Это - первый полугодовой отчет.
Напомню о том,
о чем уже писал. Английский институтский у меня был. Систематически я им
никогда не занимался, и то, что умел делать - это через пень-колоду переводить
текст со словарём. Но тут мне как-то попала шлея под хвост, и я начал учить
английские слова. Началось это, насколько помню, в октябре прошлого года. Я
разработал свою пространственную методику запоминания слов. Всё это было
интересно, но скоро обнаружился потолок - где - то 130 в качестве очередного
пакета заучиваемых слов и, несмотря на все мои усилия придумать способ
запоминать б`ольшие массы слов, качественного скачка в
этом деле у меня не получилось, и интерес начал стремительно угасать,
поскольку я, по русской привычке, хотел бы всё и сразу.
В это же время я наткнулся на сайт Николая Замяткина, метод которого
приятен русскому сердцу, поскольку ничего не нужно делать, в смысле, учить. Тут
я припомнил, как я овладевал русским языком в детстве. Бабушка научила меня
читать в раннем детстве, и я читал ей романы. При этом чтение мое вначале
происходило вполне автоматически: я читал слова, но не знал, что они обозначают.
Постепенно, однако, начали вычленяться смысловые формы, в которых употребляются
те или иные слова, и, т.о., мой словарный запас начал быстро пополняться. Между
тем, принципиально важным при овладении детьми языком является то, что овладение
языком начинается со звуковой формы слов. Я вспоминаю также, что долгое
время испытывал трудности при восприятие слов на слух. Это
явилось целой эпохой прежде, чем я начал воспринимать их автоматически.
И тут я и решил, что буду учить английский также, как
учил русский в раннем детстве. Очевидно, что начальный этап восприятия языка
должен иметь в своём основании восприятие английских слов на слух, для чего я
должен обеспечить их непрерывный поток. При этом мной делались попытки
использовать рекомендации Замяткина и по прослушиванию текста и
одновременным слежением глазами по его печатному эквиваленту, и по громкому
чтению текста и пр. Несмотря на всю видимость справедливости рекомендаций
Замяткина, мой инстинкт всё это отвергал, и единственное, что осталось,
это слушание текстов не меньше 3 часов в день. При этом, разумеется, возникла
проблема периодического отключения внимания и затем снова его включения. Что
значит отключение внимание - это слушание текста, как фона. Это то,
что называют "слышать, но не слушать". Через некоторое время текст снова
попадал в фокус сознания, я осознанно слушал , и потом снова отключение, и т.д.
Я придумывал всевозможные способы поддержания внимания, и это в значительной
степени помогало.
К этому времени на меня навалилось
множество иных дел, и заниматься английским теперь я мог только во время
прогулок, которые, впрочем, у меня и во всякое время были весьма длительными,
только в иные времена я решал стоящие передо мной очередные проблемы,
теперь же слушал английский.
Восприятие потока английской
речи в течение первых четырех с половиной месяцев колебалось между
восприятием звуков, слогов и слов, при этом вес постепенно переходил от звуков к
слогам, затем от слогов - к словам, причем, все эти фазы во время занятий
сменяли друг друга, но при этом основной вес приходился на какую -то из фаз. По
прошествии четырех с половиной месяцев я почувствовал, что начался переход к
восприятию слов. В это же время я изредка делал попытки читать английский текст,
но всегда останавливался на разночтении между печатной и звуковой
стороной слов. Правда, в этом отношении оказалось эффективным слежение глазами
по тексту синхронно со слушанием, однако скоро я это забросил, поскольку в этом
чего-то мне не хватало. После четырех с половиной месяцев занятий наступил
кризис. Этот кризис заключался в том, что я уже процентов на 30 выделял в
звуковом потоке слова, но значения их не знал. Я пытался как-то разрешить эту
проблему. С помощью Lingvo12
довольно лихо переводил
тексты, однако у меня сохранялось ощущение, что это не тот путь. Чем
дальше, тем больше существующий кризис углублялся. Через полгода после
начала занятий я не видел выхода кризиса. Между тем, у меня начала
возникать мысль повторять текст сразу вслед за диктором, однако попытки ни к
чему не приводили.
Наконец, я придумал такую вещь.
