на главную страницу
визитка
назад
Тексты представляют собой образы, которые в качестве источника имеют прообразы. Прямая речь, как правило, принадлежит прообразам. Однако прообразы являются лишь исходным раздражителем образов автора, и текст не может рассматриваться в качестве утверждений о прообразах. Образы, поскольку они созданы, рассматриваются автором как самостоятельные реальности, порвавшие связь со своими первоначальными источниками
- Я её чувствую. Я чувствую её отношение ко мне. И в мыслях почему-то,
помнишь, та картинка её с бокалами и розой, и тот случай с уsv, и я подставляю
себя на его место. И думаю, как бы это у меня получилось. Но эта мысль крутится,
но всё это как бы со стороны, и я не представляю себе, как бы это было и что бы
я сказал. Мне хочется подобрать слова, а слов нет. И я иду в этой
неопределенности. Конечно, можно было бы задать себе вопрос, откуда эти мысли,
но я чувствую, что я попал в какой-то вихрь, в какую-то трубу, которая меня
несет.
И вдруг возникает совершенно отчетливое ощущение, что мы с ней то
ли уже расстались, то ли в эту самую минуту, то ли позже это произойдет, но это
ощущение возникло, а ты знаешь, что мысли, кожные ощущения и мышечные движения,
эти две вещи неразрывны друг от друга. И отследить собственно мышечные движения
я не могу, но возникло отчетливое ощущение в коже под правой грудью, как будто
такая узкая полоска под ней. Я думаю, это было отражением в коже мышечных
сокращений, то ли которые вызвала это мысль, то ли которые её вызвали. А скорее
всего это было и то и другое, и было отражением изменения её отношения ко мне.
Словом, я, по-видимому, воспринял это уже осуществившееся в ней изменение её
отношения И я еще тогда подумал: почему под правой? Ведь это относится к
сердцу, значит, должно быть в левой стороне. Правая сторона относится к
рациональному. И правда, в любом случае в правой половине туловища доминирует
левое полушарие. Значит, наверное, в эту самую минуту это в ней уже созрело,
оформилось и определилось, "и рассудок взял верх над сердцем", и она, т.о.,
объективировалась по отношению ко мне. Произошел, наконец, в ней качественный
скачок, и она пришла к себе, к своему обычному нормальному состоянию. И я для
неё превратился в вещь, в предмет, который она рассматривает со стороны.
В общем, это в ней уже давно зрело, и её сердечное состояние, скорее всего,
мешало ей, это было не её, хотя ей и было в нём хорошо и сладко. И её сердце
пыталось еще защищаться, оно еще говорило ей, что если сердце и рассудок
противоречат друг другу, то прав`о, скорее всего, сердце. А рассудок её говорил
ей: "Но нужно дождаться равновесия. Вот когда это равновесие возникнет, когда я
скажу тебе, что да, это можно, я это разрешаю, это чувство - тогда-то 'протокол
о согласии' и можно будет подписать". И когда она задает мне вопрос о том,
правда ли это, что когда сердце говорит одно, а рассудок другое, правда ли, что
право сердце - она сомневается в этом,
и я ей отвечаю, что люблю её за её пятку, её рассудок
делает вид, что не понимает, о чем идёт речь, и она смеется: "За правую или
левую", но я говорю, что это метафора. И её рассудок под давлением сердца
спрашивает: "А ты уверен, что это лучше?", и я ей говорю, что я не рассматриваю
это со стороны "лучше или хуже", что это мой выбор, и это - дело выбора
человека, что он для себя считает лучшим - чувство или рассудок. И, т.о., я её
отпускаю на свободу. Я возвращаю её самой себе. И вот теперь она освободилась -
не освободилась от предыдущего состояния, но она, её Я из чувства переместилось
"в голову", и, как перед этим она отождествляла себя со своим чувством, в то же
самое время ощущая неудобство от этого состояния, так теперь она
отождествила себя со своим рассудком, с областью, в которой всё управляемо, и
это её нормальное состояние, и она чувствует это, так что она должна чувствовать
облегчение, что, наконец, всё это, связанное с чувствами, вытеснилось,
и она стала сама собой, и её это устраивает, хотя она и чувствует
односторонность этого своего состояния, потому что иначе не произошло бы ничего
из того, что было между нами.
