на главную страницу
визитка
назад карта

Заметки дурака 2

Часть первая

Срок любви

Может быть, глава первая

   -Я сегодня что-то очень сексуально озабочен.
   -Что, сперма через уши переливается?
   -Вроде того.
   -Похоже, время поговорить о бабах?
   -Похоже на то.
   -А ведь хорошо, когда о них не думаешь?
   -И не говори. Всю жизнь, как это наваждение наступает, одна мечта: как бы хорошо было, если бы этого не было. Был бы свободным. Был бы человеком. Но, правда, когда этого нет, думаешь, как хорошо было бы, чтобы это было. Так и живешь, не ждешь тишины.
   -Вспомнил что-то, что ли?
   -Ну, да, вспомнил. Картинки появились. Самое поразительное, что не мог об этом вспоминать. Вытеснено было, что ли.
   -Да, по-моему, ты вообще состоишь из одних вытеснений.
   -Ну... ладно тебе. Не отвлекай. Может быть, из-за вытеснений, может быть, из-за чудовищного отвращения, может быть, из-за того и другого вместе.
   -А ты помнишь, как вся эта история началась?
   -Да вот, получил несколько картинок, так, может быть, теперь и помню. Ты знаешь, что меня больше всего поражало во время всей жизни с ней? Что я ничего не мог вспомнить. То есть в памяти ничего не оставалось. Ты же знаешь, она была великой мастерицей в сексе, можно сказать, непревзойденной. Во всяком случае, после неё ни одна из женщин и близко к ней не приближалась в этом отношении. То есть универсальна настолько....Как говорится, всё умела, всё могла, и всё это при высочайшем качестве исполнения. Как будто это было её сущностью и, соответственно, её талантом. Она как-то заметила: "У одних эрогенная зона в одних местах, у других - в других, а у меня всё тело - эрогенная зона." И, соответственно, философия. Это она говорит о низе: "У меня это место чище, чем лицо" Ну, и сам аппарат у неё был безусловно совершенен, там все эти расстояния, соотношения, клитор - влагалище, и само влагалище... словом, природа позаботилась о совершенстве аппаратуры. Ни малейших отклонений от совершенной конструкции.
   И вот представь себе смех и умору и насмешку, можно сказать, природы. А я думаю, это у них от самолюбия. Не знаю, кто кого здесь наколол, то ли они меня, то ли я их... но нет, я, бог свидетель, ни сном, не духом. То есть я и всегда витал неизвестно где, т.ск., далёк был от материально-практической действительности,  словом, вахлак -мечтатель, путешествующий неизвестно в каких сферах. Так вот я и думаю, что это они от самолюбия и досады. Ну, и накололи меня обе, каждая в своём роде. Но эта-то, Галка, наколола на какие-нибудь три года, да еще оставила в наследство такое отвращение к себе, что меня выворачивало при одном воспоминании о ней, так что может быть, только сейчас, в эту самую минуту, я и избавился от отвращения, да и самой Галки. Но Неллька-то, Неллька, ведь она меня буквально как бабочку булавкой пришпилила к стене - и это на целых десять лет.
    Что ты говоришь? Да, вот, встретились в моей жизни эти две ключевые бабы, с которыми я был в полной неосознанке, причем, бабы противоположные, и каждая из них взяла противоположной стороной, и каждая из них совершенство в своём роде. Сам понимаешь, женщина, настолько сексуальная, как Галка, не может быть красивой. Она брала, если так можно выразиться, собственно телесным содержанием. А Неллька, конечно, была антиподом ей. Эта красотой брала. А ты знаешь, что я скажу, я думаю, что это мне так кажется. Это потом я разглядел Нелльку, какая она красивая. То есть разглядел  не её тело, нет, её лицо. Ну, и, соответственно, её хотели. Да только она никого не хотела. Она сознавала свою красоту, и, т.ск., лелеяла её.
   -Вот что, давай, мясо отдельно, кости отдельно. Ты о чем начал рассказывать, причем здесь Неллька?
   -Так я же и говорю, что у обоих это случилось единственно от женского самолюбия, ну, и от самообмана, что ли. Потому что ни на одну из них я не обращал внимания. Галку я вообще никак не воспринимал, а Нелльку, когда увидел, подумал: "Молдаванка, что ли. Неглубокая". И всё. Они обе были мне не интересны ни с какой стороны. То есть я не понял их женской силы. И, видимо, это их и заинтересовало, и, т.ск.,  "пленило" А что получилось в результате? То, что никому это радости не принесло.
   Так ты говоришь, взялся о Галке рассказывать, так о ней и говори? На чем я там остановился?
   -На том, что ты ничего не помнил.
   -Совершенно верно. Это была поразительная вещь. Помнишь, у Толстого в "Войне и мире" Пьера женят, и он на всё это смотрит как бы со стороны, словно это не с ним происходит. Вот примерно в таком положении находился и я: с одной стороны, я наблюдал какие-то внешние события, с другой - то как эти внешние события отражались во мне, и я фиксировал соответствия и несоответствия и просто определял их. Сам же я ни в чем не участвовал.
    Так вот, я тебе говорил, что ничего не помнил. Что я имел ввиду? Я имел ввиду такую удивительную для себя штуку, связанную с сексом. Я не мог его вспомнить. Я не мог вспомнить, что я ощущал, чувствовал во время секса. А ведь когда я прошел всю эту школу у Галки, я уже прекрасно освоил его механику, так что подсказывать мне уже не надо было. Все эти вещи я прекрасно понимал. А ощущений вспомнить не мог. Только что прошел бурный секс, только что были "непередаваемые ощущения". Секс прошел - и ничего не осталось. Ничего не осталось от секса, никакого следа. И вот тогда-то у меня и возникла эта мысль, после одного такого очередного раза. Помню, она ушла подмываться, или что, а я сижу на кровати, смотрю на кровать, и ничего не вижу. понимаешь, я сижу и думаю: после секса должно же что-то остаться, а тут ничего, вообще ничего нет. То есть нет даже воспоминаний о сексе. И вот тогда у меня и мелькнула эта мысль, что это- непроизводительное занятие. После которого ничего не остается. Другое дело, материальная деятельность, там, построить дом, или ещё что-то. Это видно, что сделано. А тут...только всплеск ощущений, потому что я помню, что ощущения были, только я не в состоянии их воспроизвести, а это значит, что их как бы и не было вовсе. Знаешь, о чем я сейчас подумал, почему это происходило? Я не подсел на секс. Я не распробовал и, я так понимаю, и не мог распробовать, какой он вкусный для того, чтобы потом уже всем сознанием жаждать и желать его, желать воспроизведения этих ощущений. А именно это отношение к сексу у Галки и было. Потому она и обожествляла любовь. Открой Блума и ты нам найдешь любопытное высказывание относительно больных, у которых перерезаны связи между корой и старым мозгом. Такие люди чувствуют боль, но "она их не беспокоит" Так вот и получается, что весь секс у меня проходил на уровне старого мозга, но при этом кора так и не была включена в лимбическую систему отношений. И поэтому я, с одной стороны, наблюдал за происходящим, будучи вне его, с другой стороны, я участвовал в происходящем на уровне старого мозга, на инстинктивном уровне.
   -Эй, ты, что ты замолчал?
   -А что?
   -Давление спермы пришло в норму, что ли?
   -Ну!
   -Тогда ладно, до другого раза.

   26.12.07 г.

Глава вторая, если получится

   - Ну, ты и дура...ак!
   -Это ты о чем?
   -Да о том, что ты тогда сказал ей.
   -Это правда. Такой сук под собой срубил. Да если бы я не сделал этого, я бы, может быть, и до сих пор с ней жил. Может быть, потому что это же т а к о е было, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Это было что-то! Да вот видишь, я не знал тогда теории Анжелики. Я же был совсем наоборот, в соответствии с теориями Рыбы и Алексея, то есть искренность, честность и откровенность. Нет, эта картина тогда у нас часто повторялось, это до моих-то последних слов, после которых всё кончилось. Но какой это кайф, ты представить себе не можешь. Я же говорю тебе, что она была универсальна, что снизу, что сбоку, что сверху, что сидя. Молодец! А летом же жарища, она вся мокрая, это когда сидя, да с её-то темпом. Кажется, сейчас из рук выскользнет и улетит. Куда там! Что тебе отбойный молоток!
   Но это, конечно, было что-то, я имею ввиду, когда она сверху, и ты видишь её лицо, и она говорит: "Не смотри, не смотри", и закрывает мне лицо руками, ну, а туда дальше, конечно, ей уже не до того. Здесь уже не телесное. Это что-то необыкновенное, нет, я не говорю о физических ощущениях с моей стороны. Какие там физические ощущения. Это пока она раскочегаривает себя, лежишь, думаешь о чем-нибудь постороннем, и скука смертная, потому что ничего не ощущаешь. Интересное начинается позже, когда у неё вся эта физиологическая машина заработает, и её сознание, душа как бы соединяется с этой машиной, и она в такт движениям повторяет одни и те же слова: "Я люблю тебя, я люблю тебя"; и такое ощущение, что она стремится к этому, то есть узнать эту любовь, и она приближается к этому знанию всё ближе и ближе. Видишь ли, я думал, это она мне говорит. Т.ск., сообщает мне эти вещи. Ну и я же, как дурак, лежу и слушаю, что она говорит, и воспринимаю это на полном серьёзе. И вот так из раза в раз. И вот она всё ближе, всё ближе к познанию любви, и в самый последний момент всё обрывается. Это знаешь, как у Достоевского. Описывая мгновения перед эпилептическим припадком, он говорит, что ощущение такое, как будто приближаешься к истине в последней инстанции, что вот тебе кажется, что сейчас откроется она сама. И в самый последний момент, когда истина должна проявиться, наступает темнота, отключается сознание. Ну, здесь; правда, здесь наоборот, человек как бы иструдившийся, весь покрытый потом от проделанной тяжелой работы, падает в изнеможении на тебя и замирает. Но самый интерес, конечно, представляет её лицо там в какую-то минуту до того, как всё кончится. Видеть такое лицо - это что-то, это непередаваемо. Это словно чистая потусторонность, что ли, чистая потусторонняя энергетика, ты словно по другую сторону бытия в эти мгновения через её лицо заглянул. Физическая составляющая сравнительно с этим ощущением тьфу, ничего не стоит. Вот это я понимаю талант, вот это настоящая женщина. А то смотришь на всех этих умных баб в сексе. У них там что-то в животе щекочет, и вот они направили свой внутренний взор на эту щекотку, и довольствуются.
   Конечно, я с тобой согласен. Сам под собой срубил такой сук! Ведь это был такой кадр, что с него хоть диссертацию пиши о сексе. Ну, а теперь что уж, поезд давным - давно ту ту. Нет, больше я такой женщины не встречал.
   С чего началось, с чего началось. Скажи лучше, чем кончилось. Анжелика приводит стандартный пример отношений мужа и жены. Жена забыла вынести мусор. Муж, раздраженно: "Сама забыла вынести мусор, а на меня кричишь, что я забываю." Ну, доставала та его. Но как Галка была великой мастерицей в постели, не менее великой она была в доставании. Это было что-то, здесь не было ей равных, как и не  было никакой логики. Всё у неё основывалось на чувствах, ощущениях, раздражениях. Сейчас такое у неё ощущение, она говорит одно, через буквально минуту эти ощущения у неё изменились - и она говорит прямо противоположное, нимало этим не смущаясь и, очевидно, даже не помня, что она перед этим говорила. Но, в общем, неважно, что она говорит, слова сами по себе у неё не имели никакого значения. Важно было то, каким тоном, с какой страстью она  говорила, какого рода энергетика из неё изливалось. Она вся при этом была словно наэлектризована, и комната наполнялась излучаемой ею отрицательной аурой, которая тебя буквально разрушала. И здесь у неё было то же самое, что и в сексе, всё это шло у неё по нарастающей, и вдруг где-то в пике  её излучений всё исчезало, и она говорила: "Мне так легко стало!"  А я отвечал: "Зато другим стало тяжело" Но ей это было не интересно, она это не воспринимала. А я в те времена, как сейчас Алексей, во всём искал смысл, логику и порядок. Я, правда, отчетливо понимал, что причиной всего того, что она говорит и делает, являются сексуальные процессы, происходящие в ней. И это, в общем, справедливо. Это я сейчас об этом подумал. Действительно, справедливо, потому что если я от неё получаю позитив в сексуальном смысле, да ведь и еще какой позитив, так ведь этот позитив должен быть как-то оплачен. Я имею ввиду, энергетически. Вот в чем дело! Чтобы было "после", должно быть "перед этим", чтобы она могла отдать тебе энергию, она предварительно должна забрать её у тебя. И вот всё это доставание и есть откачка ею из тебя энергии, ослабление тебя, для того, чтобы в сексе возвратить тебе её. Так сказать, энергетическое равновесие в природе, энергия ниоткуда не возникает и никуда не уходит, она переходит из одних своих форм в другие,  это же надо понимать. Так что если женщина мучает тебя, то это не она мучает тебя, это просто энергетические процессы, связанные с любовными отношениями. А иначе это не бывает. Это только так происходит. Так что права Анжелика, когда говорит о качелях. Именно качели. Хочешь спокойной жизни - не связывайся с женщиной, или связывайся с порядочной женщиной, которая не является стервой. Но я, по правде, таких не встречал. Все они кровь пьют и за счет этого питания любят нас, мужчин. Так что это - закон природы. Любишь кататься - люби и саночки возить.
   Ну, вот, в какой-то вечер она меня так поднадоставала, что когда она в очередной раз упала на меня, я ей, после всех-то её слов "люблю, люблю", сказал: "Говоришь, что любишь, а сама..." Она посмотрела на меня, по-моему, обиженно, и больше уже никогда не говорила "люблю", да и вообще в сексе со мной перестала быть активной. Что-то убил я в ней.