Существует английский текст и его русский перевод. При этом в подавляющем
большинстве случаев пословесный перевод текстов оказывается невозможен. На самом
деле никакой перевод не является прямым: всегда он опосредуется отражаемым
им образом. Переводчик должен брать английский текст, на его основании создать
образ, который тот выражает, после чего подыскать русский эквивалент для
выражения этого образа. Что есть в печатном тексте, помимо отдельных слов?
- смысловые единицы, объединяющие множества слов в единое смысловое целое.
Организация слов в предложении представляет собой некоторый смысл или смыслы,
причем, одни и те же слова в разных предложениях могут представлять различные
смыслы. Отсюда получаем: то общее, что связывает английский текст и его русский
перевод - это образ, в котором разные языки выделяют разные стороны. В различных
языках одни и те же образы, одни и те же содержания выражаются какими-то
привычными словесными стереотипами, и эти стереотипы в основной своей части не
совпадают в разных языках в первую очередь в силу разного способа отражения
образов. После того. как я пришел к такому выводу, я понял, как могу решить
проблему: мне нужно иметь образ, причем, не образ вообще, а образ возможно более
подробный, точный. Я поступил таким образом: я записывал 2-3 раза подряд
английский текс и один раз русский. Русский текст давал мне ту реальность, о
которой говорится в английском тексте, и у меня появилась, т.о., возможность по
известным словам и выражениям английского определять, где, в какой реальности
образов нахожусь.
Начал я занятия в начале
ноября. В апреле минуло полгода с начала занятий. Всё это время занимался
одним и тем же - слушанием. Большинство слов английского я теперь различал, но
при этом проходил мимо их значения, и часто не потому, что оно мне неизвестно, а
потому, что у меня отсутствует время для извлечения их из памяти в
непрерывном потоке слов потому, что основной моей целью является отражение
звукоряда слов, а не их значения, а делать можно только одно дело. И тут
до меня начало доходить, к чему я стремлюсь: я стремлюсь к автоматизму. Язык,
который существует вне меня, должен быть во мне. Но точно также становилось
ясно, что простое слушание слов не даст этого автоматизма, не приведет к
овладению словами. Более того, я почувствовал, что начался обратный процесс:
ориентировочная реакция начала затормаживаться, и я начал игнорировать слушание
слов, вытесняя этот процесс в звуковой фон. Однако это явилось также
признаком того, что во мне теперь были образы слов, хотя я в то время еще этого
не осознавал. И вдруг в мае произошло нечто: вдруг, сразу я начал повторять
английский текст вслед за диктором, воспринимая, как и всегда, текст на слух.
После того, как я почувствовал, что это пошло, мной была применена
одна хитрость: я всегда слушаю тексты дикторов, которые говорят быстро. Мне
кажется, что так легче воспринимаются слова и целые выражения как отдельные
объекты. Тогда, если вы скорость воспроизведения диктором текста с единицы
переставляете на 0,8, то получаете, с одной стороны, естественную для
восприятия речь, и, с другой стороны, время на её последовательно - параллельное
повторение.
Это было как открывшаяся во мне новая
способность. Значит, начался второй необходимый этап овладения языком -
практический. Это - не совсем то, о чем говорит Замяткин, который рекомендует с
самого начала читать текст вслух и как можно громче, развивая мышечные механизмы
артикуляции слов. Если слова существуют не в вас, а вне вас, то артикуляция
необходимо будет механическим, бессодержательным процессом. Чтобы иметь
возможность осмысленно действовать с объектом, он должен принадлежать нам, быть
внутри нас.
Теперь я даю себе очередные полгода на
повторение слов вслед за диктором, и мой прогноз таков: к началу декабря я
подойду к овладению основами фразеологии английского языка. С опытной
стороны для меня важно, что я, последовательно овладевая английским, буду
знать, как всё делается на всех этапах овладения им - начиная с введения
словесной информации в себя, овладения ею на практическом уровне и заканчивая
самостоятельным применением языка, того, что можно назвать говорением.
Представляется очевидным, что произношение окажется вполне английским ,
поскольку я, как обезьяна, изо дня в день строго следую в артикуляции за
произношением диктора.