Я сказал, что это у неё уже давно зрело, и
то, что произошло, рано или поздно должно было произойти. Но, конечно, нужен был
повод, нужен был случай, который перевернул бы всю эту систему, поставил её с
головы на ноги. И я думаю, я ей этот случай предоставил. И я думаю, этот случай
состоял вот в чём.
Как-то шел трёп, и я, чтобы "погнать
волну", сказал:
"Люди, может мне кто-нибудь объяснить такую реакцию.
Ярославль. Завод по производству средств связи. Цех. Комната. В комнате работают
сверловщицы. Между нами и женщинами устанавливаются – у кого как придется –
разные отношения. Во всяком случае, отношения достаточно доверительные.
Перерыв. Женщины из комнаты выходят в цех, уже заранее прикрывая руками попы. В
цеху начинаются визги, крики. Слышу ну очень громкий визг женщины, с которой у
меня доверительные отношения. Наконец, перерыв заканчивается, разгоряченные
женщины возвращаются к своим станкам. Я шучу: «Что ты орёшь, как будто тебя
насилуют?» Женщина моментально меняется в лице: видно, что обиделась.
Второй пример.
Я со своей девушкой. Идет какой-то трёп, и я по ходу трёпа матерно
выражаюсь. Девушка закатывается от хохота так, что не может остановиться. Я
смеюсь: «А тебе понравилось» Хохот её немедленно прекращается, и она говорит,
что нисколько ей это не понравилось, а совсем даже наоборот, и лицо её при этом
делается постным и поучающим.
Очевидно, что реакции однотипные.
Сколько живу, не могу понять, что всё это значит. " Тут уже не
вопрос "а был ли мальчик?" Я думаю, это упало на её бессознательное, а
бессознательное ведь всё воспринимает буквально. Поэтому было это или не было,
или когда это было или не было - ни одна из этих вещей уже не имела значения.
Главное, что это было сказано. Это воспринято, это в чувстве, и ты можешь это
осознавать, что это не реальность, но с чувством уже ничего не сделаешь.
Оно есть, и это уже реальность человека, для которой безразлична внешняя
реальность. Она существует и действует сама по себе, то есть сама
является реальностью. А при её характере, при её - то самовластности и
дикой ревности. Да что тут говорить!
-Ревность...Это ты уж не о себе
ли говоришь?
-Да ведь ревность когда срабатывает? Когда возникает вот
такой бессознательный случай, когда есть такое непосредственное восприятие.
Конечно, пыталась моя ревность уцепиться за что-то, пыталась привязаться то к
Недопонимаю, то к Таманцеву, но повода не было, не было такой ситуации, когда
это падает на бессознательное. Да и она заботилась, чтобы этого не произошло.
Реальности для моего бессознательного не было. Так что всё это и проходило мимо.
-Хорошо, если ты всё так хорошо это понимаешь, зачем ты сказал это-то.
-Да что, разве это я сказал? Или, скажем, мой рассудок сказал? Это сказал мой
организм. Это независимо от меня. Ну, а раз он сказал, значит, это так нужно.
Мало ли что он знает, чего я не знаю.
-Да, кстати, тогда, во время
этого трёпа, произошла любопытная вещь, в которой что-то есть, но пока я не
знаю, что именно. Она тогда сказала: "А зачем ты желание озвучиваешь?" И я
сказал: "Ччерт, как ты права!!! Озвучил желание другого человека - и всё
разрушил. И оттолкнул от себя человека. П.Я. Гальперин говорил: "Если не хотите
превратить друга во врага, никогда не разгадывайте его снов" Ты можешь знать
желание человека. Но это - в чувстве. Чувство мелькнуло - и пропало, его уже не
будет. Для того, чтобы создать для него адрес, ты должен высказаться. Но и
больше того, ты должен увидеть, попал ты или не попал. Ты должен проверить
истинность твоего чувства, что оно не обманывает тебя, на его объекте. Ну,
проверил, убедился. Убедился, что оно истинно. Но в тот самый момент, когда ты
убедился, что оно истинно, оно превратилось в ложь, его больше в природе не
существует, отношения изменились.