Глава третья

   -Ты лучше о цирке расскажи.
   -Вот ты сказал мне "расскажи о цирке", а я, наконец, понял, что такое ревность. Ревность - это определение женщины со стороны духовности. Ты почитай книжку, что мне дала Рыба. Какую книжку. В.В. Розанова "Люди лунного света", посвященную метафизике христианства. Основное противоречие здесь - это противоречие между двумя противоположными аспектами сексуальности, духовной, собственно любовной, платонической и чувственной, физической. Или, может быть, противоречие между пищевым и половым рефлексами. А я думаю, это две стороны одного и того же. Здесь - противоречие, одна сторона отрицает другую. Для меня это важно. Теперь я понимаю, почему я так дико ревнив. Это просто доминирование духовного отношения над развитым чувственным отношением, приложенное, т.ск., к жизненной практике. А ведь когда два человека вместе живут, так ведь у них задействованы обе этих составляющих, устанавливается какая-то форма равновесия между этими вещами.
   Да это как-то Галка купила билеты в цирк, и соседку пригласила. И вот мы пошли втроем в цирк. А ты знаешь, я же к сексуальным проявлениям чувствительный, мне не надо объяснять, что к чему. Ну, вот, пришли мы втроем в цирк, заняли свои места, и всё было нормально до тех пор, пока на арену не вышел какой-то многократный чемпион, я так думаю, по поднятию тяжестей, и с ним, по-моему, четыре сына, тоже с какими-то там достижениями. Словом, цирковая семья.. Они там гири бросали, а папаша всё свои бицепсы демонстрировал.  Сам понимаешь, все ребята будь здоров, ну, и папаша тоже, хотя, конечно, уже староват, видно, что кожа дряблая и висит. Ну отец, конечно, самый мощный. Там он ложился под помост, на помост въезжала полуторка, и он полуторку из положения лежа при помощи этого помоста поднимал. И вот я вижу, как изменилась моя Галка, как её глаза устремились на сцену, на раздетые тела мужчин, а ты сам понимаешь, на них одни трусы были. Как она задышала, как кожа на лице словно набухла и стала нежной, а губы у неё и без того были пампушки, а тут, сам можешь себе представить, во что превратились. Это потом уже, как она пожила со мной, они у неё сузились. То есть я понимаю, что она пребывает в сильнейшем сексуальном возбуждении и как бы на расстоянии сношается со всеми этими мужскими телами. А мне, знаешь ли, это неприятно, то есть настолько неприятно, что настроение у меня, конечно, испортилось вконец, и мне не хотелось уже ни цирка, ничего. То есть я почувствовал себя как бы совершенно изничтоженным. разжеванным. Знаешь ли, это положение мужа. Она ведь весьма двусмысленно. Особенно когда жена у тебя на глазах-то, а? Ведь это совершенно неважно, что как бы не совсем уж в непосредственном контакте,  главное-то, что в душе, в мыслях она со всеми ими согрешила, всех их поимела и наставила она мне, т.о., рога из пяти вот таких здоровенных ветвей.
   Естественно, моё состояние ею фиксируется, как фиксируется и соседкой, и Галке, конечно, совсем не нужно, чтобы перед соседкой-то. Словом, Галка недовольна. Ну, ты недовольна, и хрен с тобой, что ты недовольна. Главное, что я недоволен, и пошла ты. В такой вот я позиции укрепился.
   Ну, вот, цирк кончился, едем мы домой. И тут Галка не выдерживает и начинает меня отчитывать за то, что я испортил им вечер. То есть она то прекрасно меня понимает, из-за чего всё началось, но и понимает тоже, что и я ей ничего сказать не могу, не могу, т.ск., ни в чем упрекнуть. Ну, вот мы так и едем, она меня достает и перед подругой поносит, а я на её слова не обращаю внимания, молча сижу и идею насчет Галкиного блядства в цирке переживаю во всех возможных образах и состояниях.

   27.12.07 г.

Ну, не знаю. Кажется, что глава четвертая

    -Так ты считаешь, что это так уж  природой заложено? Что мужчина - это ангел с крыльями и вечный страдалец, ибо природа при посредстве женщины использует его для воспроизведения рода и при посредстве женщины "кровя из него пьёт" во всех возможных отношениях, в половом и пищевом, а платит природа ему за всё это переживаемым им сию секундным половым экстазом, который и заключается-то в сокращении единственной мышцы. Ты думаешь, всё это природой придумано только для того, чтобы матка женщины при посредстве всяких там влагалищ и прочих всевозможных устройств добывала из мужчины сперму для воспроизводства последующих поколений?
    То есть единственно на вот этом мизере, этом пшике, этом чистой воды обмане - эмоциональном всплеске, который и связан-то с сокращением единственной мышцы, вызывающей извержение спермы, что на этом глупом обмане и стоит вся природа живого?
   -Совершенно верно. Именно так я и думаю.
   Я тебе рассказывал про вертолетное поле? Что нет. Не может быть. Это ты забыл.
    Это было в самом-самом начале. Это тогда мы только что переехали на эту квартиру на Ленина, на пятом этаже. И случилось это буквально на второй или третий день. Я вечером читал на кухне и оставил на столе книжку. 
   И вот утром я возлежу, можно сказать, не то что отдыхаю, а так; а Галка пошла на кухню завтрак готовить. А как же иначе. Это обязанность женщины. И вдруг она является из кухни с моей книжкой и швыряет её в комнату, и, можешь себе представить, книжка так летит, страницы расхлебались, и книжка этими расхлябанными страницами  падает на пол. И это вот она делает с этим самым выражением лица, знаешь ли, мол, я тут мадемуазель Фру-Фру. И это она кинула мою книжечку, мою книжечку - книжулечку, такую необыкновенную, чудесную, замечательную девочку. Я, конечно, поднялся. Да, я встал с этой чертовой постели, с этой чертовой кровати или как  это называется. Потому что тут покушение, и покушение на святое. И говорю: "Подойди". Она подходит, и я бью её ладонью по щеке. Я не знаю, что там у неё внутри по этому поводу произошло, да мне и дела до этого не было, только она, ни слова не говоря,  удаляется. Ну, правда, это было в первый и в последний раз. Видно, она поняла, кто у меня первая любовь, что у меня действительно, а не на словах только, свято. Так что к моим книгам  она больше не прикасалась.
   А ты понимаешь, мозгов-то у меня нет. Вот в чем беда-то! Что-то во мне там внутри крутится, в смысле переживаний, а сделать я ничего не могу, на уровень сознания то, что там крутится, не выходит из-за этой чертовой спермы, которая из ушей брызжет. Словом, целый день я смурной, наступает вечер, я в том же состоянии. Ночь - не могу заснуть. Не выдержал, встал, и вышел на ночную улицу. И пошел в сторону вертолетного поля. Где я там бродил, не помню. Смотрю, уже небо бледнеет. Светает. И вот я возвращаюсь,  поднимаюсь по лестнице, а ноги меня отворачивают в обратную сторону, а я их всё равно заставляю подниматься. И вот захожу в комнату. Уже, считай, рассвело. Дверь на балкон открыта, жарко. Галка спит, рубашка приподнята и в глаза бросается вся эта прелесть у неё  между ног, и вся эта неописуемая красота, и такое чувство сладости мной овладело, что я, забыв обо всём на свете, бросился на Галку. И, как говорится, и так далее и тому подобное.
   Иные вещи меня удивляют, иные возмущают. Напротив нашего дома стояла такая же пятиэтажка, и окна в окна жила точно такая же пара. И вот что меня не то что удивляло, а вызывало непонимание. Меня, пожалуй, не  удивляло то, с каким удовольствием Галка, считай голая, выходила на балкон. А, может быть, это мне только казалось, что с удовольствием, а она просто выходила и не обращала внимания на то, что на неё "смотрят сладострастные глаза", в любом случае, это ей нисколько не мешало, а, пожалуй, даже и наоборот. Это как-то мы выходили из автобуса, и толпа, человек на человеке, и у неё юбка задралась считай, на голову, открыв нижнее бельё на всеобщее обозрение. Ты бы видел, как она при этом сладострастно расхохоталась. Это было у неё естественно, нормально. А   меня, я имею её выходы в неглиже на балкон,  от этого выворачивало, но я молчал. И в то же время, когда мы в комнате просто начинали целоваться, она озабоченно задергивала шторы, чтобы соседи  не увидели. А мне было как-то всё равно.

   27.12.07 г.

Глава пятая

    -Да уж конечно, и то правда, нужно же когда-нибудь перейти к началу. Но я тебе скажу, с чего всё начинается, тем это и закончивается. Это начало появляется уже в самом начале отношений с женщиной, уже на этой стадии можно однозначно предсказать, по какому кругу будут развиваться ваши отношения, каким образом, каким способом женщина будет тебя доставать. С Галкой и Таисией это произошло вообще в классической форме, а что касается Нелльки и Галины Борисовны, то здесь уже  иной тип людей. Эти обе разные в том,  что Неллька действовала по законам Анжелики, а Галина Борисовна - по законам Рыбы.
    Ну, так вот, я тебе скажу, со всеми этими выпускниками и выпускницами, в особенности с вечерниками, они-то люди уже самостоятельные, со всем этим следует держать ухо востро. Знаешь, выпускник - это же перелом в жизни. И вот в это выпускное состояние как в водоворот втягивается всё, что оказывается рядом. Да сам посмотри. Галка - выпускница. И чем всё закончилось? Подсел на Галку. Галина Борисовна - выпускница. И чем всё закончилось? Гражданским браком с Галиной Борисовной. А с Таисией было наоборот, это я тогда был выпускником, заканчивал Новочеркасский политех. Ты видишь, какой кошмар. Эти периоды нужно как-то обходить, а когда этого не понимаешь, то получаются "судьбоносные неприятности". А как вспомню эту Наташу Перельман! Это ужас, это же кошмар какой-то. Но, видно, к тому времени я уже чему-то научился, так что бежал, бежал нагло, откровенно и даже, в известном смысле, издевательски.
    Одна Неллька не была выпускницей. Но зато - первокурсницей, так что и здесь, пожалуй, невелика разница. Может быть, я расскажу о Нелльке как-нибудь. Не знаю. Всё-таки десять лет жизни, потраченные на мираж.
   Так ты говоришь, с чего началось с Галкой? Я тогда работал на кафедре у Карпова. И лаборантом у нас была Галя. Такая очень... как бы это сказать, нормальная, что ли девочка. У неё сливались ум и сексуальность, причем, сексуальность была под контролем. Очень симпатичная, нормальная девочка. Она потом замуж за художника вышла, и он сделал в квартиру такие двери, что каждый, кто видел их, невольно приходил к выводу, что там живут не бедные люди.

   -Ну, и что ты сидишь?
-А что?
-Анжелика тебе сказала писать, или нет?
-Ну!
-Что "ну"?
-Так то же я в расстроенных чувствах писал. А сейчас я счастлив.
- Надолго ли?!
-Тебе лишь бы гадость какую-нибудь сказать. А чем писать. Головы от счастья то - нет.
-Так опустись на землю.
-Не могу. Здесь так хорошо!

-Ладно, ну, я попробую.
-Наконец-то в тебе заговорил не мальчик, но муж.
-Давай, давай, изгаляйся. Так на чем я остановился.
-Ты бы главу как-нибудь озаглавил.
-Главу озаглавим так: "...звезда горит!" С многоточием перед и с восклицательным знаком в конце! Помнишь, я говорил, что при самой первой, максимум второй встрече женщина обязательно выскажет свою сущность, свою, т. ск., характеристическую черту, которая впоследствии будет ляжет в основу отношений. Галка тогда писала диплом у Старостиной, и заходила на кафедру за консультациями. Так что у неё был предлог заходить на кафедру. Она и Галя учились на вечернем, и вот Галка повадилась к Гале "как к подружке", по выражению Орхидеи. Знаешь же женщин: возьмут какую-нибудь папку, примут деловой вид, и пошли  по своим  делам. Да. До меня только сейчас доходит подозрение, что она зачастила на кафедру из-за меня. Дело в том, что я вообще её не воспринимал, мало ли кто заходит на кафедру; словом, до поры до времени  она для меня не существовала. Это потом она как бы вдруг, словно  из ничего,  возникла в моём сознании и и превратилась в часть моей реальности.

Это примерно то же, что было с Нюськой. Вдруг, откуда ни возьмись, оказалось, что у меня есть девушка, которую я вообще никогда и не знал, и не видел. Зато она, видно, меня видела. И оказывается, что мы уже с ней встречаемся, и уже целуемся, и уже она донимает меня в основном двумя вопросами: о чем я думаю и кого я люблю, так что де если я ей скажу, кого я люблю, так и она мне это скажет. Ну, я, правда, не то что понимал, а догадывался, что она от меня хочет услышать и что хочет в ответ сказать. Только во мне ничего этого не было,  я и молчал, как она меня ни донимала этим любишь- не любишь.
   С другой стороны, я всё никак не могу понять, для чего ей  это было нужно - знать, о чем я думаю. Я думаю, это у женщин в инстинкте. Помните фильм "Еще раз про любовь"- там героиня Татьяны Дорониной задает этот же вопрос герою Лазарева.
    Так что у женщин это в инстинкте, подобно тому, как у детей существует период "почемучки"

    Вот в этом-то и состояла моя проблема, что я врать не умел.
   -А ведь это неправда. Что значит соврать - это то, что написано в учебниках логики - высказать суждение, не соответствующее реальности. Вы представляете себе всю бесчеловечность этого предрассудка?! Если у человека есть потребность в том, чтобы ему сказали "люблю" - так скажите ему, вас от этого не убудет, а ему приятно, он почувствует облегчение. Ему в эту именно минуту нужно услышать, что его любят. А то, что вы врете или не врете, это не имеет такого значения, ему может быть, в реальности, и не нужно, чтобы вы его любили, ему и не нужна и, может быть, даже противна ваша любовь. Ему просто нужно в какую-то минуточку услышать эти слова, чтобы кто-то, неважно кто, их ему сказал. Просто слова. Вот в этом, в умении сказать нужное слово, и  заключается  человеческое отношение. А эти люди - машины с их так называемой объективностью...