По моему прогнозу, изучение языка подразделяется на две
фазы -
пассивную и активную, непосредственного чувственного отражения и фазу
конструирования, каждая из которых, в свою очередь, подразделяется на две
фазы. Пассивная фаза подразделяется на бессознательное овладение объектами языка
(введение их "во внутрь", создание отражения, образов, кодов объектов языка) и
вторую фазу - сознание полученных бессознательных образов, которое,
однако, представляя собой форму активности, так как формирует артикуляционные
мышечные паттерны (навыки, стереотипы), в то же самое время, по сути своей,
также представляющие собой вполне бессознательную сферу.
Т.о. мы получаем как бы два уровня: уровень введения объектов языка в нас, что делалось в течение первого полугодия,
в результате чего было сформировано их отражение, и уровень выведения объектов вне нас, в данном случае путем формирования - артикуляционных
навыков по созданию во внешней среде языковых объектов. Т.о., если на первой фазе объекты, действуя на нас, отразились в нас, подобно этому на второй фазе полученное нами
объектов посредством теперь уже нашей собственной физической активности,
формирует отражение этого отражения во внешнюю среду. То есть мы получили на первой пассивной фазе отражение объекта, а на второй пассивной фазе должны будем получить отражение отражения
объекта, то есть производство его нами.
Вообще когда мы говорим о соотношении сознания и бессознательного, то едва ли следует исходить из ситуации первичности бессознательного по отношению к сознанию. Ведь бессознательное - это область рефлексов, область вполне механических образований, которая может быть врожденной (инстинкты), но которая точно также формируется сознательно посредством многократных повторений одних и тех же действий. Те действия, которые мы сознательно структурировали, впоследствии, становясь стереотипами, уходят из нашего сознания, начинают выполняться автоматически при наличии вызывающих их активность раздражителей. Так что здесь очевидный двусторонний процесс. Всё то, что мы умеем делать, все наши навыки, либо сформированы условиями нашего существования, к которым мы приспосабливались, либо сформированы нами посредством нашего осознания.
Вторая фаза -
конструирования - включает в себя фазу осознания существующего сознания
построения образов при помощи средств языка и создание соответствующих
стереотипов, которые применяются при построении образов. Вторая фаза конструирования имеет
ввиду уже непосредственно практику применения языка.
Мы видим, что переход от пассивной фазы к фазе конструирования представляет собой тождественный переход, средний термин, которым опосредуются крайние термины умозаключения - бессознательное отражение объектов
языка на первой фазе пассивного отражения и второй фазе конструирования,
которые, в свою очередь, оказываются соответствующими друг другу.
Степень овладения материалом проверяется путем обращения к печатному тексту. Благодаря тому, что текст слушается на двух языках - английском и русском, обращение к печатному английскому тексту позволяет выявить как особенности отражения образов, о которых идет речь в тексте, в английском языке, так и смысл и значения, в которых употребляются английские слова, а также произношение самих слов. При этом при возникновении потребности в понимании тех или иных явлений языка никто не может запретить нам обращаться к соответствующим источникам в виде учебника и т.п. В этом случае мы удовлетворим нашу умственную потребность, которой будет обеспечена ориентировка в соответствующих явлениях языка, однако при этом я не заметил, чтобы кроме ориентировки ум играл какую-нибудь роль в
его овладении. На основании этого я склонен утверждать, что ум начинает работать на материале только тогда, когда материал
уже находится в уме, и именно, в виде стереотипов, то есть в виде внутренних феноменологических объектов,
характеризующихся двумя свойствами - способностью к восприятию раздражителей и
реакции на них. Поэтому я утверждаю односторонность в отношении рефлексы-ум. Ум
способен выступать в качестве средства организации формирования навыков, однако
навыки формируются вне сферы ума, на чувственно-практическом уровне.
Где-то через полгода
я предоставлю очередной отчет по результатам опыта, и тогда мы увидим, насколько
оправдывается мой прогноз.
02.06.13. г.
июнь
2.5 Здесь должна работать двойная связь: помимо отработки повторения текста вслед за диктором должно
улучшаться также и восприятие слов, а улучшение восприятия слов облегчает
повторение текста вслед за диктором в непрерывном потоке речи.
