и играл. Он разыгрывал из себя
перед женщиной ребенка. Да у него и было что-то от ребенка, у этого довольно
крупного мужчины. Там его вздохи, выражение несчастности и пр. И ты, конечно,
всё это от Зинаиды Николаевны, все эти откровения о движениях её сердца,
выслушивал. И принимал за чистую монету, хотя монета действительно была чистая,
просто ты её "неправильно толковал". И ты тогда вышел из подполья и подумал, что
ты в своем праве и что нужно же что-то делать. И стал провожать Зинаиду
Николаевну. И вот тут-то в одном месте ты и прокололся. Взаимодействия между
телами у вас не было. Все отношения ваши были головные, и они по определению не
могли быть иными. У тебя, конечно, были какие-то позывы на фантазии, но
реальности, реальных оснований-то у тебя не было! А тут ты увидел "движения
тела" со стороны Зинаиды Николаевны. Я думаю, что движения эти на самом деле
никакого отношения к тебе не имели, просто у Зинаиды Николаевны была такая
физиологическая минутка. Хотя, с другой стороны, могло тут быть с её стороны и
желание положить конец всему этому ей ненужному, поставить тебя на место,
потому что в самом по себе этом тоже много удовольствия, но, т.ск.,
и обстоятельства уже принуждали. Словом, когда я на следующий день явился к ней
уже в качестве липучки, я увидел перед собой совершенно незнакомую мне, чужую,
постороннюю женщину. Ну, мне два раза повторять не надо, и, кроме того. у меня
на этот случай уже была формула высокой оценки собственной любви. Мол, ты не
хочешь меня - значит, ты моей любви недостойна. Так что с этой стороны вопросов
у меня не было, то есть со стороны левого полушария. Но правое-то полушарие уже
разлетелось, рефлексы-то актуализировались, и всё это нужно было приводить в
порядок, здесь уже нужно было с моей стороны отвержение, и, разумеется, оно
последовало. Как впоследствии заметила Зинаида Николаевна, "это всё нормально".
То есть реакция с моей стороны ожидаемая и вполне приемлемая, без всякий диких
всплесков и эмоций, просто в свою очередь демонстрация раздражения и отвержения.
Была, конечно злость, но никакого обесценивания уж точно не было.
-А
когда ты расстроился?
-Расстроился? Нет. Это не то слово. Свою нишу в
сердце Зины я занимал, и я знал, что здесь меня никто не может вытеснить. И эта
ниша была и осталась. Это реальность, которая не может быть подвержена
ревизии. Я - это я. И Зинаида Николаевна - это Зинаида Николаевна. Так что здесь
было всё нормально, и те доверительные и понимающие отношения, которые у нас
сложились, они так и остались. Просто было выведено за скобки то, что не
относилось к ним.
Поэтому можно сказать, что и
расстроился, потому что как ни крути, а любые отношения с женщиной, какими бы
там они духовными ни были, имеют в своём основании сексуальную составляющую. Так
что, конечно, особенно сильно мне это понравиться не могло. Я имею ввиду эту
фотографию, которую показала мне Зина. На ней был Гребенщиков с физиономией
смущенной и неловкой, и Зина, как бы обнимающая его, страшно сексуальная, так
что, кажется, сексуальность заполнила весь снимок. Зине ужасно нравилось это
смущение Гребенщикова от её откровенно направленной на него сексуальностью. Но
здесь, обрати внимание и еще на одну вещь: с одной стороны - активно
направленная сексуальность, с другой - смущение, как бы отворачивание от неё,
как бы страх перед ней. Как бы действительно страх ребенка перед женщиной.
Я, конечно, пытался как-то интерпретировать это в некую невинную сторону. Это
потом уже, когда у них это далеко зашло и, т.ск., фигуры на шахматной доске
заняли каждая отведенное ей положение, это тогда я желал Зинаиде Николаевне
счастья и Гребенщикову счастья.
-Но, замечу, и здесь ничего не
получилось. При всем взаимодействии тел Зинаида Николаевна совершенно трезво
оценивала Гребенщикова... как труса. Конечно, она его любила. И он её любил. Как
любила говорить Зинаида Николаевна, у неё два мужчины - один,
который её любит, и это был я, и другой, которого она любит, и это был
Гребенщиков.
Итак, Гребенщиков... Но... но... Одно то, что оба они
были женаты. Но ты же знаешь женщин... Я сейчас расскажу о случае, в котором так
же, как в зерне содержится растение, так в нём содержался финал их
отношений.
У Гребенщикова был юбилей. Было славное застолье, Зинаида
Николаевна была рядом с Гребенщиковым, было весело и прекрасно. И вдруг в
какой-то момент Гребенщиков меняется в лице, он выглядит совершенно опущенным и
уничтоженным, одевается и уходит. Так что праздновать юбилей мы продолжили без
юбиляра. На следующий день Зинаида Николаевна с возмущением говорит мне:
"Представляешь, он взял у своего приятеля ключ от квартиры и по случаю юбилея "с
открытой душой и любящим сердцем" пригласил меня переспать с ним, т.ск., в
качестве подарка к его юбилею. Вот ведь как рассчитал!"
И вот эти
отношения между Зиной и Гребенщиковым варятся, там какие-то фантазии, какие-то
страсти с обеих сторон, и вот в один прекрасный день и как бы совершенно на
ровном месте Зина разводится со своим мужем. Там был ли причиной этому
Гребенщиков или нет, сказать не берусь, а, однако, полагаю, что, во всяком
случае, какой-то частью этой причины он да был. А Гребенщиков - нет, в смысле,
он там в разговорах с Зиной, может быть, и планировал всё это, однако дальше
разговоров дело, очевидно, не шло. Конечно, там всевозможные переговоры,
всевозможные фантазии, мечты между ними были. Но всё, надо понимать, это
не складывалось со всей остальной "их практической реальностью". И однажды
Зинаида Николаевна уволилась. Как она говорила: "Слишком противно всё это" Имела
ли она при этом ввиду свои отношения с Гребенщиковым и насколько, не знаю, но
то, что она оборвала с ним отношения резко и сразу и непримиримо, это мне стало
ясно из дальнейшего.
Вот я поведал вам отрывок из жизни
замечательнейшей, превосходнейшей стервы и чудеснейшего, умнейшего человека.
С чего бы это? -спросите вы. Просто я посмотрел, как возится Анжелика с
Алексеем, как чуть ли не соску в рот ему суёт, и это вызвало во мне эти
воспоминания.
11.01.08 г.