    И когда всё это вот так закручивается, и всё более плотно, и когда уже мать Нюськи кликушествует: "Молодой человек,, вы уж не обидьте мою дочку", а Нюська уже как то, что принадлежит ей, берет тебя под руку и хозяйственно и уверенно смеется: "Не обращай на неё внимания. Она ничего не понимает",- когда всё это происходит, тогда ты неожиданно начинаешь понимать, что, совершенно не желая этого, ты оказался в ситуации, которую не планировал, в ситуации, которая, пожалуй, и приятна во многих отношениях, но ведь не ты же создал эту ситуацию или стремился к ней. И тогда ты понимаешь, что всё это лишнее, ненужное тебе. И однажды на людях ты рвешь её фотографию, заботливо ею тебе всученную, значит, чтобы не забывал. Конечно, всё это было у неё в сердце, всё это было глубоко интимное и личное. И, конечно, то, что ты сделал,  это было грубо и оскорбительно. Этим ты убил в ней всё то интимное, нежное, дорогое, что в ней было, и оставил на месте этого пепел да физиологическую составляющую чувства. Одним словом, подлость. Но сейчас я думаю, как же хорошо я тогда это сделал! На людях - и всё, никаких разговоров, слез, увещеваний здесь уже не может быть. Здесь пощечина, удар "кинжалом в сердце", жестокость и бесчеловечность. Так что с этим  покончено разом, и обратной дороги не может быть. Здесь она уже хотя бы тысячу раз захотела, а простить этого не сможет, не сможет бы переступить через себя, как бы её к тебе ни тянуло. Нет, вы как хотите, а это хорошо было сделано. А то как разведут канитель, как прилипнут, как повяжут по рукам и ногам со всей этой ответственностью, совестью, жалостливостью,  и так всё это потом и виснет на тебе, и ты шагу не можешь ступить свободно от всех этих обязанностей и обязательств перед другими. Да, этот парень мне нравится. Но те  времена давно прошли.

Потом, когда всё уже кончилось, Галя как-то сказала мне: "Мы удивлялись, как Галка изменилась, когда с тобой познакомилась." И правда,  диплом она на отлично защитила, там такие отзыва были! Но Галя сказала и другое: "А потом она стала как всегда" Это, знаешь, у них в припадке сверхчувств вырываются такие необыкновенные слова, то есть глупости, как "Я буду тебе хорошей женой" и тому подобные восторженные вещи. В общем, это, конечно, минутка, это пока эти чувства, эта эйфория сохраняется. А потом, конечно, всё это идёт как всегда. В связи с этим я любопытную вещь припомнил, вещь, во многих отношениях примечательную. Ты знаешь, я думаю, это, наверное, с год было, когда я чувствовал, что власть над ней держу. Чувствовал себя сверху. Словом, в общем, влиял на неё, что ли. Словом, была в ней в  это время восторженность передо мной, идея, которую она себе обо мне сочинила. Словом, я ей там казался необыкновенным, вся эта дребедень, которая в голове от любви поселяется. А потом всё это как-то разом перевернулось, и я оказался внизу, под ней. И как ты думаешь, кого я в это время увидел в ней? Я в это время увидел в ней себя. Я увидел, что она в точности переняла, отразила мои приёмы и использовала теперь их против меня. Отличие заключалось только в том, что мои приёмы я применял, то есть человек с одним содержанием, а она применяла мои приёмы, реализуя своё собственное содержание. Т.о. она пришла, наконец, к самой себе. Она преодолела меня и свою самоотрицательность в связи с этим и самоотождествилась. По правде говоря, я настолько был этим поражен... и вдруг почувствовал себя бессильным и неспособным к самоуправлению. Я, т.ск.,  почувствовал, что мой "корабль жизни" потерял управление и его несет "ненужными мне ветрами". То, что я считал, было моей сущностью, что могло принадлежат только мне, вдруг оказалось в чужих руках и направлено против меня. И я лишился языка. Я только теперь на своей собственной шкуре почувствовал, как всё это может выбивать из колеи и  унижать. И вот теперь на эту-то точку она и стала. Только пока я мои приёмы имел возможность применять к ней, её тянуло ко мне, и именно вследствие содержания, которое использовало  эти приёмы в качестве средства своей реализации. Но когда она стала своё собственное содержание применять ко мне, с моей стороны возникли центробежные силы, и я теперь был на их стороне. И теперь, из этой точки, наши  отношения стремительно покатились под уклон. Вернее, не наши отношения, а моё отношение к нашим отношениям.
   - Ты притормозить можешь? А то я  вижу, что ты историю кончишь, не начав.
   -Я не помню, там начались какие-то контакты. Галя, Галка, я, какой-то обычный трёп. И вот как-то я услышал, в меня пробило то, что говорит Галка. Вернее, вначале-то всё это произошло, а потом она это сказала. Это было уже  попозже. Нет, не попозже. Это не могло быть попозже, это должно было произойти сразу же после события. Да, так это и было. Потому что иначе это не сработало бы, иначе я бы ничего не понял, на меня это не подействовало бы, меня бы это не пробило, а должно было пробить, потому что именно пробой был целью и именно ощущение того, что она пробила, и должно было доставить ей наслаждение, которое она по жизни постоянно стремилась получать подобно тому, как у нас Вечный Странник получает свою долю оргазма от подковырок.  Это у неё вырвалось, не могло не вырваться, это было как торжество, как победа. И, говоря это, она нос этак с непревзойденно победным и удовлетворенным видом задрала, как будто кончила, я имею ввиду,  в психологическом смысле, в смысле катарсиса, но катарсиса немножко в другом аспекте. Катарсиса, который по жизни сам себе человек создает. Он трудится над этим. И когда это у него выгорает, когда это у него получается, вот тогда у него и появляется это непроизвольное победительное и удовлетворенное выражение, как будто человек испытал оргазм. И отстать от этой своей привычки человек уже не может, это превращается в его способ существования. И вот у Галки это непроизвольное и вырвалось: "Он говорит мне "ты", а я сразу ему в ответ "вы". Или "Ты мне говоришь мне ты..."  Словом, что-то в этом духе. Ну, ей надо было мне это сказать, что она этим её "вы" так здорово меня срезала, так и поставила меня на место, ей нужно было высказать своё отношение к этому. Ей, т.ск., нужно было обратить на себя внимание, и, пожалуй, только после этих её слов она и проявилась в моём сознании как его реальность  Потому что в противном случае я бы ни за что  не догадался, что, оказывается, тут, за кадром протекают такие бурные психологические страсти, до которых мне не было никакого дела.
  -Да ведь ты, как только это от неё услышал, должен был бы бежать от неё, не оглядываясь.
   -Я тогда об этом не думал. А потом, весь фокус в чем здесь состоит? В том, что то, что ты сказал, это относится к разуму. Это когда ты уже знаешь, что к чему,  какое значение имеет сказанное. А когда ты этого не знаешь, то это тебя затягивает, ты от этого уже не можешь оторваться. Это что-то подобное тому анекдоту, когда удав раскрывает пасть, и смотрит на лягушку, и лягушка так прямо и скачет ему в пасть. Не хочет, и чувствует, что это противно, а скачет. Что-то в этом духе и здесь. Здесь включается чувственность, бессознательное, и ты оказываешься, хочешь не хочешь, а фиксирован на объекте. 
   Так, всё, конец главы.
   -А звезда-то где?
   -О звезде в другой раз.

   28.12.07 г.

Глава шестая

    -На абстракции потянуло?
   -Да как тебе сказать. Это всё из-за глупого выражения лица. Я неожиданно для себя обнаружил, что глупое выражение лица - это вовсе не глупость. Так же, как умное выражение лица - это вовсе не ум. Как бы тебе сказать. Если ты видишь умную физиономию, это вовсе не значит, что он умна, как бы и обратно. И умное, и  глупое выражение лица одинаково свидетельствуют об односторонности. В обоих случаях мы наблюдаем явления одного и того же рода - разрыв "взаимообразной" связи между полушариями, между двумя противоположными сознаниями - теоретическим и практическим, в результате чего одно из полушарий оказывается полностью вытеснено в бессознательное. Ты же читал о себе выше. Всюду там у тебя эта двойственность, этот разрыв между полушариями. Всюду одно полушарие, наблюдающее, стоит вне реальности. Реальность сама по себе с её событиями, а отношение к ней само по себе. Связь между полушариями осуществляется весьма опосредованно, через лимбическую систему, а не непосредственно, через мозолистое. тело. Поэтому у тебя и получается эта двойственность, тебя как бы можно разрезать пополам: с одной стороны ты, наблюдающий и оценивающий происходящее, с другой стороны - ты, определяемый посторонними влияниями, ты, инстинктивно рефлекторный и себе полностью принадлежащий теоретически и не подвластный себе практически. Поэтому ты на сознательном уровне и существуешь только как теоретическое существо. Образно это можно себе представить т.о., что твоя голова - на одной стороне, и это весь ты сознательный. Здесь, этой областью, частью себя ты управляешь, и это твоя настоящая жизнь. И есть твое тело и внешняя практическая реальность, связанная с материальностью твоего тела. И эти две реальности - твоё тело и его внешняя среды - твоему сознанию, то есть тебе, не принадлежат, ты можешь наблюдать рефлекторные проявления этих вещей, и можешь всего лишь опосредованно, через влияние сознания на рефлексы,  рефлекторно же на них  реагировать, но непосредственно, сознательно ты этими вещами управлять не можешь. Они находятся вне тебя, они опосредуются твоими рефлексами, которыми ты не владеешь, и твоё тело как инстинктивно-рефлекторная система  для тебя такой же, по сути своей, внешний объект, как и твоя практическая внешняя среда. Т.о., ты существуешь в этой рефлекторной  реальности, но ты в ней не принадлежишь себе. Твои рефлексы сами по себе, а ты - сам по себе. Ты всего лишь оцениваешь то, что с тобой происходит, и людей, с которыми имеешь дело. И эти твои оценки как-то влияют на твоё бессознательное, обусловливая твои рефлекторные реакции во внешности, но не более того.
   Т.о., с одной стороны, ты можешь высказывать какие-то мысли, идеи, взгляды на жизнь. Но всё это - идеальный уровень, который существует как бы сам по себе, независимо от реальности и так или иначе к ней прилагается. Причем, все эти твои оценки носят как бы абсолютный характер, и они безусловно требуют, чтобы реальность подчинялась им. И, с другой стороны, действительное, рефлекторное поведение,  у тебя существует как бы само по себе. И, наконец, ты стремишься  устранять противоречия между твоим идеальным и твоею практической реальностью, и при этом ты реальностью жертвуешь ради идеального. что в конечном счете  приводит  тебя к схеме избегания боли, которая сопровождает существующие противоречия между идеальным и реальным, и у тебя возникает стремление к тому, чтобы эти две области - теоретическая и практическая - как можно меньше соприкасались друг с другом. Поэтому у тебя и возникает и существует постоянное, не разрешаемое противоречие между твоими идеальными ценностями и реальностью мира. Вот что такое твой ум и вот что такое твое умное выражение лица. Весь твой так называемый "ум" свидетельствует только лишь о том, что что у тебя есть масса понятий, которые никак практически не сопрягаются с реальностью. В результате этого мы получаем непрактичного, теоретизирующего и, следовательно, глупого  человека.
   Но, конечно, и наоборот. Глупое выражение лица свидетельствует о противоположном положении вещей: человек оказывается практичным. Он  не пользуется понятиями как таковыми, то есть вещами, которые имеют постоянное, фиксированное значение. Эти люди рефлекторны,  и в своём поведении опираются на рефлексы. Другими словами, это - люди ситуации. Они никогда не выходят из ситуации, они не обладают теоретическим, объективированным отношением к ней. Понятия, которые они производят, это ощущения-чувства, рефлекторные коды, которые существуют, пока подкрепляются. Изменилась ситуация - и изменилась вся картина рефлекторных ощущений - чувств. Всё это текуче, всё это изменяется в соответствии с ситуацией. Собственно теоретизирующая их часть вытеснена в бессознательное и является их практическому сознанию в виде, как правило, форм религиозного сознания, призванного сглаживать противоречия между устремлениями их рефлексов и социальными требованиями ограничения разрушительных последствий последний. Т.о., эти люди жертвуют теорией ради практики. И в этом смысле их глупое выражение лица свидетельствует об умении их приспосабливаться к реальности, и, следовательно, они умны.
   В своё время я натолкнулся на важную для меня вещь. У меня ни с кем не складывались такие прекрасные отношения, как с юрфаковцами. Именно на юрфаке у меня было много друзей и среди преподавателей, и среди студентов. И сейчас я начинаю, мне кажется, понимать почему. Как-то один из студентов заметил "Вы учите нас жизни" - чему я удивился, потому что никакой жизни я их не учил, а читал у них всего лишь логику. Их интерес к курсу был связан с тем, "что здесь нужно думать", по их выражению, тогда как им в основном приходилось заучивать всевозможные кодексы. Но меня тогда поразила другая вещь: я чувствовал себя ниже студентов (я имею ввиду вечерников и заочников, уже работающих по специальности. В них было то, чего не было во мне: они существовали в реальной жизни, они были реальными. И поэтому я их ощущал  в содержательном отношении гораздо более богатыми, чем я. И я завидовал им и хотел быть таким, как они.
   И это действительно было так, мой инстинкт не обманывал меня: У них, уже в силу их положения, была налажена связь между полушариями, а это дает  в качественном отношении совершенно иного человека, человека, стоящего обеими ногами на земле.

