Откресты

    Говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты. Невольно мне припомнилась эта поговорка, когда я послушал по телевидению какого-то не-товарища. Оказывается, у господина Медведева есть специальная группа людей, которая готовит ответы на его вопросы. То есть Дмитрий Анатольевич говорит: пацаны, вот мне неясно с тем-то и тем-то. И пацаны тут же начинают решать поставленную перед ними задачу, и дают ответ. И тогда Дмитрий Анатольевич где-то на заседании или по телевидению говорит: "Я по этому вопросу принял вот такое-то и такое-то решение". Вы же заметили, что когда Дмитрий Анатольевич с кем-то  встречается, с какими-нибудь  трудящимися или "трудящимися", и ему задают вопросы,  он  говорит: "Я подумаю над этим. Сейчас я ответить вам не могу. А как подумаю, так и смогу." Так что вот так это делается.

    И, значит, главный не товарищ из этой его группы решальщиков вопросов выступал по телевидению. Речь шла о рассекречивании секретных документов, что, мол, рассекречивать нужно всё максимальным образом, хотя и соблюдая при этом аккуратность. Поскольку, мол, у каждой державы есть свои скелеты в шкафу, и ни одна держава не спешит показывать миру свои секреты. Да, ни одна держава мира не спешит показывать миру свои секреты. Но есть у нас этот инстинкт: никто не показывает - а мы покажем. И именно потому, что никто не показывает. Вот, мол, какие мы, впереди планеты всей. И иностранные державы, конечно, интересуются чужими скелетами и призывают: показывайте, показывайте, будьте впереди планеты всей. А дураку только этого и надо: чтобы на него пальцем показывали и смеялись над ним. Потому что в этом смехе над ним он видит признание собственной необыкновенности и отличия от окружающих, и гордится этим.

    Помните, как  Тарас Бульба говорил:

     "Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Все взяли бусурманы, все пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей." — Тарас Бульба, Н. В. Гоголь

    Но сегодня в русской земле не то. Сегодня в русской земле стыдно стало говорить о товариществе. И само слово "товарищ" чем дальше, тем более предается осмеянию и анафеме. Стыдно стало в русской земле быть товарищем.

    И рассказал не-товарищ уверенно, захлёбываясь слюной от гордости,  рассказал, как его группа разработала ответ Медведева полякам. Он сказал: " Мы выдали полякам все наши хатынские скелеты, и мы сказали полякам: "Смотрите, какие мы необыкновенные, белые и пушистые, чистые и честные, ангелы во плоти. Мы - такие же враги к тем, кто это делал. Мы также проклинаем их, как и вы проклинаете. Мы отреклись и отрекаемся ежедневно и ежесекундно от них как от нашего проклятого прошлого. Мы отрекаемся от наших предков и предаем их на поругание. И любите, любите нас за это. И примите нас в свои объятия. Нам этого так хочется!"

    Американец говорит: "Может быть, моя страна и не права, но это - моя страна" Но это - американцы. И когда-то советские говорили: "Мы - всегда правы, а кому это не нравится, можете поцеловать нас в задницу"

    И говорят не-товарищи: "Мы - продаемся. Купите, купите нас. Что вам продать еще - газ, нефть? Всё, что только вы хотите. Только примите нас в свою компанию. Ведь мы открестились от всего, кем мы были неделю назад. Мы - ваши со всеми нашими потрохами, неужели же вы до сих пор этого не поняли?! Мы-люди без креста!"

    И по тому, как показал себя этот не-товарищ, я делаю вывод, что Дмитрий Анатольевич Медведев и этот не-товарищ - они люди одной породы. И сколько бы Дмитрий Анатольевич ни ходил по школам, пунктам занятости населения, больницам и пр., демонстрируя свою якобы демократичность, подобного рода его способ  явления народу убеждает меня в прямо противоположном, ибо помню я слова Гудериана о людях, которые всю жизнь играют какие-то роли, и поэтому следует различать роль человека и то, чем он является в действительности. Ибо "по делам их, а не по словам их, судите о них".

    Смотрят на не-товарищей другие державы, и мыслят: черного кобеля не отмоешь добела. И как следует относиться к предателям своих предков, к этим людям без рода и племени? Чего хотят они, эти продающиеся? Что является их конечной целью, их высшим идеалом?

Высшие идеалы

    Информация, прошедшая по "Маяку": русские денежные мешки строят у немцев яхты со всевозможными прибамбасами вроде двух вертолетных площадок на одной яхте или душа, в котором вместо воды течет шампанское.
    Это и есть высший идеал и высшая цель не-товарищей.

    И когда говорят, что у Медведева и Путина как грибы после дождя растут за счет бюджетных денег всевозможные резиденции, дворцы и яхты, то это и есть не что иное, как выражение высших идеалов людей без роду и племени. Они - бедные люди, потому что у людей этой породы кроме яхт, резиденций, дворцов, золотых унитазов больше ничего нет. У них больше ничего нет потому, что их жизнь - это жизнь вещей, и они сами превратились в вещи, они - это отражение их вещей. И это и есть их высший идеал.

    И уж не думаете ли вы, что не-товарищи от этого способны добровольно отказаться?! Шутить изволите, однако. Посмотрите на себя: вы готовы свою корову отвести в колхозный хлев? И что собой представляет возмущение ваше: не самую ли обычную зависть: они могут это иметь, а я - не могу.  Моё чувство и возмущение ими обусловлено разностью жизненных  потенциалов между мной и ими. И до тех пор, пока я буду завидовать им, пока я буду до помрачения ума хотеть иметь всё то, что могут позволить себе они и чего не могу позволить себе я, я буду частью их.

    И лишь тогда, когда я скажу, что я могу позволить себе шампанское из душа, но только лишь при одном маленьком ограничении - что мой душ будет стоить моей работы, и за ним не стоит украденный мной труд у многих и многих людей, так что тот плюс, который есть у меня, явился минусом для всех этих людей, когда я введу для себя это малюсенькое ограничение, только тогда я перестану быть частью не-товарищей. А так, что же, даже если меня и обворовывают,  то я с этим мирюсь, потому что я и сам, по своей собственной совести, всегда готов украсть у своего ближнего.  И когда у меня воруют, я огорчаюсь, когда же мне удается украсть, я счастлив, я чувствую себя на высоте моего положения, я чувствую себя выше окружающих. Вот так и получается, что при всех неудовольствиях, криках,, возмущениях продолжают существовать те, кто ездит, и те, на которых ездят. И когда мы слышим какой-то очередной крик, это крик человека, которого удалось оседлать другому человеку. Но этот крик неудовольствия связан не с тем, что тот, которого оседлали, хочет свободы, он выражает своё неудовольствие тем, что это его оседлали, а не он оседлал.  Потому что кроме этих двух противоположных позиций он никаких других не мыслит.

    06.02.11 г.