Т.о., налицо схема, которая даёт разрушительный эффект для обоих участников.
Т.ск., результатом процесса познания явилось разрушение. Т.ск., отношение
познания и жизни и схемы отношений между ними. Что для чего - познание для жизни
или жизнь ради познания. Что, познаешь - разрушаешь жизнь, а живешь - разрушаешь
познание?
И вот с этими мыслями я и иду к ней. Захожу. Она одна. И
тут сразу, в лоб, она огорошивает меня вопросом: 'Ты говорил: "Могла бы ты нас
определить - себя - как глубокого экстраверта, меня - как глубокого интроверта?"
' Это мы как-то с Рыбой разговаривали, и я задал ей этот вопрос. И тут вдруг она
с этим вопросом, и продолжает: "Так все же... как кого ТЕБЯ определять? Мне
интересно" Я чувствую, что меня запрягают, тем не менее, поскольку и сам в связи
с этим разговором с Рыбой думал об этом, я ей ответил: "Начать, наверное, нужно
с определений. У Тайгера читаю: вопросы, позволяющие определить, интроверт вы
или экстраверт:
1. Как я получаю энергию: общаясь с окружающими или замыкаясь в себе? -
замыкаясь в себе.
2. На что я предпочитаю тратить свою энергию: на внешний мир (люди и предметы),
или на внутренний мир идей и мыслей? - на людей и предметы.
Но здесь есть еще одна важная сторона: понятия экстраверта и интроверта -
противоположности. Если это противоположности, то они не могут быть независимы,
одна сторона является средством для другой.
Тогда получаем: интроверт - начинает с отражения внешнего мира в себе,
перерабатывает это отражение.
Следовательно, на этом этапе формирует идеи и мысли. И на основе этого отражения
действует во внешней мире. Экстраверт: начинает с рефлекторного отношения к
внешнему миру, но цель его действий есть он сам, его собственная субъективность.
Можно видеть, что в "центре" эти две схемы равносильны, и в нём сложно
определить непосредственно по внешним проявлениям, кем человек является.
Противоположность видна на полюсах.
Поскольку я исхожу из этих определений, то и рассматриваю себя в качестве
глубокого интроверта. " И дальше между нами происходит такой разговор. Она:
"Да... интересно подошел... Ничего не скажешь. Даже глубокий? Удивительно. Ну,
что ж... всё может быть." Я: "Со стороны, насколько я понимаю, я выгляжу иначе.
Определишь?" Я имел ввиду - сделай так, как это сделала Рыба. Она: "Вот я бы с
удовольствием определила. Но я настолько тебя и о тебе мало знаю, что мне это
сложно сделать. Всё равно, что пальцем в небо. Поэтому... пока предпочитаю
спрашивать. " Я: "Увы, это ведь тоже пальцем в небо. Мало ли что человек о себе
думает " Она: "Но все же... ты сейчас о себе больше знаешь, чем я о тебе.
Я лишь интуитивно могу что-то чувствовать... не более. " Затем она продолжает:
"Значит... надо время. Или... могу тестировать тебя. " - "Увы, тесты я не
воспринимаю и отвечать на них не умею. Этим я не занимаюсь." -"О! Уже "в
точку"." - "Расшифруй" - "Я предположила, что ты ответишь где-то именно так...
как ответил. "
Очевидно, что в связи с теми ожиданиями,
которые у меня возникли, когда я шел к ней, я теперь и воспринимал то, что она
говорила, через этот фильтр. Сейчас я припоминаю, что у неё и раньше были эти же
самые поползновения, вплоть до
"зуда", "всё понять", но она тогда
успевала остановить себя. Тогда у неё был еще этот инстинкт, который говорил ей,
что нельзя делать некоторые вещи, нельзя заниматься познанием того, что дает
тебе жизнь. Но теперь того, что давало ей жизнь, более не существовало.
Существовал просто объект. И его можно было познавать.
Как всегда, когда
есть что-то в инстинкте, я должен это сделать, чем бы это ни закончилось. А в
инстинкте были эти два бокала и роза. И, в силу слабости тормозных процессов, я,
конечно, не остановился. Т.ск., "нет, нет, нет, я хочу сегодня, нет, нет, нет, я
хочу сейчас", испить чашу до дна, "и всё выяснить", чем бы это ни закончилось. И
я говорю ей: "Поиграем в чувства. Только без картинок. Картинка в голове.