   Но мы с вами, читатель, имеем дело в настоящем повествовании с односторонними людьми. И после этого небольшого отступления  возвращаемся к  их истории.

Глава седьмая

    -Ты что смеешься?
   -Да с тебя же и смеюсь. И ведь правда, человек не меняется. Это я вспомнил, как ты набросился на Орхидею.
   -А больше ты ничего не вспомнил?
   -Почему, вспомнил. Вспомнил, как ты набросился точно также тогда на Александру Александровну. Как ты тогда залетел на кафедру, и к ней. Что ты тогда ей сказал? То ли "Вы лжёте," то ли "Вы сплетница", что-то в этом духе. И это так в Александре Александровне и застряло. И хотя позже между вами  установились доверительные отношения, но не напоминать тебе время от времени об этом случае она не могла. Это оскорбление сидело в ней, как заноза, и она и хотела бы забыть о нем, но вытащить эту занозу не могла, и ей приходилось это говорить, хотя она этого и не хотела, чтобы разрядиться, чтобы как-то избавиться от этого.
   -А ведь это у женщин накапливается. Раз, другой, третий, и потом, рано или поздно, идет разряд.
   -Да это не только у женщин накапливается. Но ты прав, у мужчин это не так выражено. Они или отметают это в сторону, или просто это крутится внутри них, и это у них как бы бессознательно, они с этим так и живут. Это в них есть, но "это их не беспокоит". Они не доводят, чаще всего, эти вещи до сознания; они сознают. но не осознают. Правда, если уж это до них дойдет, то тут уж не подходи, выноси покойников.  А у женщин, мне кажется, не так. У них это в порядке вещей. Они все эти вещи смакуют, обволакивают их всевозможными обидами для того, чтобы при случае воспользоваться  этим и получить от этого удовольствие. "А помнишь, ты мне сказал..." - в тысячу и в первый раз напоминает женщина, и от одного уже повторения одного и того же можно полезть на стену.
   -Так когда это произошло?
   -А то ты не помнишь. Это когда ты уже "связался" с Галкой. Тогда-то Александра Александровка и высказалась в том духе, что связался с шалавой. И еще что-то такое сказала. Вот ты и вылетел. Она, конечно, не тебе это сказала. Но слухи по кафедре пошли, и дошли до Галки, и Галка всё это высказала тебе, и вот тут-то ты и вылетел, как же, твою святую женщину обидели. Ну, а после того, как ты вылетел, конечно, волны пошли еще сильнее, а Галке это совсем не нужно было. И тогда - то она, в свою очередь, ополчилась на тебя, мол, как ты смел всё это сделать.
   -А ведь согласись, что глупые мужики.
   -Я думаю, это инстинкт. А такие легко возбудимые типусы, как ты, вместо того, чтобы прежде, чем что-то сделать, просчитать до десяти, так и летят очертя голову. То есть головы-то у них в это время нет. Безголовые. А всё-таки лучше положить себе правило: Если женщина тебе жалуется, то считать, что делает она это единственно в расчете на то, что ты ей просто посочувствуешь, без расчета на  дальнейшее вмешательство, и тем более, в собственно женские отношения, а ведь. согласись, что это женские отношения, и чего мужчине, спрашивается, туда лезть.
   А вот нужна или не нужна какая-то действительная, реальная помощь, об этом уже нужно рассуждать на трезвую голову.

   -Но ты только посмотри, как всё это выглядит на фазе первого знакомства. На этой фазе всё выглядит так, что каждая из сторон и себя  чувствует необыкновенной, и другая сторона в её глазах также выглядит необыкновенной, так что то, что говорит каждая из сторон, то и правда, а всё остальное ложь, все остальные виноваты.
   -Чему я больше всего поражаюсь, так это восприятию в это время. Вот послушай, что Галка тебе рассказывает. Замуж она вышла очень рано, лет чуть ли не в шестнадцать лет. Ухаживал за ней мужчина более чем на двадцать лет старше её. Словом, он в неё влюбился, жить без неё не мог и всё такое прочее. Разумеется, препятствия этому браку были со стороны родственников с обеих сторон. Но, как говорится, "любовь всё превозмогла".
   И когда Галка всё это рассказывает, в её тоне, и, в соответствии с её тоном, у её слушателя рисуется образ этакого монстра, который "похитил Елену". При этом Галка, разумеется, не жертва, но этакая "изначально правая в своей правоте святая" А ты рядом с ней сидишь, и всё это тебе на уши навешивается, а рассуждать ты не можешь, потому перед тобой женская прелесть, которая отвлекает всё твоё внимание на себя, так что естественно, что думать ты уже не можешь, и включен у тебя только один рефлекс, и этот рефлекс манипулирует твоим сознанием в смысле требования своего удовлетворения, так что критерий твоих рассуждений состоит в одном: в приближении к цели. И эта женская прелесть потому и святая в это время для тебя, потому и божественная и подобна чуду, что на данном этапе пока что еще недоступна.  
Между тем, повествование продолжается.
    И Дима, и его родственники хотели ребенка (разумеется, это подлость с их стороны), а ребенок никак не получался. И в связи с этим упреки сыпались в её сторону, что было для неё весьма обидно и, в известном смысле, уничижительно.  И вот только, считай, на четвертый или пятый год она забеременела и родила сына Мишеньку.
     Всё это женщина тебе  рассказывает, и ты всё это слушаешь, но всё это тебя не беспокоит, потому мыслей у тебя никаких особенных по поводу всего происходящего нет, вместо него есть только один приятственный рефлекс; ты находишься пока что за пределами той ситуации, в которой находится женщина. Вы еще находитесь в разных системах и разных мирах. В это время само отношение между мужчиной и женщиной таково, что мужчина еще выступает всего лишь в качестве "хорошего, хотя уже нечто обещающего",  знакомого, которому можно всё сказать, можно выговориться "в уверенности, что он всё поймёт." Словом, в это время можно все помои, которые накопились, вылить в другого человека как в ведро, в уверенности, что он все эти помои примет за святую воду.

   Повествование льётся дальше: "Он же, опытный мужчина, взял меня девчонкой (подразумевается, "он развратил меня"). Но я никогда ему не изменяла. Только раз это случалось. Я была со знакомым на Дону, и там это произошло, совершенно случайно, я не знаю, как это произошло, и я была не то чтобы потрясена, нет, я была удивлена произошедшим. Я не чувствовала за собой никакой вины. И я пришла домой и всё Диме рассказала. А он, представь себе, с тех пор называет меня б и что я шалавлюсь. И еще был случай. Была я с парнем в ресторане. Вышли мы с ним из ресторана, и он обнял меня и стал целовать. И тут Дима. Подошел ко мне и ударил меня по лицу".

    Помнишь, что Неллька сказала мне по поводу того, как я слушаю? Совершенно верно: всё это я выслушиваю с полнейшим сочувствием к "ужасным страданиям" Галки и с отношением "фе" к Диме. 

   Стоим на кафедре. Какой-то разговор. Галка: "Мой муж говорит мне, что некрасиво так стоять"- и  расставляет ноги чуть шире плеч и выдвигает вперед таз. Вот тут-то и появилось это ощущение звезды, плотного излучения из низа её живота. И я, разумеется, говорю, что муж её совершенно неправ. Понятно, еще бы я сказал что-нибудь другое.

Глава восьмая

    Существуют точки, в которых отношения между людьми переходят в новое качество.
    25 марта в Ростове мела позёмка и шел снег, но холодно уже не было. Мы с Галкой вышли из университета и пошли к ней. Вернее, не так, мы вышли и просто пошли. Галка что-то рассказывала о том, что Дима в командировке, а его мать лежит в больнице, а Мишка у бабушки,... вокруг чего-то её мысль постоянно крутилась и  к чему-то вела. но я обращал внимание  на музыку слов, а не на их значение. Так что те мысли, которые я, по-видимому, должен был воспринять из того, что говорила Галка, пропали втуне.
    Я уже в то время заметил, как четко Галка расписывает все ходы. Однако мне  это расписывание никогда не было интересно. Я потому редко и читаю детективы, что собственно хитросплетения сюжета, то есть  собственно логическая сторона, меня мало занимает. Меня интересует нечто другое, то, что стоит за всем этим и всем этим движет. Словом, в то, что Галка говорит, я не вдумываюсь и не вслушиваюсь, и куда мы идем и зачем, это тоже не занимает меня. Я чувствую рядом с собой женщину, чувствую снежные хлопья, падающие мне на лицо и стекающие с него водой, вижу клубящийся позёмкой снег, и всё это мне нравится, всё это меня устраивает, и я наслаждаюсь тем, что есть. И этого мне вполне достаточно.
   Галка жила тогда на Западном, а от университета до Западного километров около десяти, и мы прошли их (вообще точнее было бы сказать, что я прошел их) словно за одну минуту.
   Среди женщин очень редко встречаются женщины, во всяком случае, я встречал редко таких, которые просто любят ходить. Которым само по себе, т.ск., "путешествие" доставляет удовольствие. Обычная же схема их поведения - найти в первую очередь для своей задницы место, на котором она, то есть эта их задница, могла бы с удобством расположиться.
   Нет, Галка не была любительницей путешествий. Просто, видимо, минутка такая на неё нашла, или на нас обоих, не знаю, но, как бы там ни было, мы эти километры прошли.
   И вот приходим к её дому. Поднимаемся на этаж. Она открывает ключом дверь. Трёхкомнатная квартира с несмежными комнатами. Она показывает на дверь в комнату свекрови и затем с засветившимся лицом открывает дверь в спальню и с удовольствием и наслаждением показывает на широкую двуспальную кровать... Она смотрит на меня, и я понимаю, что она указывает на заслуженную цель нашего путешествия... и видит вдруг, как меня передернуло. И понимает, что это значит. А  это означает, что перед моими глазами возник  призрак всех тех ночей и дней, в которые она любилась с Димой на этом супружеском ложе. Сколько здесь было любовных откровений, сколько страсти и счастья. Галка посмотрела на меня, и что-то, ей незнакомое, в ней сработало, и я увидел, что она почувствовала неловкость.  И мы молча покинули злосчастную квартиру.
   Видишь ли, я не задал себе тогда же вопроса, который всякий нормальный человек должен был бы себе задать. Женщина со страстью, с радостью ведет тебя, своего любовника, в свой дом, ведет, т.ск., "к месту таинства семьи". Очевидно, она мечтала, представляла, как всё это будет происходить и это место по всем параметрам, очевидно, вполне отвечало её замыслам. Она в этом не только "ничего такого" не находила, но, очевидно, ей это должно представляться  нормальным, а  факт "осквернения" супружеского ложа, возможно, доставлял ей удовольствие, и, может быть, в следующий раз, когда она будет с мужем, она с удовольствием  вспомнит, как это происходило здесь же с любовником. Что ни говорите, а в подобного рода мечтаниях есть много сладости.
   А отсюда непосредственно уже следует вопрос: чего на самом деле хочет, какие цели преследует женщина.
   В свою очередь, и Галке следовало бы задаться вопросом, с кем она имеет дело. Ведь это представляется странным - когда любовник заботится о чужом ложе. Но, конечно, любовник не заботился о чужом ложе. Любовник элементарно приревновал любовницу к мужу, вот откуда у него эта реакция. И, пожалуй, эта ревность и зацепила женщину, и возбудила её, это отношение к женщине как только своей собственности. Видимо, она это почувствовала. Во всяком случае, через какое-то время она зашептала любовнику, прижимаясь к нему: "я с мужем не сплю" Вообще это, конечно, у женщин есть, этого у них не отнять; когда они влюбляются на стороне, то у них для мужа то  голова болит, то женские проблемы, словом,  всегда находятся отговорки. Что касается Галки, то я думаю, что в этом случае работает обычная рефлекторная схема. Судя по всему, Галка действительно влюбилась. Как-то она говорит мне: "Я ночью во сне называю твое имя. А Дима услышал, и так ехидно говорит мне: "Что, нашла в университете себе аспирантика" - и так это у него звучало уничижительно." И вдруг добавляет: "Ты смотри, не разговаривай с ним. А то он, знаешь, это умеет, понарасскажет обо мне такое, что ты на меня и смотреть не захочешь. Уже как-то было такое. Одного парня он так пригласил к себе, они посидели, и после этого парень уже ко мне не подходил."
   Увы, мне это можно было, к сожалению, не говорить.
   Ладно, и вот проходит некоторое время, и вдруг Галка является в страшном беспокойстве: "Кажется, я  забеременела" - "Ты же говорила, что не спишь с мужем"  На этот раз, обеспокоенная своим положением, Галка раздражительно отвечает: "Да он же муж, как я могу не спать с ним." Я думаю, получилась обычная вещь: Галка действительно не спала какое-то время с мужем, а когда сообщила мне об этом, то само это сообщение стало для неё как бы разрешением в дальнейшем уже не напрягаться и спокойно спать с ним. Она, т.ск., показала, что способна на это - не спать с мужем, она доказала это себе. Но с любовником всё это второпях, случайно, как говорится, "я сегодня кофе пила без всякого удовольствия", тогда как другое дело дома, со всеми удобствами, с человеком, которого хорошо знаешь, который тебя устраивает и с которым ты делаешь всё это с удовольствием, примерно также, как ешь привычное, но хорошо приготовленное блюдо или как с удовольствием освобождаешь забитый нос.
   -Я припомнил рассказ Володи Брика. Он как-то вернулся из командировки, и застал жену с майором. И хотя застал он их не в постели, он "всё понял", повернулся и пошел прочь. Жена его догнала, когда он был уже на крыльце. "Ты фонарь красный над крыльцом повесь"- сказал он жене и ушел. Навсегда. Сам Володя большой любитель женского пола, и в каждом городе, в котором он бывал, не было случая, чтобы он не обзаводился женщиной, "потому что сперму вредно держать". Кроме того, "когда её накапливается много, то извержение происходит резко и болезненно, особенно в момент непосредственно после извержения". "Поэтому хорошо, когда сперма выходит струйкой, тогда возникает такое приятное ощущение".
    Я же спросил Володю, почему ему можно, а женщине нельзя. "Ты не понял, -сказал Володя - нельзя этого делать на супружеском ложе, на котором детей зачинали." Я тогда не понял слов Володи. Мне казалось, не всё ли равно, т.ск., измена - это всегда измена. Впрочем, человеческая психология - такая тонкая штука. Как-то Кожмухан Камалетдинов заходит ко мне, имея при себе свою неподдельно шокированную   физиономию. "Ты представляешь, я собрался со своей женщиной, и Ефимовы Сашки. Мы посидели, выпили, потрахались, а потом Сашка, представляешь, какая бесстыжая, разлеглась голая и лежит. Мол, ей это нравится."
   Словом, в то время я Володю не слишком понял, а сейчас, припомнив этот случай, когда я фактически защитил чужое супружеское ложе, подумал: а ведь это, видимо, у меня в инстинкте, в сознании, т.ск., в сознании инстинкта правило отношения к супружескому ложу, независимо от того, чьё оно, как к чему-то особенному, т.ск., "святому", что не следует  обесчещивать.
   Но всё это таким образом выглядит со стороны мужчины. А со стороны женщины? Не выглядит ли это со стороны женщины совершенно иначе, а именно, что не существует никакого супружеского ложа как такового. А существует ложе женщины. Мужчина же - пришелец, он не имеет отношения к ложу. И поэтому в ложе женщины может быть кто угодно, и никто не может выступать в качестве осквернителя её ложа, если он приглашен женщиной. Осквернить ложе женщины можно, лишь осквернив женщину.
   Ну, вот, с беременностью тревога оказалась ложной. И тут далее, вслед за этим событием происходит событие почти невидимое, и, тем не менее, на мой взгляд имеющее ключевое значение. Я помню даже место, где оно произошло. Мы с Галкой шли через путепровод, и вдруг она говорит: "Главным в жизни является любовь." И я неожиданно обнаруживаю в себе, что я думаю точно также. Что главной вещью в жизни является любовь. И то, что это сказала Галка, что она высказала мою мысль, что мы к этому вопросу относимся одинаково, в тот самый момент и связало нас в одно. Мы больше не существовали порознь.
   Ладно, ну, и что в моих словах ты нашел смешного?
   -Я всё не мог понять, почему левое полушарие связывают с положительными эмоциями, а правое полушарие - с отрицательными. А теперь понял: левое полушарие способно сочинить любую реальность, поскольку оно является наблюдающим. Ты посмотри, чего только в опытах оно ни сочиняет о поведении правого полушария. Оно свободно в этих своих сочинениях, практически ничем не ограниченно. А ты еще говоришь, что я смеюсь. Как будто непонятно. Галка из девочки, какой она вышла замуж, превратилась в женщину, и она не могла больше быть замкнута на существующий семейный круг; этот путь она уже прошла, и этот круг сформировал из неё женщину. Она почувствовала себя женщиной и её вел инстинкт реализации женщины. Ей хотелось быть свободной, пробовать разных мужчин, она чувствовала, что может это делать, и ей не нужен был никакой один мужчина. Ей нужны были многие и разные мужчины. Вот какие мечтания толпились в её голове. По большому счету, ты тут вообще был не причем, и то, что она сделала дальше, она сделала это для себя. Ей казалось, что если она станет свободной, целый необыкновенный, заманчивый мир наслаждений откроется перед нею. А ты всё тогда взял на себя, решил, что всё произошло из-за тебя. Как всегда, ты слишком много на себя взял. Припомни её разговор с бабкой, в смысле, со своей матерью. Ведь Галка не хотела замуж снова выходить. Это мать тогда убедила её, что это следует сделать.

