на главную страницу
визитка
назад
Тексты представляют собой образы, которые в качестве источника имеют прообразы. Прямая речь, как правило, принадлежит прообразам. Однако прообразы являются лишь исходным раздражителем образов автора, и текст не может рассматриваться в качестве утверждений о прообразах. Образы, поскольку они созданы, рассматриваются автором как самостоятельные реальности, порвавшие связь со своими первоначальными источниками
И вот, любезнейшие господа мои, я себе
задаю вопрос: "А что же такое это было?" Потому что дело это
необыкновенное и совершившееся, можно сказать, впервые. И ведь вот подлость-то
какая, совершено оно по отношению к любимому мной человеку. Это говорят, что
какая-то тварь, не помню уж какая именно, когда голодна и некого ей жалить, она
жалит себя в хвост. То есть можете себе представить, что, допустим,
что это какая-нибудь там змея, и ей есть хочется, так она берет свой хвост и
засовывает себе в рот и жалит сама себя. Ну, я всё - таки думаю, что её
собственный яд на неё не действует. Иначе эти твари сами себя извели бы. Я
думаю, что у неё накапливается вот столько яда, что как бы надо же его куда-то
девать, Так что, может быть, от того, что она жалит себя, так это не
какое-нибудь там причинение, скажем, от злости, вреда своему здоровью, а совсем
напротив, ради его укрепления. Да, может быть, и вообще её яд целебный, только
те, кого она жалит, этого не понимают. Ну, может быть, даже, и умирают. И, может
быть, даже и не от яда самого, а от мысли, что это яд. Словом, в этом
вопросе у меня, конечно, имеются разночтения.
Вы
можете сказать, что де я ужалил-то не себя. - Да ведь всё-таки
близкого человека. А ведь близкий человек - это, считай, ты сам!
Что, не верите? - говорите, что чем ближе человек, так тем больше издевательств
ему от нас и достаётся? Ну, так я вам скажу, что всё это от любви. Любовь это
ведь такая штука, что ой!
Но я, со своей стороны, должен вам заметить,
что уже тысячу лет, как не занимаюсь любовью. То есть, конечно, не в физическом
смысле не занимаюсь, т.ск., а в том смысле, в котором я полюбил - то её. Вот
ведь в чем гнусность моя заключается! Любви очень уж захотелось.
А
знаете ли, когда я перестал такой любовью заниматься? Я хочу сказать, что когда
я ею начал заниматься, я не помню, а, может быть, пожалуй, что и помню. Потому
что, конечно, где-то вначале всё это было случайно, спорадически и не носило
закономерного характера, но, конечно, был момент, когда это отношение ощутилось
как потребность, это уже было во мне, это ощущение, эта страсть, и я, конечно,
не мог ей противостоять, и, конечно изыскивал способы её удовлетворения. Однако
и то заметьте себе, что идёт это изнутри, от ощущения. Это же не от головы, не
от рассудка идёт. Рассудок только соображает, как страсть-то, это требующее
своего разрешения ощущение, удовлетворить. То есть вы с вашим я только об одном
и думаете, об этом ощущении, и еще гальюники у вас перед глазами, весь этот
процесс-то удовлетворения. Вас же не интересует тот момент, когда вы перестанете
ощущать свою озабоченность, вас не интересует результат, вас интересует
сам процесс. Всё наслаждение в самом процессе. А процесс окончился, и всё, и
после него ничего не осталось, никакой, т.ск., произведенной вещи. Но вы ни о
какой произведенной вещи и не думаете, а вся жизнь ваша заключается в этом
процессе наслаждения. Так что, насладившись однажды, вы уже думаете о следующем,
вы мечтаете о следующем, ждете, пока у вас накопятся силы для этого.