Столик, бутылка вина, маленькие рюмки, и в них по шесть капель вина. И каждый из
нас говорит о себе."- А я внутри себя чувствую страшную
неловкость, мне нужно на что-то опереться, от чего-то оттолкнуться. А
оттолкнуться я могу только от того ощущения, которое я испытал, и я понимаю, что
в том, что я сейчас скажу, в этом она ничего не поймёт. Нет, не так. То, что я
сейчас скажу, будет лакмусовой бумажкой того, как она воспринимает меня.
Хотя, кажется, всё уже и без того ясно из предыдущего разговора. Но
предыдущий разговор вёлся на уровне коры. Подкорка ощущала отрицательное
рассогласование, но она была снята. Хозяином была кора. Так что этого было
совершенно недостаточно. Кору можно обмануть. На уровне коры всё это можно
оправдать и переквалифицировать. Необходимо было опустить всё происходящее на
уровень старого мозга, вплоть до древнего. Нужно было увидеть за всем этим её
реальные реакции. И я сказал: "Сегодня меня посетило странное ощущение. - Я не
хотел говорить ей, что это было за ощущение.- И возникло ощущение здесь, под
правой грудью, такая узкая полоска." Я смотрю на неё, и вижу, как она
тормозится. Как она включает своё правое полушарие, но ему нечего сказать. Она
меня не чувствует, и всё это выглядит в её глазах странным, ненужным и лишним.
И вот я стою, и смотрю, как она тормозится,
как она пытается включиться, но правое полушарие в этой части её чувств ко мне
блокировано. И ей и хотелось бы что-то сказать, но сказать ей нечего. В её
глазах стоит непонимание. Она ничего не чувствует. Она не чувствует меня. И ей
это и не надо.
И тут, в этот самый момент я вдруг слышу громкий голос у
самого моего уха: "Печень это, батенька, печень". И до меня доходит, что
мы не одни, что неизвестно сколько глаз со всех сторон смотрят на нас. И ведь я
это знал, но знал это подкоркой, "которую это не беспокоит", а тут, когда рядом
со мной оказался посторонний, и он находит, что он "в своём праве", то тут,
конечно, включилась кора, и я моментально смел стол и всё, что было на нём.
Теперь смотрю - ба, да это же Братишка. Но до сих пор я Братишку знал со
стороны, лично с ним я не сталкивался, а теперь вот он, своей собственной
персоной. Увидев, что всё исчезло с его появлением, Братишка оскорбился:
"ОПА-НА.... Ш не любит стороннего внедрения... верни пост. а то придется
констатировать, что ошибочка вышла. И не печень то, а голова, голова, батенька.
" - "Обойдешься" И тут у Братишки вырывается сакраментальная фраза: "Сам
нарвался". И тут я понимаю, что появление Братишки не случайно.
Из того, что произошло дальше, я понял, что его подпись "Хиба шо, так я ни шо, а
як шо, так и мэни нильзя, чи шо? "- это настолько адекватная характеристика
украинского характера, что для этого высказывания могут быть
только аплодисменты. Впрочем, это, скорее всего, украинская поговорка. Где, в
каком месте украинец ни увидит компанию, он непременно влезет, чтобы
удовлетворить чувство собственной важности; чего-чего, а самолюбия ему не
занимать. И вот он уже лезет в самую гущу компании и начинает
разглагольствовать, не слушая других и не обращая на других внимания. При этом
вид он имеет самый положительный, и даже как бы душевный. Точно,
"если шо, так и мени нильзя, чи шо?" Есть во всех этих
ребятах какая-то невообразимая завистливость, так что неудержимо их тянет все
яблоки, которые они ни видят, понадкусывать,
радостно показывая в кармане кукиш. . Ну, и Братишка в
полной мере отождествляет себя со своим нацхарактером, так что невроз ему не
грозит.
Но, конечно, этого недостаточно для того, чтобы он вот так влез в чужой
разговор. И вот тут-то и открывается ларчик в его ключике "сам нарвался".