   30.12.07г.

Глава девятая

  
   -И вдруг, как снег на голову, происходит необычайное: Галка говорит, что подала на развод с мужем. А во мне, конечно, идут два параллельных процесса: с одной стороны, я поражен, так в жизни не бывает; вот это женщина! - действительно следует закону любви, она действительно меня любит и я должен это принять. Потому что тут идея, тут любовь. А такая дребедень, как всевозможные идеи - это для меня высшее, святое. А с другой, в чувстве, я чувствую себя словленным: не могу же я отказаться теперь от неё, когда я фактически разбил семью. Словом, у меня  возникло чувство,  что меня подхватил новый, но теперь уже гораздо более сильный и мощный  поток, который меня несёт, и при этом я не имею права сопротивляться ему; поток, который обязывал меня терпеть это сопротивление ему в себе, не проявлять его.
   
   -А что у вас там за разговоры происходили? Что, говорили о любви, о святости любви, что-то в этом духе? И ты, в силу этой святости любви говорил ей, что она должна развестись с мужем и выйти замуж за тебя? Ведь по логике идеи любви это так должно было выглядеть.
   -Ты же сам знаешь, что ничего этого не было. Я сейчас пытаюсь вспомнить хоть один случай, когда бы я ей говорил о любви, и не припомню. С моей стороны всё делалось молча. С её стороны, может быть, что-то такое и было, но если и было, я или пропускал мимо ушей, либо переводил  слова на сознательный уровень; словом, это проходило мимо чувства, я оставался вне этого. А так, если мы и разговаривали, то сугубо по делу, т.ск., по техническим вопросам процесса. Я... я сейчас обратил внимание: а ведь я слов не воспринимаю. Услышанные слова я тут же перевожу в (кинестетические) ощущения, и всё моё мышление варится в этой каше кинестетических ощущений, и всё это на уровне бессознательного; и параллельно с этим это передается на уровень собственно понятий и их принятых значений; а это значит, что своих собственных, сознательно выработанных понятий у меня не было. Все понятия были откуда-то заимствованы, были чужими понятиями, но ведь понятия определяют наши действия, и, значит, в своих действиях я следовал чужим понятиям. Сознательного приведения в соответствие этих двух сторон - рационального и чувственного- у меня не было; этот процесс протекал стихийно -  как мои условные рефлексы и лежащие под ними инстинкты сработают. Потому и существовало противоречие между моей собственной реальностью и понятиями, которыми я пользовался, причем, понятия были доминирующими.
   Это помнишь, Лариска, Галкина подружка, и К. Откуда тут взялся К, каким боком, с какой стороны, как это так могло совпасть, что он попал прямо на Лариску? Скорее всего, здесь были тараканы за моей спиной. Лариска: "Посмотрю в окно - он стоит. А дождь, погода ужасная. Через время опять посмотрю в окно - стоит. Сердце не выдержало, жалко стало"
   -Вот теперь я начинаю понимать, откуда у всех этих дебилов этот дебилизм берется, что у К., что у Галки: если стоять на своём, идти как можно дальше, до самого последнего края, до конца, то обязательно выиграешь. Это в них  закрепляется, и потом они уже отстать от этой привычки не в состоянии, и ку-ку их работает только в этом одном направлении. Словом, Лариска, "добрая женщина", сдалась, тем более, что и у самой внизу живота зудело, и взяла ключ у Галки от квартиры. И после Галке, а Галка, естественно, мне, рассказывала: "Он такие слова говорит во время всего этого. А у тебя как?" А что Галка могла сказать, если я молча всё это делаю.
   Поэтому разговоров таких насчет святости любви и прочего я не припомню, но в мыслях - то это было. Мысли такие существовали, и мысли эти были порождением ощущаемой реальности. Так что слова во всём этом вообще были не нужны. Всё это раньше существует  в ощущениях. Ощущения раньше слов. Слова якобы пытаются выразить ощущения -  и обычно лгут.
   Ты помнишь этот показательный случай. Дело было в какое-то воскресенье. Я слонялся дома, что-то меня тянуло, и я отправился к Галке. Подхожу к их дому, смотрю, вся семья на улице: Дима, его мать и Галка с Мишкой. Я прошел мимо и отошел подальше, в конец дома. Вслед подошла Галка с Мишкой на руках. "Я тебя так хотела видеть. Смотри, я еще раньше записала. И подает записку с текстом, дословно уж не помню, что-то в роде "хоть бы он пришел"
   Это как в ночь нового года ощущение, что мы с Анжеликой - семья. Это - в чувстве, в ощущении, и я понимаю, что она чувствует то же самое, или она это чувствует первая, а я отражаю, воспринимаю её чувство. Во всяком случае, это информация не моя, хотя я и принимаю и соглашаюсь с этой информацией. Но это - чувства, а между чувствами  и реальностью - дистанция огромного размера. И хочешь ты этого или не хочешь, а реальность заставит   приводить чувства в соответствие с собой.
   -Эге, это, кажется, у тебя идея, связанная с  опытом, который ты вывел из отношений с Галкой. Ну-ка, где у тебя там картинка, давай её сюда. А текст не нужно, я сам прокомментирую, а то ты там размазал все это на "вообще"
   Представим себе двух типусов, точнее, типуса и типуску, каждый из которых состоит из своей рациональной части, которая представляет собой его реальность в реальности (во внешней среде), и чувственной (сексуальной) части, которая представляет, т.ск., его собственную (душевную, феноменологическую и т.п.) реальность. (на рис. 1 пункт 1)
   Так как типус и типуска характеризуются противоположным полом, то знаки плюс и минус в них представляют собой противоположные реальности, то есть если плюс обозначает рациональное у одного, то это же самое у другого обозначается минусом.
   Допустим, что в результате столкновения типусов возникла связь между их сексуальными частями, в результате чего возникает поляризация обеих сторон (п.2), которая ведет к образованию целостности (п.3). Так вот, основная идея заключается в том, что если на фазе доминирования сексуальности противоположная сторона оказывается снятой, то с течением времени и вытеснения ориентировочной сексуальной доминанты рефлексами поляризация каждой из сторон снимается, и равновесное состояние системы восстанавливается (п.4). И теперь, когда эти две стороны оказались связаны "неразрывными узами", возникает очередь для поляризации двух других, рациональных сторон, которыми выражается собственно внешняя жизненная  реальность каждого из субъектов. И теперь основной вопрос сводится к отношению их: дополняют они или противоречат друг другу.
   -Здесь ты опять в общее полез. Ты припомни идею, которая у тебя возникла. Ты имел ввиду, что если то самое, что связало двух человек на сексуальном уровне, это же самое, если оно различно, если оно несовместимо на рациональном уровне, это обстоятельство, если не учитывать привходящих принуждающих аспектов влияния реальности, обязательно приведет к распаду системы. И, мол, так как у Галки был один, т.ск., внутренний, природный образ жизни, а у тебя другой то это должно было в конечном счете привести к распаду, потому что сексуальность людей больше не привязывает, но также противоречат, ограничивают друг друга и способы их реального существования. Они не только не подпитывают, но угнетают друг друга. И отсюда - противоречие и распад системы. Ведь так ты рассуждал, и к этому выводу пришел. И ты к этому же выводу пришел и в отношении Анжелики. Ну-с, а теперь я хочу послушать тебя, как ты выкрутишься их этого положения. Ведь я же вижу, что ты что-то крутишь.
   - Ну, да, я пришел к такому выводу, и решил, что лучше раньше, чем позже. Зачем заниматься тем, что кончится смертью. Хотя, впрочем, всё заканчивается смертью. Но не в этом суть. Словом, обнаружив эту несовместимость с Анжеликой, я провел над собой работу и полагаю, что успешно, что отвязался от неё, что отвернул от неё свою душу. Но, но... если я вижу, что она делает то, что следует делать и что сделать мне не дано, что она проводит политику возможного... что она делает то, что я хочу... или хотел бы сам сделать, но не сумел,... то почему, спрашивается, я должен этому сопротивляться. Если она есть не-я,... она свободный человек... Она свободный другой человек, и она говорит то, что я и сам о ней знаю.
   -Лучше скажи, узнаешь это о ней после того, как это она тебе скажет. Словом, ты опять плывёшь.
   -Да как тебе сказать, я готов к любому повороту событий.
   -Я чувствую, ты и писать о Галке взялся в связи с Анжеликой
   -Во всяком случае, это само получилось.

Глава десятая

   -Что, снова счастлив?
   -Ну!
   -И в голове она и только она?
   -Да!
   -И ты целуешь её глаза, её веки, её ресницы?
   -Да!
   - И её руки, и её пальцы, и подушечки на пальцах, и целуешь впадину   её ладоней?
   -Да!
   -И думаешь о том, что Галка дурака надоела, что она уже позволила решить проблемы, которые стояли перед тобой?
   -Да.
   -Ладно, ты сейчас невменяем. 
   Побалдей.

