Когда мы о чем-то читаем,  у нас существует ожидание относительно того, о чем мы будем читать и при этом мы преследуем определенные цели. Иногда это цели расслабления,  иногда мы стремимся ответить себе на какие-то стоящие перед нами вопросы. Вопросы же возникают тогда, когда относительно нашей веры во что-то возникают высказывания противоположного порядка, а наша вера оказывается неспособна противостоять им.
    Первейшей задачей во всякой войне является обезглавливание армии противника, поскольку если нет командиров, то нет и армии. В сегодняшнюю эпоху информационных войн развенчание командиров в глазах их воинства равносильно победе над ним. И поэтому основной удар буржуазии  направлен на развенчание социалистических вождей в глазах широких народных масс. И это делается с тем большим успехом, что отношение масс к своим вождям основывается на вере в них как людей, которые знают, что нужно делать, а не на знании того, как следует поступать в тех или иных обстоятельствах.
   И вот мы наблюдаем, как буржуазия льёт крокодиловы слезы над несчастными рабочими и матросами Кронштадта, обвиняя коммунистов в предательстве тех самых людей, интересы которых они взялись представлять.
    Что такое буржуазия? - это люди, которые делают бабло. Логика этих людей - логика бабла. И, в качестве представителей денег, они и выступают по отношению и к народу, и друг к другу в соответствии с логикой денег. Но вот как только речь заходит о критике  их противников, они  надевают на себя белые одежды и возмущаются кровожадностью большевиков. На это, конечно, можно возразить словами: "Кто бы говорил", но так как у каждого человека боль своя, то он и слышит только свою боль, и не обращает внимания на того, кто эту боль в нём провоцирует.  Посему   и займемся "кровожадностью" большевиков. 

   "В. И. ЛЕНИН  Х съезд РКП(б)
Теперь я хочу остановиться на событиях в Кронштадте . Я не имею еще последних новостей из Кронштадта, но не сомневаюсь, что это восстание, быстро выявившее нам знакомую фигуру белогвардейских генералов (здесь и далее подчеркнуто мной. Ш.), будет ликвидировано в ближайшие дни, если не в ближайшие часы. В этом сомнения быть не может. Но нам необходимо взвесить обстоятельно политические и экономические уроки этого события.
    Что оно означает? Переход политической власти от большевиков к какому-то неопределенному конгломерату  или союзу разношерстных элементов, как будто бы даже немножко только правее большевиков, а, может быть даже, и «левее» большевиков, — настолько неопределенна та сумма политических группировок, которая в Кронштадте попыталась взять власть в свои руки. Несомненно, что в то же время белые генералы, — вы все это знаете,— играли тут большую роль. Это вполне доказано. За две недели до кронштадтских событий в парижских газетах уже печаталось, что в Кронштадте восстание. Совершенно ясно, что тут работа эсеров и заграничных белогвардейцев, и вместе с тем движение это свелось к мелкобуржуазной контрреволюции, к мелкобуржуазной анархической стихии. Это уже нечто новое. Это обстоятельство, поставленное в связь со всеми кризисами, надо очень внимательно политически учесть и очень обстоятельно разобрать. Тут проявилась стихия мелкобуржуазная, анархическая, с лозунгами свободной торговли и всегда направленная против диктатуры пролетариата.  И это настроение сказалось на пролетариате очень широко. Оно сказалось на предприятиях Москвы, оно сказалось на предприятиях в целом ряде пунктов провинции. Эта мелкобуржуазная контрреволюция, несомненно, более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые, потому что мы имеем дело со страной, где пролетариат составляет меньшинство, мы имеем дело со страной, в которой разорение обнаружилось на крестьянской собственности, а кроме того, мы имеем еще такую вещь, как демобилизация армии, давшая повстанческий элемент в невероятном количестве. Как бы ни была вначале мала или невелика, как бы это сказать, передвижка власти, которую кронштадтские матросы и рабочие выдвинули, — они хотели поправить большевиков по части свободы торговли, — казалось бы, передвижка небольшая, как будто бы лозунги те же самые: «Советская власть», с небольшим изменением, или только исправленная,— а на самом деле беспартийные элементы служили здесь только подножкой, ступенькой, мостиком, по которому явились белогвардейцы. Это неизбежно политически. Мы видели мелкобуржуазные, анархические элементы в русской революции, мы с ними боролись десятки лет. С февраля 1917 года мы видели эти мелкобуржуазные элементы в действии, во время великой революции, и мы видели попытки мелкобуржуазных партий заявить, что они (5Г СЪЕЗД РКП(б))  в своей программе мало расходятся с большевиками, но только осуществляют ее другими методами. Мы знаем из опыта не только Октябрьского переворота, мы знаем это из опыта окраин, различных частей, входивших в состав прежней Российской империи, где на смену Советской власти приходили представители другой власти. Вспомним демократический комитет в Самаре43! Все они приходили с лозунгами равенства, свободы, учредилки, и они не один раз, а много раз оказывались простой ступенькой, мостиком для перехода к белогвардейской власти. Опыт всей Европы показывает на деле, чем оканчивается попытка сесть между двух стульев. " 