А
теперь представьте себе мальчика эдак лет пяти. Мне кажется, лет пяти, может
быть чуть постарше. И этот мальчик чувствует, что он попался на этот крючок, у
него уже есть мечта. Рефлекс у него уже сформировался, и он следует своему
рефлексу. И рефлекс этот называется "жалость". Ему хочется жалеть, а в жалости
так, вроде бы, вокруг него никто и не нуждается. А вот потребность есть. Хотя,
конечно, с другой стороны, можно спросить, откуда возникла эта потребность в
жалости? Не обстоятельства ли вызвали актуализацию этого рефлекторного
отношения, например, когда ребенок чувствовал свою зависимость, уязвимость, и
знал, что он защищен какой-то очень тонкой стеной близкого ему человека, и он
тогда в ответ всячески жалеет этого человека. А потом обстоятельства изменились,
всё относительно утряслось, и жалость стала не к месту. А рефлекс - то у ребенка
остался! Так вот этот рефлекс теперь и требует удовлетворения, и, конечно,
удовлетворения от своего объекта жалости. Так, значит, нужно, чтобы кто-то
оказался в обиженном состоянии для того, чтобы его можно было пожалеть. И так
как обиженных нет, то что остается? Остаётся самому обижать. Обидел кого-нибудь,
вот уже и получил обиженного, вот уже и есть кого жалеть. А с кем ребенок дома
обычно, кто для него самый близкий человек? Мама? Нет, мама на работе, приходит
с работы раздраженная и уставшая, и вечно воспитывает. Нет, не мама. Бабушка.
Бабушка, которая его любит. И вот этот мальчик испытывает эту свою потребность,
и раз существует потребность, значит, потребность будет изыскивать способы для
своего удовлетворения, и, конечно, она их находит. И вот мальчик делает то, что
подсказывает ему инстинкт, и в то же время наблюдает то, что он делает, и он уже
сознает свою зависимость от ощущения, которое беспокоит его и ведет за собой, и
эта зависимость ему не нравится. Но сознание его как бы полусознание. Ему не
нравится, собственно, эта зависимость. И вот однажды, после своего очередного
похода на бабушку, бабушка, женщина мудрая, сказала: "Ты сначала обидишь, а
потом пожалеешь". И тут только до него дошло, что это - правда, и что это -
неправильно. И с тех самых пор он оставил это занятие. Он понял, что нельзя, для
того, чтобы пожалеть человека, раньше обидеть его. И произошла странная штука.
Он больше никого не обижал для того, чтобы пожалеть. Он больше не удовлетворял
своё чувство жалости. Но вместе с этим у него пропало ощущение того, что он
обижает человека. Ему больше никого не было жалко. Но если вы полагаете,
что он превратился в этакое дерево, то, конечно, заблуждаетесь. Я подозреваю,
что отношения перевернулись. Что если прежде он жалел других, то теперь он жалел
себя. И чем сильнее ему удавалось обидеть других, тем большее "внутреннее
удовлетворение" он ощущал, тем сильнее он чувствовал себя и свою собственную
устойчивость, и это от того-то, что другие страдают.
А теперь,
господа, загляните в свою душу, разумеется, если только вы способны на это и
если только она у вас то есть душа, имеется, и её не замещают
ваши рационализированные инстинкты, и посмотрите, какого рода
мальчик живет в вас.
И, конечно же, на какой-то точке
мне да надо же теперь укрепиться, от чего-то отталкиваться. Потому что
есть опыт, и из опыта должен быть сделан урок для того, чтобы мы не ходили
по кругу. И вот в качестве такой точки опоры я беру положение, подсказанное
дискуссией с Alexicusом. Это положение следующее: вот мы с вами
разговариваем. Но каждый из нас говорит с самим собой. Что я имею ввиду: вы
слышите слова, и вы смотрите, какого рода ассоциации, мысли, чувства, ощущения
вызвали в вас эти слова. Это очень важно, потому что это ваша первичная
реакция, и она несёт информацию о воздействующем на вас объекте. Вы в своих
ощущениях отражаете в первую очередь объект. Эту вещь нужно понять. Вообще это
правило, не реагировать сразу, помните, как говорили: "прежде, чем ответить,
сосчитай медленно до десяти", должно быть как бы всеобщим, однако зачастую
реальность требует немедленного ответного реагирования, так что сначала
отреагируешь, а потом, может быть, и подумаешь, как лучше бы следовало сделать,
однако уже поздно думать, потому что благодаря реакции ситуация уже изменилась,
и нужно думать уже о новых обстоятельствах. Т.о., когда ты сразу, немедленно
реагируешь на объект, то это - вторичная реакция. Это - реакция,
которая характеризует не объект, а вас, вашу текущую рефлекторную систему.