03.01.08 г.

Глава одиннадцатая

   -Ты остановился на том, что Галка заявила, что разводится с мужем. И, конечно, любопытно, на каком фоне всё это происходило.
   - Галка умела разговаривать с людьми. Она уже давно вошла в нашу семью, а я уже давно ходил "в своих" у её матери.
   История, которую рассказала Галка, сводилась к следующему. Мать Димы жила в однокомнатной квартире, а Галка с Димой - в двухкомнатной. "Его мать сначала выступала по отношению ко мне в роли подружки", отношения были превосходные, и однажды Дима уговорил Галку, и они обменяли эта две квартиры на одну трёхкомнатную...

   -Всё это написано третьего, а сегодня шестое.
   -Я могу поблагодарить Галку. Она позволила решить мне мои сегодняшние проблемы. На этом можно было бы и закончить повествование.
   -Тогда весь остаток от тебя уйдет, и ты его потом не восстановишь. Предлагаю сделать так: подробности опустить, остановиться только на основных пунктах, и за день - два - три закрыть тему. Действительно, подпирает другая работа.
   -Договорились. Итак, начнем с того, что ты уже женился на Галке, Галка обменяла полученную в результате  развода однокомнатную квартиру и такую же квартиру матери на хорошую двухкомнатную в центре города. И ты оказался в положении приймака.
   -Да, насчет приймака - это важно. Это важно потому, что принимающая тебя сторона в любом случае ощущает себя хозяйкой положения. Она может сказать тебе: уходи, и хотя ты и прописан, "и в своём праве", тем не менее моральный перевес на другой стороне. Другая сторона безусловно чувствует себя хозяином положения и ведет себя по отношению к тебе соответствующим образом. С другой стороны, положение приймака хорошо как раз тем, что он - приймак, и это звание его ни к чему не обязывает. Это всё не его, и поэтому с какой стати ему стараться что-то делать для чужого дяди. Он свободен. Сегодня здесь, а завтра там. Словом, он не менее независим, чем другая сторона. Он здесь, пока это его устраивает.
   -По-моему, это ты уже говоришь о Таисии
   -Да ведь это всё одно. Только у Таисии я всё это уже осознавал, в это время уже работало моё ку-ку. А в Галкины времена у меня подобного опыта еще не было, это нужно было пережить, чтобы понять, с чем это едят. И, кроме того, там была с Галкиной стороны, конечно, любовь, чего со стороны Таисии не было. Ну, и расчеты на будущее, на защиту и пр. Потому она тогда и ходила королевой и хвалилась мной.
   -Ну, да. Только мне вся эта защита уже тогда была до одного места. Я просто делал то, что хочу. И, конечно, этот Галкин социальный заказ на меня сыграл свою роль, в смысле, что нужно убираться, "чтобы не обманывать надежды". Я всю жизнь делал то, что хочу, что мне нравится. Словом, жил с удовольствием. А на остальное мне как прежде, так и теперь плевать.
   -Итак, ты одновременно с женой получил в качестве нагрузки тещу и двухлетнего мальчика.
   -Нет, я тебе скажу, с этой стороны мне не на что жаловаться. Теща была женщина простая и вполне нормальная, без заскоков. Если кто и мог бы жаловаться, то она на меня, а не я на неё. За всё время она сделала единственный выговор Галке, связанный со мной - за то, что я использованные презервативы кладу под коврик перед кроватью. Вообще-то и правда. Класть я клал, а то, что их нужно утром выкинуть, на это моего ку-ку не хватало. До меня и сейчас не доходит, как это может быть. А, может быть, я утром и убирал их, и случайно как-нибудь забыл убрать. А бабка подметала и обнаружила.
   -Я не понимаю, а чего она коврик-то поднимала?
   -Но на Галку всё, что так или иначе связно с сексом, действовало возбуждающе. Так что она с таким смаком рассказывала о находке матери.
   -Это ты прав. Помнишь, она забеременела, и сделала аборт, и потом с таким удовольствием рассказывала, как нам в ней ковырялись, и потом показали плод, и что у него уже была голова, и как он выглядел, и всё это с таким удовольствием!
   -Моя мать говорит: у неё уже есть ребенок. Она никогда не родит тебе ребенка. А мне было всё равно. Мне было абсолютно безразлично, я никогда не хотел детей. Я их вообще не люблю. Или не хотел от этих женщин? Вот от Анжелики - хотел бы иметь ребенка. Чтобы она родила и отдала его мне. Или у меня только в сейчас такое настроение? Но что да, то да.
   -Ты меня извини, у половины женщин, с которыми ты жил, были дети.
   -Это знаешь, забавно. У Галки был самый близкий друг, Волик. Очень хороший интеллектуальный и интеллигентный парень. И женат был он на Лиде, и у неё был ребенок, которого он усыновил. И Лида рассказывала Галке с оскорблением в чувствах, что у Волика однажды вырвалось, что он потому женился на женщине с ребенком, что она ему за это благодарна должна быть. Ну, разумеется, Лида его отблагодарила, заведя любовника Сашу-тракториста. Так что когда всё это раскрылось, то, конечно, Волику это не понравилось. Естественно, на суде Лида сказала то же самое, что сказала мне не на суде, а при встрече Таисия. Лида сказала: "Я нашла настоящего человека" А Таисия сказала: "Я нашла мужчину моей души" Правда, Лида на суде сказала это больше от огорчения, потому что Саша-тракторист, увидев такую заварушку, тут же "растаял в дымке голубой", но сказала это Лида, конечно, также  и "для сохранения социального статуса", А Таисия - от стыда и от счастья. С чем я, разумеется, не преминул её поздравить, преподнеся ей роскошный букет цветов.
   -Ну, так вот, что во всём этом деле в истории с Воликом самое поразительное: через месяц - другой встречаю Волика. Он идет с сидящим у него на шее малышом, и рядом идет женщина, правда, такая какая-то несимпатичная. Лида была настоящая женщина, а это - что-то такое скрюченное.
    Я и хочу сказать: "повадился кувшин по воду ходить, там ему и разбиться"
   -Ну, ты даёшь. Детей не любишь, к детям равнодушен. Так как же ты мог жить с женщинами с детьми?
   -Ты знаешь, прекрасно, превосходно жил. С Инной у меня и сейчас прекрасные отношения. Опасность возникла тогда, когда Инна заканчивала школу, становилась девушкой. И я почувствовал, что меня к ней начало тянуть. Да и во все время совместной жизни с Таисией Инна выступала в роли материной соперницы. А тут и она стала смотреть на меня по-особенному. Вот тут-то я и понял, что от греха подальше нужно уходить, а то не выдержу. Знаешь, положишь ей голову на колени... Ну, ты Лолиту читал, сам знаешь всё это.
   -А с Мишей была особая история. Это с Таисией я уже через Мишу прошел, так что прежних вопросов  не возникало. А с Мишей было, конечно, сложнее. Конечно, моей матери всё это было не по сердцу, так что в сердцах у неё даже как-то вырвалось в отношении Мишки "выблядок"; но это, конечно, от чувств. Она видит меня с малышом, а в глазах её стоит образ родного по крови ребенка. Конечно, какое тут материнское сердце выдержит. Но ты посмотри на меня. Помнишь, у Варлама Шаламова встречается выражение: "С готовностью к подвигу и жертве" Так вот, что-то в этом случае было и с моей стороны. Т.ск., существует "предрассудок" - чужие дети - так вот, я именно этот предрассудок и преодолею. И вот я преодолеваю этот "предрассудок". А ты же понимаешь, что это такое, весь этот "героизм" - твой инстинкт говорит тебе, что это вовсе не предрассудок, и ты идешь против своего собственного инстинкта собственника. И, в общем, я эту фазу отрицательности преодолел. Я преодолел это внешнее нормальное естественное отношение к чужому  ребенку как чужому.
   -А ты не можешь мне сказать, что явилось основанием твоего поступка, что питало тебя?
   -А то не ясно это основание. Я же тогда был преподавателем, к которому предъявляются определенные требования. Т.ск., существом, запрограммированным своей профессией. Я выступал в качестве элемента социальной программы, и я был глуп в достаточной степени, чтобы принимать её всерьёз.
   Миша был в отца. С характером и умный. Я много занимался с ним. Здесь мне не в чем себя упрекнуть. И это мы, взрослые, со своими тараканами... а ребенок, дети... Но все то, что я делал, я делал усилием своей воли, а не потому, что мне хотелось это делать. Я просто считал, что я обязан это делать, как многие вещи обязан делать преподаватель согласно его кодексу. И вот тогда, когда всё это установилось, когда я делал то, что мне следовало делать, и получал положительные результаты, и получал от этого удовлетворение, вот тогда я понял, что такое чужой ребенок. Поднимаешь перед собой ребенка, смотришь в его глаза - и видишь другой мир. Там нет тебя. И, поскольку это - другой мир, ничем не связанный с твоим миром, у тебя нет непосредственной, инстинктивной связи с другим человеком. Нет животной связи. Есть, т.ск., только человеческая, рассудочная, внешняя связь.
   Словом, я считал, что если я что-то и сделал хорошее за время жизни с Галкой, это был Миша. Он был моим творением на тех генах его отца, которые у него были. Не случайно, когда Галка травилась, и по этому случаю вечером к ней пришли Волик с родителями, и отец Волика сел на нашу с Галкой кровать, Миша закричал: "Встаньте, это папина кровать" Видно, что-то предчувствовал ребенок, какую-то потерю, и не хотел её. Но самое страшное для меня произошло потом. После всех этих последующих встреч со мной, которые ни к чему, кроме секса, не вели, Галка решила выкинуть последний козырь. Она отправила мать к деду и под видом приглашения на секс, а там, мол, он и останется, пригласила меня к себе. Был довольно поздний вечер. Я шел и думал, что сейчас увижу Мишку, что Мишка - единственное, что есть моёго в этом доме, потому что я отдал ему столько сил, и мы понимали друг друга. И вот я вхожу в бывшую нашу комнату, и первым делом подхожу к кроватке, в которой спит Миша. И о ужас - я ничего не чувствую. Ничего. Передо мной просто какой-то чужой ребенок.
   Меня здесь больше ничто не держало. Здесь не было больше ничего моего.
   Ну, что, переспали мы с ней так, что ей стало "почти плохо". "Я пожадничала"- сказала она. А я оделся и пошел на выход. Она молча провожала меня. Я вышел на лестничную площадку. Она закрыла за мной дверь. И она громко, некрасиво, как-то по-животному то ли закричала, то ли заплакала.
    Больше мы не встречались.

   06.01.08 г.

Глава двенадцатая

   -Сердце жмёт. И - такая тоска. И хочется как прежде бежать, лететь к ней.
   -Но, мне кажется, это такая тоска, которая теперь тебя не беспокоит.
   -Нет, это не то. "Досвиданья, ангел мой, нам не быть уже с тобой." Бежать некуда. Там уже остался суррогат. Там с тобой распрощались. Там взяли себе то, что доставляет удовольствие, а остальное отрезали. Оставили одну рефлекторную часть, доставляющую удовольствие, а сами вышли из под удара. И, к своему удивлению, на уровне инстинкта...
   Это ты врешь. Скажи лучше спасибо Галке. Это она тебя надоумила.
   -Но ведь и весь текст о Галке - это инстинкт по поводу.  Но результат тебя поразил. Ты, как и она, "оценил реальность". А ведь ты долго, считай, до самого конца, запрещал себе это делать.
   -Ну, да, запрещал. Потому что знал, вернее, считал, что знаю, чем это кончится. 
   -Инстинкт твой знал, а не ты
   -У меня это одно и то же. Как она сказала? "Не попрощавшись, не встретишься?" Конечно, встретишься. И отношения будут прекрасные. Но только... это уже не будут отношения любви. Теперь уже можно тысячу раз говорить о любви, но всё это будут всего лишь придуманные слова. Поэтому, однажды попрощавшись -  больше уже никогда не встретишься.
   -С этим закончили. Там у тебя было еще что-то по поводу иллюзии.
   - А что тут. Раз попрощались, то вместо любви остается её иллюзия. Остаётся игра в любовь с её рефлекторными эксцессами, то есть остается использование инстинктивных механизмов любви сознанием, и не более того. Остается игра в любовь. И эти механизмы оказываются настолько простыми и настолько действенными...
   -Нет, ты хотел сказать не об этом.
   -Да, конечно. Сама по себе иллюзия, пока она не осознанна в качестве таковой, - это путь в будущее. Иллюзия, которая не осознанна, сама по себе не является иллюзией. Это способ формирования будущего, формирования своего настоящего в будущем.
    Я вчера испытал такое чувство освобождения, потому что понял, что я свободен, что могу вернуться к моим старым друзьям. Я радовался тому, что, наконец, освободился от реальности, которая сама по себе не больше, чем иллюзия. Ты можешь представить себе реальность, действительную реальность, и жизнь, действительную жизнь, которые являются всего лишь иллюзией,  которые никуда и ни к чему не ведут, которые представляют собой всего лишь  удовлетворение  инстинктов самих по себе, инстинктов ради инстинктов, и не более того. 
    Конечно, когда твое сознание осознает это, то оно отключается от инстинктов, обусловивших эту иллюзию, и тогда ты ощущаешь боль, но "она больше тебя не беспокоит". Произошла объективация. Боль стала такой же внешней реальностью, как и любая другая внешняя реальность...
   -Позволь,  я прерву тебя на пару слов, обратившись к настоящему моменту. Ты как соображал про себя после того, как в очередной раз сошел с ума и написал ей то, что её огорчило. И как ты потом соображал, когда всё это как-то утихомирилось? Ты соображал так, что, конечно, на фоне избавления от отрицательности возникший сильный положительный эмоциональный импульс естественен. Но как только она придет в себя, как только включится её голова,  у неё обязательно, в свою очередь, возникнет, в соответствии с законом рефлекса, отрицательное чувство к тебе, своего рода ответный мстительный импульс, который следует переждать. А при этом твоя голова во всё это время пережидания грозы продолжает работать довольно странным образом, отражая твои рефлексы. Она работает сначала в одну сторону, затем разворачивается, и начинает работать в противоположную, и ты в какой-то момент снова сходишь с ума, и бросаешься к ней, и ползаешь перед ней на коленях, и целуешь следы её ног... и получается так, что  чем свободнее становится твоя голова, тем сильнее ты её любишь и тем меньше способен хотя бы к какому-нибудь соображению.
   -Я действительно испытал это чувство освобождения. Я снова возвратился к моим старым товарищам, и мне было радостно видеть их лица и испытать привычные чувства. И я торжествовал. И вдруг меня поразила и "буквально пригвоздила к месту" мысль, что мои друзья - это моё прошлое. Что это - круг, который - нет, я не скажу, что он никуда не ведет. И я не могу жить без моих друзей. И тем не менее, это уже известное, предрешенное прошлое, которое формирует моё настоящее.  В свою очередь, я из моего настоящее ткал моё прошлое. Здесь  круг, в котором всё  предопределено. Моё прошлое определяет настоящее, настоящее определяет прошлое. Эти две стороны образуют вполне устойчивую систему без потрясений и неожиданностей. И вдруг, не знаю почему, на меня навалилась такая тоска. Чего-то не было во всём этом. Во всём этом не было жизни. Во всём этом не было моей женщины.