    О какой формуле говорит Ленин, когда говорит о попытках сидеть между двух стульев? Ленин говорит о том, что в любой системе противоположностей существует полярность интересов. И если власть  смещается хотя бы на иоту относительно своего полюса в сторону противоположного, такая власть неизбежно падает.  Как всё это выглядит в реальности? Существует множество элементов. На этом множестве надстраивается система власти, и до тех пор, пока система власти в основном удовлетворяет потребности элементов, она сохраняется. Если в системе возникают потребности элементов, которые властью не удовлетворяются,  то на этой основе возникает то, что Ленин называет мелкобуржуазной, анархической стихией.  Под мелкобуржуазными понимаются люди, идея которых состоит в том, чтобы работать на себя и обмениваться с другими  плодами своего труда; под анархической стихией понимается идея свободы субъекта от чего бы то ни было, кроме удовлетворения импульсов своей натуры. Анархизм есть форма идеологии, которая зарождается на почве неудовлетворенности мелкобуржуазных потребностей человека и она есть то зерно, из которого вырастает, с одной стороны, эксплуататор, с другой - эксплуатируемый.
    В социальной жизни не существует ничего постоянного. Социальная жизнь - это процесс. Но то, что мы имеем дело с процессом, который невидим, как невидимо течение реки под ровным слоем воды, обнаруживается, как только процесс сталкивается с невозможностью своей реализации. Пока шла гражданская война, политика военного коммунизма с его продразверсткой крестьянством  терпелась как непреодолимое условие для обретения будущей свободы. Но вот гражданская война окончилась, а продразверстка осталась. И если коммунисты занялись индустриализацией, то в первую очередь это не понравилось мелкобуржуазному элементу, то есть крестьянству, которое составляло большинство населения страны: у него, как и раньше, коммунисты забирают подчистую произведенное им. И тогда перед крестьянством встает вопрос: а за что оно боролось - кормить рабочих? Ради чего? Почему я, крестьянин, должен отходить от своей природы, а природа моя такова, что я хочу производить, да, но я хочу работать на себя. И тем более теперь, когда нет помещиков и когда и беднейшее крестьянство получило возможность подтянуться до середняков. Соответственно, мелкобуржуазные настроения не могли не отразиться и на рабочих. И тогда и появился этот лозунг: "Мы за Советы, но без большевиков". Как говорил Ленин: протяни палец - откусят руку. И власть, в общем, так и поступает: она не протягивает палец. Но  она и не изменит своей политики до тех пор, пока не почувствует, что громадное большинство населения чем дальше, тем быстрее и решительнее настраивается против неё. Другими словами, пока  у неё не сработает инстинкт самосохранения, а инстинкт самосохранения срабатывает тогда,  когда власть начинает ощущать свою неспособность противостоять волне неприятия её большинством населения. 
    И вот тут перед властью поднимается основной вопрос: пойти на поводу у требований масс или возглавить их. Если власть идет на поводу у настроений масс, то это всегда и неизбежно заканчивается  тем, что к власти приходят силы противоположной полярности. Массам самим по себе никогда не принадлежит власть. Всегда над массами надстраивается система, которая перехватывает власть у своей соперницы.
    Теперь обратим внимание на следующую особенность масс и власти. Во-первых, и массы как целое и власть как целое - это живые организмы, жизнедеятельность которых направлена на самосохранение и саморазвитие. Каждая из сторон имеет целью самое себя, своё собственное благо. Связь масс и власти осуществляется посредством разных вещей: отношение власти к массам есть отношение понятийное, отношение масс к власти есть отношение инстинктивно рефлекторное, связанное с удовлетворенностью или неудовлетворенности их существующими законами. . Власть неспособна воспринимать жизнь масс непосредственно, она воспринимает их жизнь через понятия, которые формируются у власти  на основе её собственных идей, которые питаются потребностями жизни самой власти, но никак не масс. На власть действуют две силы: одна сила - это потребности масс в организации их жизни, вторая сила - это  потребность власти в организации своей собственной жизни. А так как поведение человека подчинено закону экономии сил, то власть неизбежно начинает реализовать цели на своем собственном поле за счет целей поля управляемых ею масс.
    Именно в этом положении и оказались коммунисты. Выступления народных масс в Петербурге, в Москве, провинции  поставили вопрос  о существовании власти коммунистов. Посредством какой ленинской формулы коммунисты вышли из положения, об этом мы поговорим в следующей статье.  Сегодня же обратим внимание на абсолютную верность формулы Ленина: нельзя сидеть между двух стульев. Стоило Горбачеву высказать ту же самую мысль, которые высказали кронштадтцы, а он заговорил о "социализме с человеческим лицом" - слова звучат красиво, да пахнут дурно,-  а это ведь то же самое, что "Советы без коммунистов",- и в результате оказался уничтожен не только СССР,  но Российская империя. А помните, о какой своей установке говорил Горбачев? - о сидении между двумя стульями. Что такое Ельцин? - это человек, который сел на один стул, стул антисоветский. И, сидя на одном стуле, уже он добил Россию.
    Затем, что такое вся эта сегодняшняя история Путина? Я неоднократно говорил о нем как о мастере удерживать равновесие между противоположностями, между интересами масс и интересами крупного капитала. Но, мастер  Путин или не мастер,  он  также человек, который сидит на двух стульях. И он отличается от Горбачева только тем, что тот в тандеме с Ельциным мгновенно разрушил СССР, а Путинский тандем с Медведевым имеет дело с больной, агонизирующей страной, и вместо действительных лекарств лечит её примочками.

06.12.11г.