2.6 О синтезе. Так как я параллельно читаю английский и русский тексты, должна существовать точка пересечения, в которой осуществляется синтез того и другого. Синтез того и другого может осуществляться только одним способом: способом чтения печатного текста с одновременным его
мысленным переводом. Но этот его перевод - этот текст может быть только английский. Ни в коем случае нельзя заглядывать в русский текст. Почему? Потому что образы, полученные при посредстве русского текста, уже должны находиться в твоей голове.
2.7 Синтез, последовательность синтеза. Противоположности в процессе реализации их движения нигде не сталкиваются одновременно. Всегда существует сдвиг между ними. То есть сначала восприятие одной в результате действия другой, затем реакция её на воздействие, то есть воздействие на другую сторону, которое та воспринимает, её реакция на это воздействие и т.д. В результате подобного рода формы диалога противоположностей осуществляется движение. Затем, посредством знания русского перевода ты получаешь образ реальности как отдельно взятый объекта, не зависящий от русского текста. И лишь когда у тебя сформировался подобного рода образ, ты, читая английский текст, используя имеющийся у тебя образ реальности, ты получаешь возможность определять, как смыслы и значения предложений в целом английского текста, так смыслы и значения, в которых употребляются его слова.
1.34 Вдруг я замечаю, что иду и повторяю слова вслед за диктором, не осознавая
этого. Но как только я осознал, что делаю, у меня возникло торможение
повторения, сбой. Т.о., существует два уровня повторения - бессознательное и
сознательное, причем, как показали наблюдения, чем меньше присутствует сознания
в процессе повторения, тем более точно и адекватно оно осуществляется. Однако
всё это проходит мимо сознания. Ты нечто делаешь, но ты полностью вне того, что
делаешь. Отсутствует восприятие твоих собственный действий. И, напротив,
сосредоточение сознания на действиях повторения затрудняет процесс повторения.
Правда, время от времени возникает состояние, когда сознание и осознание
происходящего как бы сливаются в единый поток, так что ты повторяешь текст и
одновременно наблюдаешь себя как бы со стороны повторяющим текст.
1.35 По-видимому, английский язык принципиально пространственно-временной, то есть в нём всё структурируется в пространстве и времени. Встречаются поразительные с точки зрения русского языка высказывания на английском.
Доктор Мортимер обращается к Холмсу: "I presume that it is Mr. Sherlok Holmes whom I am adressing and not--"
Я полагаю, что это есть мистер Шерлок Холмс, к которому я адресуюсь, а не... То
есть фактически Мортимер обращается к Холмсу как к неодушевленному предмету: "Я
полагаю, что этот предмет, к которому я обращаюсь, есть мистер Холмс, а не..." Русский на
подобное обращение вполне мог бы оскорбиться.
Контроль произношения: Берется кусок печатного текста и прочитывается вслух. Затем включаешь диктора, читающего этот же текст. Ни в коем случае не наоборот - не сначала диктор. И, разумеется, не одновременно.
09 Этапы громкого повторения текста по мере восприятия на слух речи диктора. Начало: находишься как в тоннеле, воспринимаешь непосредственно и плотно поток слов. Постепенно начинаешь как бы отодвигаться и воспринимаешь и произносишь слова всё более отстраненно, отчетливо и уверенно,
но ощущение связи между словами только спорадическое, в основном же все слова
находятся рядом и независимо друг от друга. Третий этап, который сегодня наступил - восприятие
фраз и говорение фразами и в то же самое время возникает собственно ощущение и чувство языка как родного, вполне привычного.
Еще дальше отходишь во времени от речевого потока диктора и практически
также, как в русском языке воспринимаешь текст смыслами, так в данном случае
увеличивается временной разрыв между речью диктора и её воспроизведением за счет
запоминания всё больших кусков воспринятой речи; однако до смысла фраз дело
доходит только эпизодически, скорее как исключение. Также при проверке
чтения самостоятельное чтение текста не свободное, медленное, хотя процентов на
95 правильное. То есть коды (образы) текста есть, но они еще не стали объектами,
которыми овладело и оперирует сознание, почему в процессе чтения не появилось
синхронности в оперировании с объектами бессознательного и сознания, то есть
автоматизма как такового еще нет. Кстати, речь фразами как отражение фраз
диктора возникает именно в условиях появляющегося единого потока
бессознательного и сознания, выражающегося в синхронном восприятии речи диктора
и её громкого воспроизведения.