   -Ты сказал: "Попрощавшись, не встретишься" А сколько раз вы уже прощались?
   -Ну, да, прощались... Хотя, с другой стороны, разве люди прощаются не для того, чтобы встретиться?

   -Ты говоришь о жизни. Ну, да, когда ты жил с Галкой, у тебя было чувство жизни. Другими словами, ты чувствовал, что всё это не то чтобы нормально, но это можно терпеть. Это обыкновенная жизнь, обыкновенный круг жизни. "Как у всех". Но тебе приходилось добавлять: "Если бы не это"
    Но вот что такое "не это"? - это такая же тайна, как и любовь. Потому что женщина может быть не только чудом, не только замечательной и прекрасной, но она может быть и ужасной, может быть ведьмой, может быть непереносимой, и всё это содержится в "одном флаконе" и может проявляться практически одновременно или почти одновременно, сменяя друг друга. Но если уж женщина установилась на одной точке, то тут  мало не покажется ни в любви, ни в ненависти. Я об этом уже писал, когда говорил о механике сексуальной энергетики. Причем, в энергетических отношениях обязательно устанавливается какая-то одна из двух противоположных форма равновесия.

   Анжелика, мне пришел в голову в связи с этим забавный, если это можно так назвать, случай, о котором рассказывала Зинаида Николаевна Ковалёва. Она живёт на Гниловской, народ там в основном простой, из казаков, и участки между дворами если как-то и отгорожены друг от друга, то больше символически, чем реально. И вот Зинаида Николаевна, как и другие соседи,  периодически наблюдают одну и ту же картину: является казак домой подвыпивши, и через короткое время  из дома с криком "спасите, помогите" и визжа изо всех возможных сил вылетает женщина,  жена казака, и следом за ней выбегает казак с топором в руке и в свою очередь вопит благим матом: "Убью, падла"- со всеми дальнейшими прилагательными и гонится за ней. И вот они таким образом бегают по огороду, она от него, он за ней, пока не устанут. Естественно, женщины возмущаются, говорят: "Как ты с ним живешь? Для чего, зачем с ним живешь, с такой сволочью" А она: "Я его люблю" - "Люблю-не люблю, но как так жить можно?" И дальше идет сакраментальная фраза: "Так я же подгавкиваю!"
   Это вариант, когда обе стороны участвуют в однажды найденной игре. А вот  случай, когда одна из сторон отказывается в игре участвовать, опять - таки из уст Зинаиды Николаевны.  Разумеется, снова соседи, но другие. Итак, соседка рассказывает: "Жду мужа. Готовлю ужин, стараюсь, чтобы всё было вкусненько, чтобы всё было хорошо. И вот он является, садится за стол, я вокруг него как  пчёлка кручусь, и вдруг вижу, он рожу кривит и говорит: "Что это за гадость ты наготовила" И так мне обидно стало, не могу словами описать. Я так старалась, с такой любовью. Оказалась у меня под рукой сковорода, я ею его как двинула - он и со стула слетел. А я стала его убивать, себя не помнила. Он ползком, ползком, руками закрывается, заполз в кладовку: "Что ты, что - ты!" С тех пор как отрезало. Теперь молча ест, что ни подам.

   В этой энергетике присутствует и еще один важнейший пункт. Срок любви. Срок, в течение которого отношения между людьми определяются собственно сексуальным влечением. Когда люди по отношению друг к другу выступают, т.ск., в качестве персонифицированных гениталий. И срок этот, "как говорит наука" и как самым наглядным образом подтверждает моя практика, два года. В течение этого срока - разумеется, здесь присутствуют восходящая и нисходящая количественные составляющие, люди находятся внутри ситуации. Что бы там ни происходило противоречащего сексуальным отношениям, всё это благополучно перерабатывается сексом. Люди находятся внутри сексуальной ситуации и не могут из неё выйти. Поскандалишь, разругаешься вдрызг, но смотришь на неё, на её попу, ноги, низ живота, груди, и всё это перевешивает, всё это настолько сладкое, что не можешь от этого оторваться.
   Видишь, как получается (см. рис.2) Вначале друг с другом сталкиваются люди, испытывающие непроизвольное, непознанное сексуальное влечение, которое максимально включает ориентировочный (познавательный) рефлекс (на рис. красная кривая) и которое прикрыто еще отношением человека к человеку. Собственно сексуальность реализует себя в это время в сублимированной форме отношения человека к человеку в виде дружбы. Этим обеспечивается поддержание   контакта между  субъектами. Затем начинается вытеснение  дружественного отношения отношением, условно говоря, педдинговым. Последний  процесс обеспечивает переход к собственно половым контактам с их процессом  взаимного "притирания", относящегося  к сексуальной механике и испытываемым благодаря  взаимному двух участвующих сторон её совершенствованию всё новым сексуальным ощущениям. Наконец, и здесь происходит выход на плато. Это говорит о том, что ориентировочная составляющая сексуальности минимизирована, сформирован инстинктивно-условно-рефлекторный механизм сексуального удовлетворения (синяя кривая на рис). И поскольку это произошло, собственно инстинктивно-рефлекторная непроизвольная сексуальная составляющая, имеющая в своём основании ориентировочный рефлекс с его отношением "что это?", угасает, и с угасанием ориентировочного рефлекса угасает и привязка к сексуальному объекту. Познавательное отношение к нему отключается,
   субъект выходит из ситуации и возникает объективация.

   -Хорошо, парень, ты всё это описал, отвлёк читателя на теорию и сбил ему эмпатический кайф. Ты в свою очередь вывел его из ситуации. Он хотел эмпатии, а получил рационализм. Не думаю, что ты от этого что-то выиграл.
   -Не получается иначе. Для того, чтобы понять...
   -Но читатель пришел не за пониманием. Он пришел за катарсисом.
   -Слушай, иди ты к черту, ладно? Сам же знаешь, что у меня эмпатическая фаза с июля по декабрь, а рациональная - с января по июнь. Нет у меня на очередные шесть месяцев эмпатии, и неоткуда мне её взять.

   Сейчас мы с тобой в нашем повествовании вошли в фазу cd. И давай и станем описывать её особенности. Естественно что фаза cd, связанная с выходом из ситуации, противоположна начальным фазам 0а и ab вхождения в ситуацию. Помнишь, высказывание Гали о Галке. О том, что Галка настолько изменилась, когда стала встречаться с тобой.
   -Правильно, она как бы в это время отождествляла себя с тобой, причем, с тобой как человеком в первую очередь.
   -Ну, да. В каком-то смысле она была я, и ей это было приятно и она испытывала превосходные чувства.
   -Ну, еще бы, если даже с мужем развелась.
   -А потом - говорит Галя - Галка стала как всегда.
   -Это когда она вошла в фазу bс. 
    -А теперь представь себе фазу выхода из ситуации, когда ориентировочный рефлекс заторможен. Я вообще тебе скажу такую вещь, связанную со сменой ориентировочного рефлекса инструментальными рефлексами. Здесь ведь всё происходит как бы по определению. Ориентировочный рефлекс является элементом воспринимающей системы. В это время реальность, т.ск., бьёт в голову, и эта реальность связана с ощущениями, с чувствами, отражающими реальность.  Человек оказывается привязан к реальности, он оказывается в ситуации, которая его затягивает. А теперь представь себе, что реальность уже отражена, что по отношению к ней созданы рефлекторные схемы. Человек в этом случае перестает воспринимать эту реальность, ощущать, чувствовать её. Ему это не интересно. Ему лень этим заниматься дальше, потому что у него уже есть рефлексы, которыми он вполне удовлетворяется. Понимаешь, на какой-то точке в своём познании человек останавливается. Ему хватает этого знания для удовлетворения своих инстинктивных схем. И тогда он перестает воспринимать объект, он становится свободен, и он начинает теперь действовать на объект не эмпатически, не в расчете получить от него какое-то душевное отношение; он начинает действовать на него рационально, причем, весь его рационализм сводится к рефлекторным схемам человека, которыми он овладел. Он уже знает, чувствует, как человек будет реагировать на то или другое раздражение, и действует на него т.о., чтобы получить кайф для себя. Целью человека теперь становится не другой человек, и не вопрос о том, как себя чувствует в результате действий этот другой человек. Целью становится сам субъект. Именно в этот период времени он ощущает себя наиболее сильным, владеющим ситуацией. Ну, и, соответственно, обрушивает всё. Значит, на этой фазе к тебе относятся уже не как к человеку, а как к определенным образом реагирующей машине.
   -Да, верно, я помню один случай, когда Галка действовала с расшифровкой действия. Я в то время не понимал смысла этого её действия, а сейчас понимаю, что на выходе из ситуации она только так на меня и действовала.
   -Там, в общем, было два подобных случая
   -Нет, это ты имеешь ввиду случай, когда мы шли по Большой садовой? Ладно, давай сперва прокрутим его. По-моему, летом это было, или поздней весной. Мы тогда шли по Буденновскому перед тем, как свернуть возле ЦУМа на Большую садовую. А вокруг парочки ходят обнявшись. И вдруг у Галки загорелось: "Обними меня". А я про себя думаю: "Ничего себе, здесь полно студентов, и они увидят, что их преподаватель ходит в обнимку с девушкой" Нет, для меня в те времена это было невозможно. А Галка же настырная, "обними да обними". А я не обнимаю, и удивляюсь про себя, почему она не понимает, что нельзя этого делать. Галка вышла из себя, у неё даже зубы от злости защёлкали: "Ах, раз так, я тебе завтраки не буду готовить". Ну, что вы, кодекс чести преподавателя победил и угрозу отсутствия завтраков. Всю последующую дорогу домой Галка выходила из себя, изощрялась.
   А вот второй случай  куда как более показательный. И опять это произошло в районе ЦУМа. Что-то Галка пристала, явно с какой-то бессмыслицей, и я никак не мог понять, что ей нужно. Разозлился и выдал ей что-то. Она торжествующе и с нежностью схватила меня за руку и прижалась ко мне: "Как я люблю, когда ты такой!" А вот это важно. Ведь здесь уже, т.ск., голый рефлекс, т.ск., голая физиология, когда само по себе физиологическое состояние другого человека доставляет наслаждение. Вопрос вовсе не в каком-то смысле, каком-то содержании, а в определенном физиологическом состоянии другого человека. Именно это является целью всех психологических изысков. Вот ведь что нужно понимать.
С этой точки всё поведение Галки становится понятным. Галке нужно было постоянно держать меня на взводе, и именно это-то моё состояние и доставляло ей удовольствие. Но я в те времена этого не понимал. Я пытался найти в её действиях смысл, которого не было.

   А ведь эти вещи накапливаются. И когда их накопилось достаточно много, произошел качественный скачок. Но о нём мы поговорим с следующей главе.

   07.01.08 г. 

Глава тринадцатая

   -Ну, что, харя, проснулся?
   -Проснулся.
   -Если бы знал, как я тебя ненавижу.
   -Я сам себя ненавижу.

   -Речь уже шла о том, что женщина может быть необыкновенной, прекрасной, притягивающей и втягивающей в себя как омут. Но она может быть и отвратительной, удушливой, извергающей тебя из себя как то, что ей не нужно. Эти две противоположные стороны, конечно, и всегда присутствуют в женщине, весь вопрос в том, какой своей стороной она к тебе развернута. Это можно представить себе так, что вначале женщина поворачивается к тебе своей соблазняющей прекрасной стороной. А затем она, как стрелка часов, начинает поворачиваться. Тик...так...тик...так бежит время, и вот ты уже физически ощущаешь, как излучение женщины, которое прежде втягивало тебя в неё, начинает  вытеснять тебя из её пространства, что ты не можешь в нём находится, оно уничтожает тебя, и ты в нём становишься всё меньше и меньше, и, соответственно, и тебя в нём становится всё меньше и меньше. Ты ощущаешь себя, как бы это поделикатней выразиться, экскрементом, который женщина стремится выбросить  из себя.