Что я хочу этим сказать? То, что если вами затормаживается вторичная,
немедленная реакция на объект, то у вас есть шанс определить свойства объекта и
реагировать на него в соответствии с его свойствами. У вас есть возможность
измениться, привести себя в соответствие с объектом.
Но что это я,
господа, то о "мальчиках", то о "точках". Речь-то идет о насущном, можно
сказать, современном. Совершил человек подлость. И это гадко и отвратительно. И
как после этого с человеком можно жить, и даже, можно сказать, общаться? Никак
невозможно! Вы так думаете? Или совсем наоборот? Или полагаете, что, напротив,
как раз без подлости никак невозможно, что она есть необходимое приложение к
жизни, и что если её не будет, так и жизни не будет? Как сказала одна женщина,
Таня Бондаренко, своему мужу, Серёже Калите, "лучше бы
не молчал!" А далеко и ходить не надо, возьмите хоть sh и спросите у него,
сколько раз состоял он в законном и гражданском браках и всегда закономерно чем
это заканчивалось? И если вы посмотрите на это, то может быть, даже и удивитесь.
А, может быть, и нет, потому что все эти браки возникали, развивались и
заканчивались в соответствии с одной и той же формулой и даже с одними и теми же
словами: сначала иногда любовь со стороны женщины, а со стороны sh на ранней
стадии какие-то идеи, потом уже без идей, а просто потому, что родные
доставали, женись, и всё это для него как бы со стороны, и все люди -
посторонние, и ни одну женщину не ощущал женой. И, само собой разумеется,
вначале женщина говорит: "Я тебе буду хорошей женой", но это, конечно, всё
фантазии, потому что в её воображении хорошая жена - одно, но попробуйте - ка вы
быть хорошей женой, если вас в качестве жены не воспринимают, если к вам
относятся "просто справедливо". И тогда начинается раздражение женщины, и она
начинает доставать, и потихоньку его ненавидеть, а он по опыту уже знает, что
будет, если он сразу уйдет; и терпит, терпит до тех пор, пока не станет уверен,
что не возвратиться. И в один прекрасный, превосходный день женщина, не в силах
больше выдерживать его "справедливость", говорит, чтобы он ушел. Нет, она,
конечно, себе на уме, она желает его припугнуть, желает, чтобы он изменился. Но
ему-то только этого и надо! И это, конечно, прекрасный, замечательный момент в
его жизни. И он исчезает. Но не исчезает женщина. В этот же вечер она идет к
нему..., у неё: "всё будет замечательно", и она уверена в себе, и думает, что
всё получится, она же знает своё оружие... но если бы она знала, как он к этому
времени её на дух не переносит! Но, разумеется, он "не показывает вида", и
опыт уже есть, и между ними возникают "дружеские отношения". И вы можете видеть,
сколько сожалений в лице женщины, и сколько равнодушия у него к ней.
Вы представить себе не можете, как хорошо не быть женатым на человеке,
которого не ощущаете своей женой!
И вот вдруг однажды это неожиданно
пришло. Женщина, которую он никогда не видел, и не знает, вызывает в нём это
чувство жены. И он может своей головой объяснить себе, что просто женщина нажала
на какие-то внутренние струнки в нём, и у него появилось это ощущение, что
просто это рефлекс. Это его голова-то так считает. Но невозможно отделить голову
от тела, и вот тут-то и появляется эта его подлость. И ведь, согласитесь, какая
подлость! Ведь это выскочило из него животное... какое только может
быть...ничего не соображающее...уже ничего перед собой не видящее... так, кусок
мяса... И возникает чувство презрения и брезгливости, замешанные на жалости и
сожалении к тому, что вроде прежде было человеком. Что вот, мол, был человек, и
погиб, то есть совсем и окончательно.
Нет, господа, вы там себе как
хотите, а мне, так право же, смешно.
19.12.07 г.