Он не мог пережить того, что нарисовало его воображение и что, как он полагал,
могло произойти впоследствии. И, я думаю, в этот момент он сделал единственно
то, что ей и нужно было. Он её в очередной раз выручил.
И вот тут-то она и ожила, тут - то у неё и сработал женский инстинкт
натравливания самцов друг на друга. И то, что она делает дальше, она делает это
для Братишки, она хочет раззадорить его. Она говорит мне: "Что с тобой, милый?
Верни... 6 капелек... вина " Мне не нужен разговор, на который она меня
провоцирует: "Увы! Стол толкнули, рюмки и бутылка на полу, и кровь вина впитал
ковёр." -"Ну, придумай же что - нибудь" - кокетничает-настаивает
она.
Всё становится ясно, и нужно выходить из игры. Но нужно попытаться
сделать это как-нибудь поприличней. Я нехотя говорю: "А что тут придумаешь.
Братишка разлил, Братишка пусть и гонит за бутылкой" Разумеется, такой ответ не
мог ей понравится. Ей тут мерещилось что-то в том духе, что ради неё я сейчас
брошусь снимать с неба луну, и она покажет Братишке, как её любят, а тут вдруг
два мужика начинают спорить, кому из них бежать за бутылкой, то есть думают не о
ней, любимой, а о своей собственной лени - каждому лень поднять свою задницу со
своего места: "Что-то я не понял, Братишка, ты где? Ты будешь шевелиться, или
нет. Или смайнал?" - "Да не... Я только водку с салом и репчатым луком. Знашь,
так, по-мужицки. Ни романтики, ни фантазии. " - держит Братишка дулю в кармане.
"Да уж не рассказывай про водку да сало. Я и сам такой. Да пришел-то ты на вино,
и даже на шесть капель. Только давай без водяры и лука. Завоняешь всё тут. И не
шмурдяк какой-н. Так пойдешь или мне идти? " - "Сходи, сходи. А то я прижимистый
мужичок-то. "
Она начинает чувствовать себя неловко. Ситуация её
раздражает. Это не то, на что она рассчитывала. И она говорит: "Я пойду пока...
покурю, ладно?"
Я снова принимаюсь за Братишку: "Что-то
я, брат, тебя не пойму. Пьёшь водку, а пришел на вино. Ты пошто пришел-то?" -
"Так с бодуна же. И боярышник всосал бы." - продолжает играть свою роль
Братишка.
Я говорю ей: "Ээ,товарищь с бодуна. Там у тебя половик в
прихожей есть? Иди, Братишка, проспись. Заснул, мабуть. О, аж храпит."
Братишка на какое - то время замолкает, зорко наблюдая за происходящим.
Я говорю "Кино сначала:
Нет, я только шесть капель для вида? Зачем, когда я тобой пьян. Хочешь
пить - пей. Но я не хочу, чтобы ты пила. Я хочу видеть тебя, а не вино. И я хочу
чувствовать, ощущать тебя, как ты сидишь напротив, и смотреть в твои глаза... "
И я смотрю на неё, и вижу, что она это не воспринимает, и у неё работает
только одно полушарие, и она чувствует, что она вышла за пределы себя, что она
себя не ощущает, и единственное, что ей с неестественным, насильственным
выражением лица удаётся выдавить из себя, это фальшивое выспреннее: "Оооо!
Да.... От чего же ты пьян мной? Что во мне, что одурманило тебя? "
Я
спрашиваю: "Ты что, курила? Я слышу запах табака, а не твоего тела. Зачем мне
запах табака?" Само собой разумеется, немедленно вылетает Братишка: "ЭЭЭ.... Чёт
ты не догнал. Кто ж с бодуна спит? Тут похмелиться надобно. Во. Вдохну я запаха
Анжелиного и.... " Мол, "я её любую приму" Я посмотрел на него. Ширинка у него
расстегнулась. И сказал: "Себя понюхай, подглядывающий в замочную скважину" Но
хохлу говорить что-л. бесполезно, и я это понимаю.
Между
тем, у женщины стопор, и нужно ей помочь. И я говорю: "Говоришь, устала, и не до
любви. И то правда, пошли спать."
И ушёл.
17.12.07 г.
"