   И точно также, как существуют ключевые моменты вхождения в контакт с женщиной, точно  такие же моменты существуют и в процессе разрыва контакта.
   Насколько я могу припомнить, первым таким моментом, первым таким звонком явилась мысль, порожденная, видимо, накопленной усталостью.
    Как это и обычно бывает с отрицательными раздражителями, которые покрываются последующими положительными, вначале ты их просто не замечаешь. Потом начинаешь замечать, но они тебя не беспокоят. Потом они начинают тебя беспокоить, но ты их терпишь, потому что инстинктивно, без всякого понимания, ты их причину объясняешь любовью и всё это принимаешь. И, наконец, наступает момент, когда является эта мысль.
   Был глубокий вечер. Иначе - близилось время, когда люди ложатся спать. Я сижу на какой-то скамеечке в глубине комнаты и смотрю на Галку, которая стоит у окна и, как обычно, "взбадривает" меня. Я смотрю на неё, не вслушиваясь в её слова, потому что сами по себе они не имеют смысла, и думаю: "Я понимаю, что это говорит в ней любовь. Но от того, что я это понимаю, почему я должен это терпеть, если мне это не нравится?" Как обычно, Галкино словоизвержение прерывается неожиданно, на полуслове, и  она говорит: "Мне так легко стало!" Я говорю: "Постели мне отдельно" Она изумленно смотрит на меня. Она вытаскивает раскладушку, стелит. Наконец, мы оба лежим, она ноет. В конце концов, я перебираюсь на кровать. Но я её не хочу. Что-то перемкнуло во мне, в коре, в сознании. Я её больше не хочу.
   -Но перед этим произошло еще одно событие.
   -Это произошло гораздо раньше, и событий было не одно, а два. И эти два события как-то вписались в одну схему. Стояло лето. Я получил отпускные за два месяца, и отдал деньги Галке, и она отправила бабку с Мишей на море. А мне выдавала по рублю на обед. И вот как-то я зашел в магазин и увидел механический карандаш, который мне понравился. И тогда я стал выгадывать из обеденных денег, и, наконец, купил карандаш и "был счастлив". "А в это время", как говорится в сказках, Галка поехала в командировку то ли в Новочеркасск, то ли в Шахты. И вот она возвращается из командировки, и достает покупки: "Это Мишеньке, это Мишеньке, это я себе купила, это я себе купила..." и т.д. И вдруг видит в моих руках карандаш. "Что это?!"-и её губы, которые когда-то были пампушками,  но которые  за время её  жизни со мной сузились,  превращаются в узкую полоску: "У нас денег нет, а ты себе карандаши покупаешь!?"-и у неё вид судьи, поймавшего преступника за руку. А я сижу, смотрю на неё, и думаю: "Я тебе отдал все деньги до копейки. Ты отправила  на эти деньги своего сына и мать на море. Ты съездила в командировку и купила то, что тебе приглянулось, себе и сыну. И ты теперь упрекаешь меня за карандаш, который тебе ничего не стоил..." Словом, мне стало ужасно обидно за себя. 
   А второе событие было вот какое. Как-то прихожу вечером с работы и узнаю, что звонил Валера Гладков, он приехал в командировку и хочет со мной встретиться. Валера Гладков - это приятель по детству. Мы в прежние времена  жили в Ставрополе, и, т.ск., явилось напоминание из детства. Я понимаю, что в те времена я пользовался авторитетом среди сверстников, и Валере захотелось встретиться со старым приятелем, посмотреть, что он и как. Галка выдает мне деньги, и Валера с приятелем и я отправляемся в ресторан. Мы сидим, разговариваем, и меня не покидает ощущение, что я - Карандышев среди богатых, но, главное, внутренне свободных и независимых  поклонников Ларисы из "Бесприданницы" Островского. И так как рядом со мной человек, который напоминает мне о том, каким я был когда-то, то мне есть с чем сравнивать. Разумеется, Валера понял, что я представляю собой на данный момент. Я сидел с ними, и мне было ужасно стыдно за себя, и я был неприятен и отвратителен себе.
    Пожалуй, как раз после встречи с Валерой Гладковым у меня возникло ощущение моей малости. И вместе с этим ощущением возникло также и ощущение своей несчастности и открытие, что человек может быть глубоко несчастным, и в то же самое время не замечать этого, думать даже, что он счастлив. Он может не замечать того, куда он съехал и во что превратился, потому что весь этот процесс "съезжания" протекал настолько плавно, настолько мелкими шажками, и в то же самое время был столь длителен и этих шажков было так много, что сравнение шажка с шажком давало тождество, постоянство, а других способов сравнения не было. И, т.о., должен был произойти какой-то особый случай для того, чтобы "глаза раскрылись".
    И с этим ощущением собственной малости возникло ощущение, что незримая сила словно вытесняет, выталкивает меня из квартиры, в которой живу. И тогда - то  взгляд на жизнь изменил свой вектор на противоположный: если до сих пор я искал положительное в своей жизни, потому что человеку свойственно стремление к счастью, и он ищет положительные моменты и в самом несчастье, то теперь я непроизвольно, неосознанно начал искать отрицательное. И начали стремительно набирать обороты центробежные силы. Я превратился в своеобразный фильтр. И если до этого я пытался оправдывать то, что мне не нравилось, то теперь я это выискивал и фиксировался на этом. Теперь скандалов как таковых не могло быть, потому что я вышел из ситуации и превратился в наблюдателя, с одной стороны, происходящего, и с другой - состояния своих рефлексов, их готовности к разрыву.
   В этот период мне и пришла мысль, что что бы там ни было, что бы ни произошло, какие бы последствия это для меня ни имело, мне всё равно. Жить с ней я не буду.
   Однако, в этой мысли не хватало одной вещи. Эта мысль сама по себе была всего лишь отрицательной, она была направлена на то, чтобы не было того, что есть, но она не заменяла то, что есть, никакой другой, положительной реальностью. Это отношение было отношением старого мозга, который постепенно подключал к работе всё новые участки коры.
   И вот однажды это свершилось. Так как я перестал спать с Галкой, естественно, мое состояние изменилось, и я стал видеть то, чего не мог видеть во время активной половой жизни. В романе, если не ошибаюсь, "Брат мой, враг мой" рассказывается история романа художника с женщиной. И там есть высказывание - совет женщине: если хотите, чтобы он (художник) добился успеха, ограничьте его половую жизнь. Действительно, в этом последнем случае ты начинаешь видеть, ощущать в женщине такие вещи, которые невозможно в ней видеть "в состоянии полуразряда". Ты видишь в ней как бы духовную чувственность "в чистом виде". Она является тебе. И вот это-то я и увидел. Как то вокруг были студентки, и я смотрел на них, и воспринимал в них нечто, что было словно не связано с их телом. И то, что я воспринимал, было настолько необыкновенно, чисто, духовно - это на фоне-то непрекращающегося торжества человеческого мяса, образующего содержание моей жизнь с Галкой, и то, что я увидел, показалось мне настолько божественным и духовным, настолько прекрасным, что я подумал: "И что, я так никогда в своей жизни и  не буду иметь дела с этой духовностью, и вместо неё буду выполнять роль машины для траханья?!" С этим я согласиться не мог. И то, что я увидел, превратилось в мой позитив, в мою идею, в то, к чему я должен придти.
   -Кажется, я теперь начинаю понимать, откуда могла взяться Неллька, и как мираж, связанный с ней, мог растянуться на целых десять лет, и даже тогда, когда ты, по-видимому, преодолел его, ты боялся его возврата, у тебя был страх перед любыми контактами с Неллькой. 
   Да, что-что, а раскачиваться на качелях ты умеешь. Т.ск., раскачиваться, так по максимуму.
   - Прошел где-то месяц воздержания. Разумеется, после нормального секса, который предшествовал этому месяцу, внутри себя Галка представляла собой вулкан, в любой момент готовый взорваться извержением. Как-то она заходит с матерью в комнату, и говорит что-то в том духе, что де что это за муж, который с женой не спит. А я про себя подумал: "Ну, если ты эти вопросы обсуждаешь с матерью, то о чем тут можно говорить?!" Но, разумеется, сказать мне, что она хочет, Галка не могла, потому что она слишком привыкла к тому, что она сверху, и это было бы для неё унижением.
   Правда, была одна минута, когда я мог сорваться. Я как-то сидел, занимался, а Галка сзади сидела на кровати и смотрела на меня. Я обернулся. Ноги её были притянуты к подбородку, рубашка поднялась и видна была её прелесть, и я почувствовал, что не владею собой. Галка, проследив мой взгляд, торопливо оправила рубашку, и легла. Она  хотела, но её кондебобер не позволял оскорбленному желанию сдаться. А я отвернулся и продолжил свои занятия.
   Разумеется, такое положение должно было как-то разрешиться, в какую-то сторону. Как-то Галка в воскресенье сказала, что её попросили прочитать лекцию. Я понял, о какого рода лекции идет речь, объяснять мне эти вещи не нужно. Разумеется, сам по себе такой факт  доставить удовольствия не может, и я отправился шляться по городу "переживать". Вернулся, присел во дворе на лавке, слышу, мать с Галкой говорят обо мне. Поднимаюсь в квартиру. Галка начинает объяснять мне, что она была не там, а там, как будто я её о чем-то спрашиваю.
   И, наконец, произошло то, что мне нужно было. Галка в очередной раз взорвалась, я поблагодарил её за всё хорошее, что было между нами, и ушёл.

Послесловие

   Только что я подумал, что, наконец, освободился. Но наступил вечер, и явилась Галка. И начались бесконечные разговоры, что "всё будет очень хорошо" Так как переговоры ни к чему не вели, а Галка знала, что если в чем-то стоять до конца, то обязательно победишь, то, естественно, у неё отнялись ноги. Мы вызвали такси, и я повез её домой. Само собой разумеется, что ноги её тут же пришли в норму. Дома я её "оттрахал по полной программе", она только не знала, что представляло собой это траханье. Как-то, еще в те времена, когда она разводилась с Димой, она у меня спросила: "А если ты не будешь моим мужем, ты будешь со мной спать?"- и я сказал: "Нет". Вот ведь какая была глупость сказана с моей стороны. Слушать надо женщину, слушать. И следовать её желаниям. Она не знала, что на этот раз я впервые  трахал я её уже не как жену, а как сделал бы это с любой случайной женщиной. Я просто удовлетворял свою потребность. Ведь теперь я был свободен!
   Наступило утро. Галка с матерью принялись готовить завтрак, и Галка сказала: "Пойдите пока с Мишенькой погуляйте". Мы спустились с Мишей во двор. Он побегал во дворе, потом, смотрю, зашел в подъезд. Значит, пошел домой. Я развернулся, сел на троллейбус и поехал к себе.
   В начале второй половины дня раздается телефонный звонок. Звонит Волик: "Приезжай, Галя отравилась". Приезжаю. Галка лежит в постели. Идут никчемные разговоры. Потом приходят следователи, спрашивают у меня о причине. Я пожимаю плечами. Галка тоже молчит. Следователи уходят. Я тоже ухожу.
   И дальше начинается волынка. Я встречаюсь с Галкой, потрахиваю её в случайных местах, наконец, она выкладывает последний из возможных козырей: "Я забеременела". Я говорю: "Я знал, что ты будешь этим меня шантажировать" - "Поэтому я сделала аборт"- парирует Галка. Она ведь должна быть само благородство. Я выждал шесть месяцев, чтобы развели сразу, и подал на развод. Галка маневрировала: то она была в отпуске, то что-то еще ей мешало явиться в суд. Наконец, суд состоялся, и я от "кошмара на улице Вязов", наконец, избавился.
   Мне часто после приходила в голову одна и та же мысль: как может человек, который тебя любит, вызывать в тебе такое отвращение, что ты и через много лет не можешь вспоминать о нём без содрогания.

   Прошло сколько-то времени. Стояло лето. Как - то встретил Галину Борисовну. "Поедем на море?" - полушутит она. Г.Б. была моей студенткой, теперь работала в университете на кафедре у Карпова. Абсолютно никаких особых контактов у меня с ней не было. "Едем!" Сказал я. И мы поехали на море. Так у нас возникла связь. После моря Г.Б. как-то сказала: "Галка у меня спрашивает, вы правда ездили на на море? Я говорю: да. И я вижу, что это ей...ну, не безразлично"


Прошло еще сколько-то лет. Галка вышла замуж за студента. Как-то Таисия приходит домой и говорит: "Твоя бывшая жена умерла" Ну, умерла и умерла. Я, т.ск., зла ей не желаю, но мне всё равно.
   И буквально на следующий день меня останавливает мужчина, которого я не знаю, но который знает меня. Я потом догадываюсь, что это - парень из группы, в которой училась Галка, безнадежно в неё влюбленный и издали отслеживавший "её путь земной". "Ты в курсе? Галя умерла.- и я вижу, что это для него потрясение.- Говорят, что она с мужем работала на даче. Неудачно упала и ударилась головой. Сначала не придали этому значения, и к врачу не обратились. А потом поздно было. Я думаю, здесь не чисто. Я думаю, это он её ударил". Я, чтобы как-то его успокоить, говорю: "Да ну, не может этого быть. Просто несчастный случай". А про себя подумал: "У неё был такой характер, что она ангела могла вывести из себя. Так что вполне возможно, что под горячую руку и схватила по кумполу"

   10.01.08 г.

конец